Кавалер Сен-Жюст

Все это выстроилось в ряд, и от этого ряда несло какой-то фальшью, чем-то неуловимо подлым и лживым, но чем?.. Он думал до головной боли, до изнеможения, пытаясь схватить ту ниточку, которая привела бы к уразумению сути дела…

Казалось бы, все правильно: барон и его окружение, квартал Вивьенн и улица Вивьенн, где помещалось бюро «Общества страхования жизни».

Улица Вивьенн, улица Вивьенн… Стоп!

Сен-Жюст потер виски и судорожно глотнул воздух. Неужели ухватил? Да, как будто… Только бы не потерять…

Он взял перо и разделил надвое чистый лист бумаги.

Квартал Вивьенн, улица Вивьенн — здесь помещалось «Общество страхования жизни», которым владели Батц и Гиш, покинувшие Францию в начале революции, — это одна линия.

А потом, в 1792 году, появились псевдо-Гиш и псевдо-Батц — это вторая линия, независимая от первой: псевдо-Батц никогда не жил на улице Вивьенн — он жил в Шаронне!

Минуточку… Еще чуть-чуть, и все станет понятно. Две параллельные линии, которые нигде не пересекаются…

Барон де Батц из Альбре, хозяин «Общества страхования жизни», второсортный делец с улицы Вивьенн, мелкая сошка, один из многочисленных эмигрантов, делающих карьеру в чужой стране, офицер в армии принцев, — личность известная, но мало опасная.

Псевдо-Батц, таинственный Иностранец, Джемс Рис — личность никому не известная, но очень опасная, неуловимый конспиратор, управляемый из-за рубежа, пытавшийся спасти короля, потом королеву, вдохновивший аферу Ост-Индской компании, привлекший Эбера и Дантона к делу разрушения республики, имевший тайную поддержку в Комитете общей безопасности…

Так-так-так; еще раз.

Имевший тайную поддержку в Комитете общей безопасности…

Сен-Жюст стер испарину со лба и отбросил перо. И они еще думали провести его, они ржали как лошади, думая, что одурачили его и точно бабочку накололи на булавку… Не выйдет, граждане великие сыщики, ваша грязная игра раскрыта!

Все проще простого. Враг революции, породивший коррупцию в стране и вырвавший ряд звеньев из государственного аппарата, чтобы уничтожить республику, — это неуловимый псевдо-Ватц, или Джемс Луис Рис, которым он, Сен-Жюст, неустанно занимался начиная с вантоза; поняв величину опасности и согласовав свои действия с Робеспьером, Антуан сумел обезвредить этого оборотня, отсек ему руки и ноги, убрав эбертистов, дантонистов и «народные общества», захваченные иностранцами; он разглядел также, что щупальца злодея тянутся в Комитет общей безопасности, и чуть не осилил этот Комитет, создав Бюро общей полиции…

Чуть… Но хотя Сен-Жюст и держал свои мысли в тайне, хотя ни разу ни с трибуны, ни в частном разговоре (если исключить беседы с Робеспьером) не назвал имени оборотня, в Комитете общей безопасности кто-то что-то пронюхал. Тогда, спасая себя, Вадье, Жаго, Амар и другие стали вопить: «Держи вора!» Тогда вдруг все они потребовали поимки Батца, но какого Батца? Да Батца с улицы Вивьенн, председателя «Общества страхования жизни», жившего за границей и не имевшего никакого отношения к делу!..

Теперь он понял, почему эти ловкачи начали свое «расследование» только после казни Шабо и Дантона: ведь и тот и другой, да и почти все обезглавленные их сообщники знали лично псевдо-Батца, своего хозяина. Они знали, что это не Батц с улицы Вивьенн. Стало быть, подменять одного другим и начинать дело о фиктивном розыске, о розыске Батца с улицы Вивьенн, можно было лишь после того, как все, знавшие лично подлинного злодея, будут уничтожены и своими показаниями не смогут опровергнуть предателей из Комитета безопасности, подкупленных, как и они, псевдо-Батцем…

Все проще простого. Используя его отъезд на Северный фронт, они повели дальше свою дьявольскую игру. Неуклюже состряпав «покушения», они начали охоту на жителей квартала Вивьенн с целью создать внушительный «заговор Батца», который они якобы раскрыли и обезвредили, что дает им возможность скрыть подлинный заговор. И в довершение всего они внушили Робеспьеру идею, что докладчиком по этому грязному и пустому делу должен быть он, Сен-Жюст!..

