Исполнение желаний

Клэр и Инез вместе читали, а потом занялись шитьем. После ленча Клэр немного почитала по-португальски, затем вышла на балкон и обнаружила, что дождь почти прекратился.

Клэр накинула на платье пластиковый плащ и надела коричневые ботинки на шнурках. У самой лестницы столкнулась с Инез, которая тоже собиралась спуститься вниз.

— Вы собираетесь выйти на улицу в такую мокроту?

— Просто прогуляться. Дождь практически перестал.

Клэр завязала на шее шнурок своего непромокаемого плаща.

— Воздух будет божественным. Почему бы нам не пойти вместе?

— Но дождь может снова начаться.

— Тогда мы поспешим обратно.

Инез задумалась.

— Мне бы тоже страшно хотелось выйти. Таита мирно спит — я ему не понадоблюсь. Ну хорошо, я пойду с вами, Клэр. Вы подождете меня, пока я надену пальто?

Вполне характерным для Инез было то, что она не располагала ничем таким, что защищало бы ее от дождя. Ее гардероб состоял из множества дорогих платьев и костюмов, и нескольких в высшей степени модных пальто, но она никогда не носила макинтош. Когда Инез наконец спустилась вниз по лестнице, Клэр отметила про себя, что подол ее свободного зеленого пальто неизбежно будет испачкан в грязи, о чем и сказала ей. Та беспечно улыбнулась:

— Ну и что, тогда мы его почистим. У меня нет плаща, потому что, когда идет дождь, я просто не выхожу на улицу. Может быть, настанет такой день, — в том случае, если я поеду в Англию, — когда я куплю себе длинную прорезиненную накидку от бури, немыслимых размеров резиновые сапоги и огромный зонт!

В те минуты, когда она была в хорошем настроении, Инез выглядела особенно милой. Когда же они побрели по дымящейся от пара, покрытой булыжником дороге, Клэр захотелось взяться с ней за руки и вместе побежать вперед. С деревьев падали капли, а в одном из садов заливалась лаем собака, видимо в восторге от свободы и прохлады. Но вокруг не было ни души. Клэр, по всей вероятности, была единственной на всем острове обладательницей непромокаемого плаща.

Они как раз проходили мимо бунгало Николаса.

— Мы можем к нему зайти, — предложила Клэр. — Он сегодня не должен быть на работе.

— Наносить визит мужчине не положено, — ответила решительным тоном Инез по-португальски.

И так они медленно прошли мимо, дойдя почти до набережной.

Они повернули назад и прошли, по всей вероятности, метров двести, как вдруг крупные капли дождя стали хлестать по лужам. Клэр набросила на голову капюшон и обнаружила, что голова Инез оказалась непокрытой. Она быстро извлекла из кармана квадратный кусок пленки и, сложив его в треугольную косынку, сказала:

— Давайте я вам ее повяжу.

— Подобную штуку?! Я в ней буду выглядеть как простая крестьянка!

Клэр улыбнулась, а затем спокойно завязала узлом два длинных конца косынки у подбородка своей спутницы.

— Очень мило. Мне бы так хотелось, чтобы вас сейчас мог видеть Николас.

— Что вы такое говорите?

Ее тон создал некоторую отчужденность между ними. Предмет разговора был слишком интимным для нее, и она реагировала на него как больное дитя. Клэр независимо засунула руки в карманы.

— Я имею в виду не только Николаса — пусть будет кто угодно... — добавила она с подчеркнутым безразличием. — Вам бесподобно идет любой из шарфов.

Дождь усиливался, и они поспешили. Клэр доставило бы истинное удовольствие бродить под дождем, вдыхая ароматы мокрой земли и листьев, это было ее одним из любимейших развлечений в Сассексе. Но женщине-португалке это нравилось гораздо меньше: она была теперь совершенно убеждена, что к тому времени, когда они доберутся до Казы, промокнет до нитки, плечи ее зеленого пальто уже стали темными от влаги.

Клэр не боялась промокнуть, но она знала, что Инез содрогнется от одной мысли о том, что слуги увидят ее в растрепанном виде: необходимость всегда быть со вкусом и безукоризненно одетой, чтобы, скажем, из прически не выбился ни единый волосок, было ее непременным и неотъемлемым качеством.

