Страница 49 из 62
Замашки неудовольственные Фельдмаршала, как Вы называть изволите, не новое, а старое. Дай Бог, чтоб по принятии команды пошло хорошо. Только то известно мне, что на меня за полки Малороссийские кроется досада, что и выплатит, как попадусь в руки2, чего Вы меня можете избавить, естли усердие мое и служба Вам надобны. Я прилагаю на будущую операцию мои мысли, как и составление армии, что и подаст способ оставить край, где я командую, под особливым Вашим руководством3.
Я еще раз скажу, что я невольным образом виноват, не уведомляя, матушка, Вас долго. Но что касается до занятия Крыма, то сие чем ближе к осени, тем лутче, потому что поздней турки решатся на войну и не так скоро изготовятся.
Мне что пришло на ум, то я писал к Безбородке. Не везде может быть умно, но везде преисполнено усердием4. Простите, матушка Государыня, и будьте уверены, что по моей службе никто со мной не сравнится рвением, и по разположению моего сердца я могу сказать, что нет вернее
Вашего нелицемерного раба.
Князь Потемкин
674. Г.А. Потемкин — Екатерине II
Августа 5 [1783]. Лагерь у Карасу Базара
Матушка Государыня. Вот, моя кормилица, и грузинские дела приведены к концу1. Какой Государь составил толь блестящую эпоху, как Вы. Не один тут блеск. Польза еще большая. Земли, на которые Александр и Помпеи, так сказать, лишь поглядели, те Вы привязали к скипетру российскому, а таврический Херсон — источник нашего християнства, а потому и людскости,[277] уже в объятиях своей дщери. Тут есть что-то мистическое.
Род татарский — тиран России некогда, а в недавних времянах стократный разоритель, коего силу подсек царь Иван Васильевич. Вы же истребили корень. Граница теперешняя обещает покой России, зависть Европе и страх Порте Оттоманской. Взойди на трофей, не обагренный кровию, и прикажи историкам заготовить больше чернил и бумаги.
Я скоро за сим пришлю курьера с многими представлениями, для которых теперь езжу осматривать в Крыму нужные места. Пишу примечания нужные до инвеституры царя Ираклия к Безбородке2; что, матушка, мешает наградить его 2000-и душами ранговых. Я к сей присовокупляю еще две прозьбы о подполковнике Тамаре3, столь похвально в Грузии дела производившему, и подполковнике Корсакове, искуснейшем не только у нас, но и везде инженере, весьма трудолюбивом и усердном. Они оба старшие по полкам Екатеринославским.
Цалую ручки твои, матушка родная, и еду сей час в Ениколь, а третьего дни только приехал из Ахтияра.
Вернейший раб Ваш
Князь Потемкин
Не стыдно Александру Дмитричу ездить на бешеной лошади, которая раз уже его ушибла. Я желаю сердечно ему облегчения.
675. Г.А. Потемкин — Екатерине II
Лагерь между Акмечетью и Карасу Базаром на Бурунче. 9 августа [1783]
Матушка Государыня. Изготовя отправлять сего курьера с ответом об Адмирале Эльфинстоне1, получил присланного со Всемилостивейшим рескриптом и награждениями Генералам, от меня рекомендованным.
Матушка моя родная, побывай у меня в сердце, ты увидишь, сколь нелицемерно я несу живот мой, паче на службу, и естли ты благоволишь призирать на мои дела, то я пойду охотно в воду. Возвращаюсь на Эльфинстона. Конечно, предприимчивый Адмирал здесь нужен, но как согласить: Клокачев был капитаном, как тот был уже Адмирал, а теперь старее чином. Ежели Вы найдете способ обойтить сии затруднения, не отымая Клокачева, который нужен для строения, то бы я просил Эльфинстона и с сыном2.
В какие приятные стечения обстоятельств Бог Вам дал внуку Александру Павловну. Насаженные лавры будут возрастать на брегах Эвксина с Александром и Константином, а для нее взойдет роща маслин у мыса, что в древности назывался Парфенион, то есть — девичий. Урочище сие при Балаклаве, тут был в древности храм Дианин. Там Ифигения была жрицей3.
