Исполнение желаний

— А что они там делают? Это лен?

— Нет, детка, — ответил Мануэль, слегка замедляя ход машины. — Идет сбор урожая кукурузы, и они очищают початки от шелухи.

Он остановил машину метрах в пятидесяти от бригады, которая занималась именно этой операцией.

— Хотите понаблюдать несколько минут, как они это делают?

Мануэль обратился вежливо к ним на португальском языке со своей неотразимой улыбкой:

— Кажется, в этом году у нас получился неплохой урожай, хей? Ветряные мельницы будут работать, не переставая. Я не помню такого вдохновения, чтобы пальцы летали с такой быстротой.

Женщины застенчиво хихикали, а один из мужчин сказал:

— Початки кукурузы налились как никогда, а стебли не тронуты паразитами.

Мануэль поднял один длинный початок, все еще покрытый зеленой шкуркой, в верхней части которого свисала мочалка цвета темного шелка, и повернулся к Клэр:

— Хотите посмотреть, как это делается? Вы вскрываете их вот этаким образом. Сняли бахрому — и вот показался верхний конец початка желтой кукурузы, теперь вы одним движением срываете зеленую шкурку!

Он отбросил очищенный початок в ближайшую корзину.

Повторяя его движения, Николас тоже очистил листовую поверхность одного или двух початков, теперь это же попыталась сделать Клэр.

— Старайтесь делать это подушечками пальцев, — наставлял Мануэль, — иначе вы можете испортить ногти. Оболочка гораздо тверже, чем вы думали, не правда ли?

Клэр стояла между двумя мужчинами, следившими за ее действиями, а Инез осталась с другой стороны от Мануэля. Рабочие, очищавшие початки от листьев, не прекращали работы, также искоса наблюдали, как старалась Клэр, не скрывая своего доброжелательного интереса. Терпеливо, хотя и медленно, она очистила от шелухи три початка, а потом принялась за четвертый.

Мануэль произнес:

— Думаю, этого вполне достаточно. Вы увидели сам процесс, а также, с какой быстротой это делается руками опытных и привычных людей. Оставим этих добрых людей с их пением и добродушным смехом.

Но в этот момент раздались со всех сторон крики одобрения.

— Espigo rei. A signora![4]

Пораженная, Клэр переводила глаза с возбужденных коричневых лиц на сверкающий оранжево-красный початок в своей руке.

— Что я такое сделала? — спросила она почти с испугом.

Как ни странно, но на ее вопрос ответил Николас:

— Тебе попался один из очень редких початков красного цвета. Португальцы называют его «эспиго реи» — «королевский початок»!

Казалось, что все крестьяне заговорили одновременно на местном португальском жаргоне, который был едва ли понятен Клэр. Она посмотрела на холодно-саркастическую маску Мануэля, которая скорее раздражала ее. Что это, в конце концов, за чертовщина? Когда она разобрала слово «бейджо», то вопросительно взглянула на Николаса.

— Что все это значит? Почему они кричат о каких-то поцелуях?

— Всего один поцелуй, — ответил он ей, не слишком при этом обеспокоенный. — По здешнему обычаю, королевский початок вынуждает тебя поцеловать любого из присутствующих здесь мужчин.

Лицо Клэр стало пунцовым. Она бросила початок в корзину.

Ее вдруг охватил страшный гнев. Мануэль мог все это остановить в самом начале, если бы его это хоть как-то трогало. Одна улыбка, властное движение руки — и они спокойно бы возвратились к автомобилю. Собственно, именно этого, судя по всему, и ожидала группа, обрабатывавшая кукурузные початки. Вместо этого он, иронически улыбаясь, стоял в стороне, слушая объяснения, а теперь просто провоцировал ее, будто делал ей вызов и вынуждал на то, чтобы она забыла на мгновение о своей скромности.

Клэр сжала зубы, и ее желто-зеленые глаза сверкнули совершенно неестественным сиянием. Она взяла початок в руки и повернулась к Николасу. Если отношение к ней Мануэля было вот таким, она готова пройти через это дикое испытание, даже если это убьет ее.

Она намеревалась коснуться своими губами щеки Николаса, но его голова была как раз склонена и повернута в ее сторону, его рот — прямо перед ней. Через несколько секунд все было кончено, и вся аудитория, дико вопя, зааплодировала.

