Ночь триффидов

— Тем не менее не забудьте подготовить торжественную речь. Островитяне, насколько я поняла из радиообмена, уже считают вас героем.

— Это скорее по праву рождения, а вовсе не из-за личных заслуг.

Керрис откинула упавшие на лицо волосы, которые в неярком красноватом свете стали совсем рыжими.

— Дэвид, вы либо очень скромны — невыносимо скромны, — либо в жизни вашей семьи есть какая-то огромная тайна.

Я снова облокотился на фальшборт и, глядя на пену у форштевня, произнес:

— Никакой великой тайны в нашем семействе нет. Если послушать, что говорят и пишут о моем отце на острове, то он выглядит почти полубогом.

— И от вас тоже ждут великих свершений?

— Вроде того.

— И вас это терзает?

— Вовсе нет, — улыбнулся я. — Отец — великий человек, но моя семья вовсе не желает видеть во мне второе издание Билла Мэйсена. А вот общественность ожидает от меня нечто подобное.

— Но, может быть, вы их и не разочаруете.

— Керрис, до сих пор мое самое большое достижение состоит в том, что я за два дня угробил два самолета. Да, все ждут, что я надену сапоги великана. Однако боюсь, что они слишком велики для моей ноги.

И я снова повернулся лицом к морю, успев заметить, какие у нее белые зубы и какую прекрасную форму имеют чуть пухлые губы.

— Только не подумайте, что я жалуюсь на судьбу, — добавил я и спросил: — А как ваша семья? В ней проводятся смотры достижений ее членов?

— Проводятся. Но боюсь, что за всеми членами семейства уследить невозможно.

— Неужели их так много?

— Да, очень.

— У моего приятеля Митчелла восемь братьев и две сестры. Не представляю, как он запоминает их дни рождения. Да что там дни рождения! Я был бы не в силах запомнить их имена.

— Думаю, что ваш приятель Митчелл еще легко отделался.

— Неужели у вас братьев и сестер еще больше?

— Хм-м... — Она улыбнулась, посмотрела на меня и сказала: — При последнем учете выяснилось, что у меня сто пятнадцать братьев и сто двадцать сестер.

Я подумал было, что она шутит, и громко расхохотался, но, взглянув на ее лицо, понял: это не шутка.

— Вот это да! — воскликнул я.

— А вы думали, что у вашего Митчелла забот полон рот, — уусмехнулась Керрис и, прикоснувшись к моему подбородку, добавила: — Если ваша челюсть опустится еще хотя бы на дюйм, придется латать палубу. — Она облокотилась на фальшборт рядом со мной, посмотрела в даль и спросила: — Ну и как, никаких признаков острова? И тут я сделал маленькое открытие. Разные общества, пребывая в изоляции, развиваются по-разному. У нас появились Дома Материнства. В Нью-Йорке же количество детей в одной семье достигало нескольких сотен. Одному Богу известно, как им это удавалось. Но для меня было ясно одно — и мы, и они должны будем проявлять друг к другу максимум терпимости. И мы, и они обязаны принять чужой образ жизни без каких-либо предрассудков. В противном случае нас ожидают большие опасности.

Размышляя о том, как американцы перенесут шок от встречи с нашей уютной и очень домашней культурой, я машинально взглянул на солнце. И только в этот момент понял, что с нашим светилом что-то неладно. Очень, очень неладно.

Глава 12

Неожиданное осложнение

— Что случилось, Дэвид?

Я бросил на Керрис такой взгляд, что она невольно отшатнулась.

— Это судно, — прокричал я, — плывет совсем не в ту сторону!

— Что значит «не в ту сторону»? Мы везем вас домой.

— Вовсе нет, будь все проклято... И как же я сразу не заметил!

— Дэвид...

— Вот эта штуковина последние двадцать минут смотрит мне прямо в лицо.

— Дэвид, я не понимаю, о чем вы...

— Взгляните на солнце! — Весь трясясь от ярости, я ткнул пальцем в красный диск в небе.

— Ну и что же происходит с солнцем? Я не вижу...

— Я тоже до последнего момента не видел, — тяжело вздохнул я. — Послушайте меня, Керрис. Сейчас еще нет полудня. Солнце поднимается. Но поднимается за кормой судна! А должно подниматься впереди по курсу. Это означает, что мы идем на запад, а не на восток!

