Страница 21 из 23
…Сталин вам подсказывает выход: исключить Троцкого и Вуйовича из Исполкома Коминтерна. Я думаю, что вы это выполните. Режим Сталина потрясает партию односторонними дискуссиями, исключениями, репрессиями…"
Далее Троцкий говорит пророческие по своей сути слова, верность которых подтверждена последующими историческими событиями:
"Личное несчастие Сталина, которое все больше становится несчастием партии, состоит в грандиозном несоответствии между идейными ресурсами Сталина и тем могуществом, которое сосредоточил в своих руках партийно-государственный аппарат… Бюрократический режим неотвратимо ведет к единоначалию".
Но именно это "грандиозное несоответствие" в пользу могущества аппарата Сталина объясняет весь дальнейший ход заседания:
Мэрфи: Только что мы были свидетелями чрезвычайно тяжелого зрелища. Тов. Троцкий пришел сегодня вечером сюда как эмиссар другой партии, а не как член Исполкома Коминтерна.
Торез: Пора кончать с фракционной борьбой оппозиции.
Когда я был в Донбассе, то шахтеры сказали мне, что они не склонны перейти на сторону троцкистской оппозиции…
Троцкий: На каком языке Вы говорили?
Пеппер: Троцкий всегда соединял левые фразы и правые деяния с методом непристойной личной клеветы. От имени американской партии требую исключения Троцкого.
Катаяма: Мы выслушали Вас и осуждаем Вас.
Вуйович: Я согласен с речью Троцкого. Вы наносите удар по русской революции.
Бухарин: Если мы посмотрим на речь Троцкого, то она есть платформа дикой лжи и клеветы против нашей партии и Коминтерна. Нужно спросить Троцкого, почему он сейчас не стоит, как солдат — руки по швам — перед партией?
Троцкий: Вы сжимаете за горло партию…
Куусинен подводит итоги обсуждения и ставит вопрос об исключении Троцкого из членов ИККИ, а Вуйовича из кандидатов в члены ИККИ.
Троцкий берет слово для заявления, в котором говорит, что утверждение Куусинена о том, что прошедшее десятилетие было десятилетием его (Троцкого) борьбы против ленинизма, — лживо. Еще совсем недавно Куусинен не посмел бы этого сказать. Приводит слова Ленина со ссылкой на протокол Петроградского комитета от 1(14) ноября 1917 года о том, что Троцкий "лучший большевик". Чудовищно, что теперь вообще приходится опровергать такого рода клевету куусиненов, пепперов и братии.
Куусинен: Ленин характеризовал Троцкого как небольшевика…
Троцкий: Каждый понимает, что Ленин не потерпел бы в Политбюро небольшевика…
Бухарин: Если вы не опомнитесь вовремя, вас неизбежно ждет политическая смерть…
Поражаешься политической слепоте большевистских лидеров. Критикуя, громя Троцкого, наделавшего действительно немало ошибок, никто из них не хотел увидеть вещего предупреждения, что "бюрократический режим неотвратимо ведет к единоначалию". Бросая фразы о неизбежной "политической смерти" Троцкого, "вожди" близоруко полагали, что их не ждет та же участь. Увы, кровавая жатва захватит миллионы, и большинство хулителей Троцкого падут раньше, чем сам отверженный революционер.
Но судилище продолжается.
Крейбих: Троцкий — Войович сами исключили себя из Исполкома…
Сталин: Ораторы здесь говорили так хорошо, особенно Бухарин, что мне мало что остается сказать. Против чего ведут борьбу троцкисты? Против ленинского режима в партии…
Излюбленный прием — обращение к Ленину. Ведь Сталин давно понял: монополизация "права" на Ленина дает ему беспроигрышные аргументы в борьбе с любой оппозицией. А "оркестр" играет так слаженно, особенно хорошо солирует в нем Бухарин, поэтому ему "мало что остается сказать". Сталин уверен: Троцкий потерпит здесь очередное фиаско. Но на его тираду загнанный оппозиционер бросает: "Вы лжете…"
Сталин: Приберегите для себя крепкие слова. Вы дискредитируете себя бранью. Вы — меньшевик! (Это уже звучит как "предатель". — Д.В.)