Ну нет. Напрасно стараетесь, граждане. Я понял вашу игру. У меня, правда, еще нет непреложных доказательств, я не могу разоблачить вас открыто, но я, по крайней мере, сделаю все, чтобы помешать вашему торжеству: я не возьму на себя доклад, который вы так старательно пытаетесь мне навязать…

Он пришел во Дворец равенства около полудня и сразу же поднялся в Бюро. Робеспьер был там. Внимательно посмотрев на Сен-Жюста, Максимильен сказал:

— Долго спишь. И долго добираешься до Парижа.

— Я прибыл вчера.

— Знаю. Но я-то вчера не удостоился твоего посещения.

— Я был вчера в Комитете общей безопасности.

— Берешь быка за рога, — усмехнулся Робеспьер. — Ну а Самбру-то вы наконец перешли?

— Пытались, но неудачно, и ты знаешь об этом.

— Верно. И ты по-прежнему веришь во внешние победы?

— А ты по-прежнему надеешься на «верховное существо»?

— Если бы ты был здесь восемнадцатого флореаля, то убедился бы в торжестве моей идеи.

— Оно, судя по всему, оказалось непродолжительным.

Робеспьер промолчал.

— Для чего ты вызвал меня? — сухо спросил Сен-Жюст.

— Если был вчера в Комитете, должен знать… К тому же вызвал не я, вызвали все твои коллеги. Нас убивают, — продолжал Робеспьер. — Я не дорожу жизнью, но что будет с революцией, с родиной, если нас не станет?..

— Обратись к «верховному существу», и оно оградит тебя.

— Оградило, — поспешно произнес Робеспьер. — Оружие выпало из рук убийц, они посрамлены и будут уничтожены. И так будет впредь, пока верховное существо останется с нами… Через несколько дней состоится великий праздник в его честь. Это будет великий праздник. Наше торжество. Ты сам убедишься в этом.

«Хотел бы, — подумал Сен-Жюст. — Но не ждет ли тебя жестокое разочарование?»

— Верховное существо покончит с заговорами, — проникновенно продолжал Робеспьер. — Верховное существо примирит всех.

— А если не примирит?

— Примирит. Ты увидишь. А в случае чего, — Робеспьер сжал тонкие губы, — у нас есть закон, который сокрушит злодеев.

— Закон? Покажи его текст!

— Черновик у Кутона. Через несколько дней, если понадобится, он провозгласит проект, и мы добьемся принятия его Конвентом.

— Если понадобится? А в каком случае это может понадобиться?

Робеспьер ничего не ответил.

В большом зале собрались почти все члены обоих Комитетов. Слово взял Робеспьер.

— Вы знаете, — громко сказал он, — что заставило нас собраться. Новый заговор, более широкий и опасный, чем прежние, опутал столицу и страну. Это заговор иностранцев, возглавляемый подлым Батцем. Некоторые из нас уже чуть не стали его жертвами. Провидение продлило наши дни, дабы мы еще послужили республике. Усердием верховных комитетов заговор разоблачен, большинство конспираторов арестовано и понесет заслуженное наказание. Необходимо сделать доклад об этом, чтобы получить санкцию Конвента. Каковы будут ваши предложения по поводу докладчика?

Кто-то крикнул: «Им должен стать Робеспьер!»

— Нет, — возразил Робеспьер, — поскольку сам я одна из жертв, мне не следует выступать на эту тему. Я предлагаю поручить доклад тому, кто досконально знает заговор с момента возникновения и проследил все его фазы. Вы, конечно, догадываетесь, о ком я говорю: это Сен-Жюст, специально вызванный нами с фронта.

Раздались одобрительные возгласы и аплодисменты.

— Робеспьер прав, — сказал Вадье. — Не далее как вчера Сен-Жюст приступил к скрупулезному изучению новых документов по этому делу. Никто лучше его не справится с докладом.

Снова раздались аплодисменты. Затем наступила долгая тишина.

— Что скажешь, Сен-Жюст? — наконец не выдержал Барер.

— Я отказываюсь, — громко и внятно произнес Сен-Жюст.

Лицо Робеспьера покрылось мертвенной бледностью.

— На каком основании? — возмутился Вадье.