Страница 139 из 158
— Это немыслимо, — заметил Гендрик. — Ты, конечно, можешь изловить даже дикого слона, но что ты с ним сделаешь? Вернее, что он сделает с тобой?
— Вот когда я поймаю жирафа, тогда и подумаю над твоим вопросом, — ответил Виллем. — Скажу только, что если я набреду на него, то не расстанусь с ним, пока жив, хотя бы мне для этого пришлось пожертвовать моим скакуном.
Три дня охотники без устали носились по всей округе, но ни одного жирафа не видали. Чернышу и четверым макололо, оставшимся в лагере, больше повезло. Когда Виллем и его товарищи вернулись к вечеру третьего дня, который провели, рыская по прибрежным рощам, Черныш сообщил им, что видел неподалеку от лагеря двух жирафов. Это старые жирафы, за ними, наверно, не раз уже охотились. Должно быть, они давно обитают в ближних рощах; они-то и обглодали ветви акаций и оставили следы на берегу ручья. Черныш сравнил следы проходивших мимо лагеря жирафов с отпечатками на берегу и объявил, что это следы одних и тех же копыт.
Потом он сказал своим хозяевам, что мог бы поймать этих двух жирафов, да их ловить не стоило, потому что они старые.
Гендрик, Аренд и Ганс такому хвастовству не очень-то поверили, зато оценили все остальное в его рассказе. Да, жирафы тут только старые, решили они, значит, оставаться здесь — лишь даром время терять.
Виллем понял, что они опять готовы расстроить его планы, но это только утвердило его в решении не уходить отсюда.
У каждого из четверых была своя заветная мечта. Виллем хотел во что бы то ни стало поймать двух маленьких жирафов, а три его спутника, потеряв надежду отговорить его от этого намерения — по крайней мере, в недалеком будущем, — мечтали о доме.
Прошло еще два дня, и наши охотники, молодые по возрасту, но связанные старой дружбой, совсем уже собрались расстаться. Но в этот решающий час глазам их представилось зрелище, которое снова склонило их действовать сообща.
Глава LII. ОТЧАЯННАЯ ПОГОНЯ
За завтраком наших охотников вдруг всполошил глухой, тяжелый топот каких-то животных и лай диких собак. В четверти мили к востоку они увидели крупное стадо скакунов, приближавшееся к лагерю, и с ними жирафов. Больше сотни этих антилоп и десятка два жирафов удирали от нескольких диких собак.
Дикие собаки в Южной Африке охотятся стаями и действуют по хорошо обдуманному плану. Завидев дичь, свора никогда не гонится за ней вся сразу. Часть собак остается в резерве, а потом, следуя зову тех, которые преследуют жертву, нередко нагоняют ее, срезая расстояние под углом. Этот маневр удается всякий раз, когда дичь бежит не по прямой.
Таким образом, собаки сменяют друг друга, пока жертва не выбьется из сил, и тогда им ничего не стоит взять ее.
Просто удивительно, до чего упорны, неутомимы и хитры эти животные! Они начинают охотиться, лишь когда голодны, и тогда охота нередко длится часами — собаки не остановятся до тех пор, пока жертва не свалится с ног.
Сейчас они бешено гнались за антилопами, и одна из них вот-вот должна была достаться собакам на обед в награду за их ловкость и труды.
Жирафы по глупости вообразили, будто дикие собаки гонятся за ними. Вместо того чтобы свернуть в сторону или же остановиться и дать собакам промчаться мимо, они бежали вместе с антилопами. Когда они поравнялись с охотниками, силы явно начали уже изменять им.
Виллему очень приятно было это видеть.
Вот они, жирафы, совсем близко. В стаде есть и детеныши. Троим из них не больше нескольких недель. Жирафы, за которыми он приехал в такую даль, здесь, перед глазами, и пришли сюда словно для того, чтоб отдаться ему в руки.
Только когда антилопы повернули направо, чтоб не наскочить на всадников, они отделились от жирафов. Те по-прежнему бежали вдоль берега ручья, меж тем как скакуны, преследуемые дикими собаками, понеслись к холмам, видневшимся на севере.
Жираф бегает медленнее лошади, и охотники знали, что сумеют нагнать желанную дичь, но что толку? Жирафа можно подстрелить, но как его взять живым?