— Ну вот вы и испытали на себе еще один из обычаев этих неординарных португальцев, — холодно сказал Мануэль. — А теперь мы продолжим наше путешествие в Кастело.

Инез! О чем она думала, сидя с ней рядом, такая бледная и скованная, сжимая руками колени? Конечно же она не должна была придать и малейшего значения этому ничего не значившему эпизоду. Но в глубине души Клэр почувствовала, что все было как раз наоборот. Несколько минут, проведенных среди обрабатывавших початки кукурузы селян, в корне изменили всю атмосферу в машине. Мануэль сосредоточил все свое внимание на ведении машины, Николас безмолвно смотрел в боковое стекло, а стиснутые до белизны руки Инез были явным свидетельством ее крайнего напряжения.

Автомобиль спустился с пригорка и остановился у Кастело. Сеньор и сеньора Монтейра были во дворе, и Клэр быстро оставила своих спутников и присоединилась к пожилой супружеской паре, чтобы совершить с ними прогулку вокруг террасы. Сияние дня мгновенно улетучилось, и все это по причине неизлечимой португальской привычки извлекать из любого случая какую-то забаву.

Они сидели за едой в небольшом обеденном зале с широкими окнами, выходившими на балконы с железными решетками. Мануэль был очаровательно изыскан, а подаваемые блюда самого высшего порядка. После того как с едой было покончено, Клэр собиралась пройти вместе с Инез по большой лестнице в комнату, в которой та должна была отдохнуть, и поговорить с ней откровенно о случайном событии, имевшем место в это утро.

Она могла рассмеяться и сказать: «Я бы никогда не попросила Мануэля остановиться, если бы знала немного больше об очистке початков кукурузы от шелухи! Бедный Николас! Ему досталось больше всех!»

На что Инез скорее всего ответит: «Это ровным счетом ничего не значит, Клэр, — просто забава, как объяснил Николас».

И в то же время обе они вряд ли смогут забыть, что он не отвел в сторону свои губы. Клэр было интересно, не собирался ли он доставить этим самым боль Инез, а может быть, просто хотел показать, как легко относился к поцелую. Было бы все-таки гораздо лучше, если бы Николас повернулся к ее губам щекой.

Какая получилась глупость! Клэр бродила в одиночестве, решив не заходить в тень крытого корта, где мужчины играли в теннис, и направилась по усыпанной мелкой ракушкой тропинке к морю. Скверное настроение и возраставшая депрессия сковали ее чувства, доводя до отчаяния. Она спустилась на набережную, нашла уголок, созданный песком и каменными нагромождениями, и присела, с сожалением размышляя о Мануэле, Инез и Николасе.

Возвращаясь обратно, Клэр едва не столкнулась с хозяином замка.

— Где вы были? — резко спросил он. — Мы беспокоились за вас. Что вы здесь делали с самого ленча?

— Отдыхала на пляже.

Граф помолчал, а затем произнес:

— Исчезать подобным образом довольно странно. Почему вы не остались с Инез?

Клэр смахнула пальцами песок со ступни своей босой ноги.

— Предпочла побыть в одиночестве.

— Уединение, если кто-то несчастлив в любви, усугубляет одиночество, не так ли?

У нее не было настроения противоречить ему или спорить с ним.

— Да. Я бы сказала, что это так и есть.

— По крайней мере, вы искренни, — сказал Мануэль жестко. — Николас — счастливый человек, имея столь привлекательную подопечную, которая так благодарна ему за его благосклонность.

— Но, Мануэль, — сказала она в отчаянье, — между мной и Николасом не возникло ничего нового. Мы оставались друзьями все эти многие годы. Я целовала его и раньше... вернее, тогда, когда еще не стала взрослой... и он никогда не будет рассматривать это по-иному. Я абсолютно уверена, что все останется по-старому.

— По-старому? — его рот и глаза были теперь жестокими, а совсем не насмешливыми. — Но мы же видели — или мы, по-вашему, ослепли? — что после вашего милого прикосновения он погрузился в молчание, ел без аппетита, да и в теннис играл с полным безразличием! И что было причиной всего этого, как вы думаете? Мне кажется, сеньорита, что ваше приземление на Святой Катарине не стало счастливым днем по крайней мере для нескольких лиц!