Готовя за сим отправить подполковника Попова4 с описаниями Крыма, теперь не распространяюсь, а цалую ручки Ваши. Остаюсь по смерть.
вернейший раб Ваш
Князь Потемкин
676. Екатерина II — Г.А. Потемкину
Из Царского Села. Августа 13, 1783
Письмы твои, друг мой сердечный, из лагеря у Карасу-Базара от 29 июля я получила, и уже о прошедшем, по которому ты прислал объяснение, упоминать не буду. Слава Богу, что ты и с тобою в лагере находящиеся войски, посреди сильной Крымской язвы, здоровы. Хорошо бы было, естьли б каждую татарскую деревню для пресечения язвы можно было до того довести, чтоб наблюдали обряд тот, который у нас каждая деревня наблюдала в подобном случае. Скорее пресеклась бы зараза. За все приложенные тобою труды и неограниченные попечения по моим делам не могу тебе довольно изъяснить мое признание. Ты сам знаешь, колико я чувствительна к заслугам, а твои — отличные, так как и моя к тебе дружба и любовь. Дай Бог тебе здоровья и продолжение сил телесных и душевных. Знаю, что не ударишь лицом в грязь.
Будь уверен, что не подчиню тебя никому, окроме себя. Что дешевле подряжаешь, и за то великое тебе спасибо. Только, пожалуй, береги себя для меня. Я очень смеялась тому, что пишешь о слухах заразы размножения теми, у коих сборное место Спа и Париж. C'est un mot delicieux.[278]
Я чаю, после Байрама откроется, на что турки решатся, а дабы не ошибиться, кладу за верно, что объявят войну1.
О чем ты писал, о том решение к тебе отправлено. Во флот отправленные к тебе люди, чаю, уже до тебя доходят.
Радуюсь, что Корсаков тебе пригодился и что мои о нем попечения и деньги не втуне остались2.
Росписание Малороссийских полков зделано, как сам усмотришь3.
Прощай, мой друг сердечный, Бог с тобою.
Саша тебе кланяется.
677. Екатерина II — Г.А. Потемкину
Августа 18 ч., 1783. Из Царского Села
Вчерашний день я письмо твое от 5 сего месяца получила чрез подпол[ковника] Тамара, который привез и Грузинское дело, за которое снова тебе же спасибо. Voila bien des choses de faites en peu de tems.[279]
Прямо ты — друг мой сердечный! На зависть Европы я весьма спокойно смотрю: пусть балагурят, а мы дело делаем.
По представлениям твоим дела не будут залеживаться, изволь прислать. О Тамаре и Корсакове получишь с сим курьером1. Радуюсь, что сей последний столь искусен. Дай Бог тебе здоровья и всякого счастия и удовольствия. А про меня знай, что я на век к тебе непременна.
Саша выздоровел и благодарит тебя за поклон.
678. Екатерина II — Г.А. Потемкину
Из Царского Села. Августа 31 дня 1783
Когда я получала от тебя не иные известия, как радостные о твоих успехах и, веселясь о том, на сих днях приказала отпустить на достройку петербургского твоего нового дома на Литейной улице сто тысяч рублей из кабинета, ожидала ли я, чтоб ты всекрайне опечалил меня известием о твоей опасной болезни, которое усмотрела из письма твоего из Кременчуга1. Просила я тебя, да и прошу, ради самого Бога и естьли меня любишь, приложи более прежняго старание о сбережении драгоценного твоего для меня здоровья.
Игельстрома2 оставь у себя, буде тебе надо, а Хану вели сам ехать, куда разсудишь. Лишь будь здоров. Браниться с тобою и за то хочу, для чего в лихорадке и в горячке скачешь повсюду? Теперь крайне буду безпокойна, пока отпишешь, что каков.
Сына Эльфинстона я взяла в службу, а с ним никто не уладит3.
Дай Бог скорее услышать о твоем выздоровлении. Тогда станем паки веселиться о твоих успехах. Adieu, mon cher et bien aime Ami.[280]
277
Свойство, состояние людского — человечность, гуманность (Даль).
278
Это восхитительное выражение (фр.).
279
Вот как много славных дел совершено в короткое время (фр.).
280
Прощайте, мой дорогой и горячо любимый друг (фр.).