Теперь, уже во второй раз, с другой стороны, они подходили к дому, в котором жил Николас.

— Я все-таки думаю, что нам стоит воспользоваться его домом как убежищем, — сказала Клэр. — Нам предстоит еще целая миля пути, и ваше пальто станет полностью мокрым, а я буду чувствовать себя в этом виноватой.

Инез покачала головой.

— Наш вид совсем не подходит для визита, — отвечала она, немного запыхавшись от быстрой ходьбы. — Я бы не возражала зайти, если бы его не оказалось дома.

— Увы! Он почти наверняка дома, но мы же вдвоем. Он отвезет нас домой на машине.

Что бы на это ответила Инез, осталось неясным. Потому что, как только они поравнялись с густым деревом, которое развесило свои ветви над воротами в бунгало, из-под него им навстречу вышел собственной персоной Николас, вооруженный большим зонтом.

— Мне показалось, что это именно вы! — воскликнул он. — Я еще издали заметил вас, выглянув в окошко, и подумал, что только вы, и никто другой, могли оказаться на мокрой дороге в такую ненастную погоду. Заходите скорее в дом, вы отчаянные женщины!

Инез заколебалась, но всего лишь на одно мгновение. Она склонила голову и быстро засеменила по тропинке под зонтом. Когда они дошли до крыльца, Николас рассмеялся и широко распахнул перед ними двери.

— Мне еще никогда не доставлял такой радости чей-то приход, — сказал он. — День кажется бесконечным, если он так тосклив, и я уже доходил до предела, готовый от отчаяния расколошматить окно, а то и два, чтобы избавиться от невыносимой скуки и тоски.

Он перешел на португальский:

— Позвольте мне помочь вам снять пальто, Инез. Рокко быстро высушит его у плиты, пока мы посидим и выпьем по чашечке чаю.

Ее лицо, обычно цвета слоновой кости с матовым оттенком, было теперь нежно-розовым, а кожа блестела от дождя. Она пыталась развязать узел косынки под подбородком.

— Я совсем не привычна к этим косынкам, — пробормотала она с раздражением от собственного смущения. — Извините меня за мой вид, Николас.

Если бы это произнесла Клэр, то он бы всего лишь усмехнулся и сказал при этом: «Моя дорогая девочка, ты выглядишь очаровательно, дай я развяжу эту штуку».

Инез он сказал следующее:

— Узел развяжется гораздо легче, если вы не будете торопиться. Я отдам Рокко ваше пальто и скажу ему, чтобы он приготовил чай.

После этого вышел — совсем не ради того, заподозрила про себя Клэр, чтобы отдать приказание приготовить чай, а с целью дать Инез несколько минут, чтобы успокоиться и прийти в себя.

Клэр надеялась, что он заметил, какой молодой и хорошенькой выглядела Инез с каплями дождя на носу и в серебристой нейлоновой косынке на ее черных волосах, но в следующее мгновение ей пришло на ум, что именно молодость и красота может произвести совсем обратный эффект, заставив его еще больше замкнуться за стеной собственной самоизоляции. Он поистине относился к числу весьма странных людей.

Хозяин возвратился в комнату, улыбаясь, передвинул стол в более удобное положение между ними и наконец уселся сам.

— Боюсь, что не смогу показать вам красивых картин или фамильных сокровищ, пока мы будем ждать чай. Мое бунгало, во всяком случае, вряд ли могло бы стать достойным фоном и местом для подобных вещей, к тому же Рокко обращается с такого рода вещами крайне неосторожно.

— Мне здесь довелось побывать только один раз, когда вы устраивали новоселье, — сказала Инез. — Это было очень давно, и мне тогда показалось, что эта комната очень маленькая. А теперь она совсем не кажется такой тесной.

— Это результат женского прикосновения Клэр, — объяснил он. — Она убрала одно из деревянных громоздких кресел, из которого мы устроили великолепный костер. Затем переставила мебель вокруг комнаты, сменила занавески и заставила Рокко использовать несколько галонов побелки для стен. В результате я теперь живу во вполне сносном преображенном сарае.

— Ничего я не делала, всего лишь выдвигала предложения, — мягко возразила Клэр. — Если не считать сумрачности, это и раньше было вполне презентабельной комнатой.