— Ничего не понимаю! Мы должны были доставить вас домой.

— Должны были! — чуть ли не выкрикнул я, бросив полный ненависти взгляд на мостик. — Однако, похоже, планы изменились.

— Дэвид?!

— Сейчас я выскажу этому капитану Блаю[4], или как его там, все, что о нем думаю!

Вне себя от ярости я взлетел на мостик.

— Доброе утро, мистер Мэйсен, — произнес капитан Шарпстоун, держа руки за спиной и глядя мимо меня. — Надеюсь, вам удалось выспаться? — Затем, повернувшись к стоящему за его спиной офицеру, скомандовал: — Скорость восемнадцать узлов, мистер Леман.

— Капитан Шарпстоун, — начал я, — что происходит?

— А происходит то, мистер Мэйсен, что мы идем с очень приличной скоростью. Больше ничего.

— Да, но не в том направлении.

— И в направлении я тоже не вижу никакой ошибки.

— Мы идем на запад?

— Скорее на северо-запад.

— Но почему? Ведь предполагалось, что вы доставите меня на остров Уайт.

— Планы изменились, сэр.

— Но к чему такая спешка? Разве нельзя было вначале забросить меня домой?

— Я получил приказ, мистер Мэйсен.

— Но мы были всего в каких-то двенадцати часах хода от острова. Почему бы...

— Когда ваш командир отдает приказ, мистер Мэйсен, вы ему повинуетесь, не так ли? Верховное командование приказало мне развернуться на хвосте и идти полным ходом домой. Я должен повиноваться. Неужели, сэр, вы считаете, что я похож на мятежника?

— Но вы могли бы связаться по радио с вашим начальством и объяснить положение. Если у вас недостаток топлива или пищевых припасов, то наша колония...

— Не знаю, мистер Мэйсен, может быть, у лиц вашей профессии принято задавать вопросы офицерам высшего звания, но у нас подобное поведение рассматривается как неповиновение, и посему оно для меня неприемлемо. — Взглянув на меня из-под своих внушительных бровей, он добавил: — Не сомневаюсь, что, как только появится возможность, будут приняты все меры, чтобы доставить вас к вашей семье целым и невредимым. А сейчас, с вашего позволения, мы идем курсом норд-вест.

— В Нью-Йорк?

Вместо ответа он через стекла мостика вгляделся в горизонт.

К моему рукаву прикоснулись чьи-то пальцы. Эта была Керрис. Кивком она показала, что мне следует оставить капитана в покое.

Скрипя зубами, я отправился вниз в пассажирский салон, где, к своему стыду, высказал ей все, что думал о полученных капитаном приказах. Учитывая мое состояние, высказывания были хорошо сдобрены славным английским сленгом.

Как бы вы поступили, узнав, что вместо дома вас везут в чужую страну? Подняли бы в одиночку мятеж?

Едва ли.

Тем не менее большую часть дня я расхаживал по палубе, злобно поглядывая на всех встречных. Керрис, Гэбриэл, Дек и девушка азиатского происхождения по имени Ким Со выражали мне сочувствие, но в то же время подтверждали, что капитан действительно получил приказ следовать домой. Капитан Шарпстоун, несмотря на свою суровость, оказался человеком слова. После ленча, состоявшего из ошеломляющих размеров бифштекса, мне предложили составить радиограмму в мой штаб.

Ощущая сильную тоску по дому, я написал, что со мной все в порядке, что планы изменились и что я вернусь в ближайшем будущем. После этого мне оставалось только попытаться получить от путешествия максимум удовольствия.

Вскоре я настолько привык к постоянному шуму машин, что вообще перестал его замечать. Мой первый день плавания закончился, когда кирпичного цвета солнце погрузилось в океан.

Надев новые ботинки, я вместе с Керрис прогуливался по палубе. Однако мы не выдержали холода и вскоре скрылись в уютном и теплом пассажирском салоне. Гэбриэл сидел за столом и делал какие-то записи, Рори машинально перебирал струны банджо. Мы с Керрис почти час играли в карты, еще не зная, какой сюрприз нас ждет.

4

Капитан Блай командовал английским военным кораблем «Баунти». Прославился своей жестокостью. Взбунтовавшийся экипаж высадил его в шлюпке в открытом море.