Однако теперь было не до размышлений. Охотники пустились в погоню, и волнующая охота всецело захватила их.
Две мили жестокого преследования — и жирафы стали сдавать. Они устали еще прежде, убегая от собак, и теперь, когда за ними гнались свежие лошади, самое большое напряжение сил не могло их спасти. На третьей миле охотники настигли их.
Часть стада, отделившись от остальных, повернула прочь от берега. Их было трое: родители и прехорошенький детеныш. Виллем скакал сбоку, глядя на малыша жадными глазами, — ему до смерти хотелось поскорее завладеть желанной добычей. Жирафы уже не мчались галопом, а перешли на рысь; они поднимали ноги от земли всего на несколько дюймов, чуть не волочили их, и по неуклюжим движениям видно было, что долгая скачка измотала их вконец. И все же они бежали с такой скоростью, что Виллему приходилось все еще гнать лошадь галопом.
Вскоре он потерял из виду и стадо и своих товарищей. Он не знал, где они теперь. Он даже не подумал, что рискует заплутаться, это не пришло ему в голову. Все его мысли были об одном — как поймать маленького жирафа.
Преследуемые и преследователь двигались все медленнее; лошадь Виллема вся взмокла и, казалось, вот-вот свалится.
"Какой смысл продолжать погоню? — думал Виллем. — Стоит ли губить лошадь ради того, чтобы еще немного полюбоваться малышом, которым я не могу завладеть?"
Он понимал, что поступает безрассудно, и все же не в силах был отказаться от погони.
Рядом с ним скакал маленький жираф — такой яркий, красивый, такой грациозный, и в глазах Виллема ему просто цены не было. Но как его заполучить? Страстно желанная добыча, всего лишь нескольких недель от роду, изнемогающая от долгого бега, все еще отказывалась покориться усилиям, которые прилагал охотник, чтобы остановить ее.
Виллем был уже в миле от реки. Конь под ним спотыкался, чуть не падая от усталости, измученный этой непрерывной долгой скачкой. Что же предпринять?
Остановиться, дать коню отдохнуть, а потом вернуться к друзьям? Так поступить подсказывал ему здравый смысл, но здравый смысл был сейчас не властен над Виллемом. Возбуждение, тревога, отчаяние сводили его с ума. Он обезумел и вел себя, как безумец. Надежды, мечты, которые он лелеял в течение долгих месяцев, сосредоточились для него в этом одном часе погони за жирафом, и в этот час он не в силах был от них отказаться. Виллем был слишком возбужден и не мог рассуждать спокойно и разумно. Пусть лошадь сделает еще одно усилие, и он опередит этих трех жирафов, а тогда можно погнать их назад к реке. "Неужели я утрачу то, что почти уже держу в руках? — думал он вне себя от страха. — Если уж я не могу поймать этого детеныша, я буду гнать его. Буду гнать до самого Грааф-Рейнета. Он от меня не уйдет!"
Вонзив шпоры во взмыленные бока лошади, Виллем рванулся вперед, обогнал трех жирафов, и они, как он и ожидал, остановились. Осадив коня, он повернулся к ним; и оба взрослых жирафа тоже повернулись и понеслись в противоположную сторону.
Отступая, один из них толкнул детеныша, едва державшегося на ногах; мгновение казалось, что старый жираф растопчет его под ногами, но вот он умчался, а детеныш, шатаясь, сделал шаг, другой и повалился наземь.
Глава LIII. УТОМИТЕЛЬНОЕ БДЕНИЕ
Соскочив с седла, Виллем ухватил упавшего жирафа за шею и, прижав его голову к земле, не дал ему подняться. Сделать это было нетрудно, так как мышцы длинной, тонкой шеи животного были еще слабы. Охотнику не пришлось применять силу, достаточно было придавить добычу тяжестью своего крупного тела.
Тем временем старые жирафы убежали, а лошадь Виллема, освободившись от седока, принялась щипать сухую траву, росшую поблизости. И вот Виллем заполучил то, что так долго и страстно желал добыть. Малыш у него в руках. Виллем крепко держал его, и все же ему казалось, что никогда еще он не был так далек от осуществления своей мечты! Что толку от того, что жираф пойман, если удержать его можно, лишь пока он лежит там, где упал? Стоит его отпустить на мгновение, как он вскочит на ноги, и тогда уж Виллему его никак не вернуть.