Рой: Я — за исключение Троцкого из ИККИ.
Кабакчиев: Я тоже за исключение.
Ангаретис: Им не место в ИККИ.
Семаоэн: Нужно покончить с оппозицией.
Единственное предложение ставится на голосование, и Троцкий единогласно исключается из ИККИ, а Вуйович — из кандидатов в члены Исполкома"[118]. Троцкий потерпел в роковом для себя 1927 году первое официальное поражение. На политическом небосклоне его звезда неуклонно падала: в 1925 году он был снят с поста Председателя Реввоенсовета и наркома по военным делам, в 1926 году выведен из состава Политбюро ЦК партии, а вот теперь выброшен из Исполнительного Комитета Коминтерна. Но это не последнее поражение.
За рубежом внимательно следили за внутрипартийными баталиями, развернувшимися в большевистской партии. Особенно пристально вглядывались в происходящее на советской сцене недавние актеры российской драмы — меньшевики. "Социалистический вестник" — орган РСДРП (так продолжала называть себя партия меньшевиков) — в августе 1927 года писал: "…борьба за власть грозит стране новыми авантюрами, новыми бедствиями. Но все это происходит в узкой среде компартии, вне ее возбуждая волнение лишь в узкой среде рабочих с.д. или не отвыкшей политически мыслить интеллигенции. За этими пределами, в массах, даже городских, есть любопытство, но нет страстной заинтересованности. Борьба Троцкого против Сталина мало что говорит сердцу рядового рабочего… оппозиция боится рабочей массы, не решается перенести спор в ее среду. И в этом — обреченность оппозиции в ее теперешней форме. Их спор со сталинцами решит односторонне их противник. Нет третьего, к кому можно апеллировать, нет суперарбитра…"[119] Ничего не скажешь, в органе, основанном Л.Мартовым в 1920 году, были люди, умевшие неплохо анализировать обстановку и издалека.
О реакции меньшевиков сообщали и органы Менжинского. Иностранный отдел ОГПУ докладывал в июле 1927 года членам Политбюро "о настроениях меньшевиков в Берлине". В донесении говорилось: "Авторитет компартии, благодаря приемам Сталина, по мнению меньшевиков, ведет к ее падению… Атмосфера все более наполняется электричеством и какая- нибудь искра может вызвать взрыв. Единственный человек, который может быть еще может спасти положение, по мнению меньшевиков, — это Троцкий, так как он пользуется самым большим авторитетом. На него еще смотрят как на вождя, и то, что его держат в плену, не способствует умалению его авторитета…"[120] Как видим, доклады спецслужб большевиков весьма отличались от аналитических материалов "Социалистического вестника".
Осенью 1927 года Троцкий был чрезвычайно активен. Почти ежедневно он встречался с руководителями групп сторонников у себя на квартире, ездил в Ленинград, выступал в институтах, писал многочисленные заявления в ЦК, принимал иностранных корреспондентов, ругался по телефону с редакторами газет и журналов, дружно отказывавших ему в публикациях. Он чувствовал: шансов остаться на политической сцене — все меньше и меньше. Его уже оттеснили от рампы. Троцкий понимал, что если не удастся устоять, то политическим разгромом дело не кончится. Он имел возможность не раз горько пожалеть, что в 1923 и 1924 годах, когда шансы еще были, он легкомысленно сдавал "территорию" влияния без боя: часто брал отпуска, уезжал на недельные охоты, лечился на Кавказе, а затем ездил на целый месяц для консультаций к врачам в Берлин, летом 1927 года собирался отдыхать и лечиться в Париже… Правда, врач Ф.А.Гетье — по своей ли воле, либо по подсказке — отговорил супругов от планов поездки во Францию:
"Глубокоуважаемая и дорогая Наталья Ивановна!
Ваши планы относительно поездки в окрестности Парижа для лечения малярии, откровенно скажу, мне не по душе. Не по душе, во-первых, потому, что не знаю, насколько здорова местность, в которой Вы будете жить, во-вторых, в какие врачебные руки Вы попадете. Льва Давидовича видел вчера (3 мая). Он выглядит довольно хорошо, гораздо свежее и бодрее, чем до поездки…