Страница 35 из 136
Но кто же был четвертый?
Неужели я брежу? Или мои глаза обманывают меня? Неужели все это происходит в действительности? Или чувства изменили мне? Или это только случайное сходство? Нет! Нет! Нет! Это не призрак – это живой человек. Эти черные курчавые волосы, эта желто-коричневая кожа, эта фигура и походка – все, все его! Милосердный боже! Это он – Желтый Джек!
Глава XXXIV. ДЬЯВОЛЬСКИЙ ЗАГОВОР
Оспаривать это – значило сомневаться в достоверности собственных чувств. Передо мной стоял мулат, такой, каким я его помнил, только он был в другом платье и, пожалуй, немного потолстел. Но черты лица и общий облик были те же – передо мной стоял Желтый Джек, бывший дровосек с нашей плантации.
Но неужели это был он? Да еще в обществе Ринггольда, одного из своих самых активных и жестоких преследователей и мучителей. Нет, это невероятно, невозможно! Или я заблуждался и мои глаза обманывали меня?
Но нет! Ибо как достоверно то, что я видел человека, так же неоспоримо было и то, что этот человек – мулат Джек. Он стоял не более чем в двадцати футах от того места, где я притаился в ветвях, луна освещала его почти как днем. Я мог уловить давно знакомое мне злобное выражение его глаз, его омерзительные гримасы. Да, это был Желтый Джек!
Вдобавок я вспомнил, как вчера Черный Джек, несмотря на все мои убеждения и насмешки, не хотел сдаваться и признать, что это был человек, только похожий на мулата. Негр стоял на своем: он видел самого Желтого Джека или его призрак и был так твердо убежден в этом, что я не мог его поколебать.
Я вспомнил и о другом обстоятельстве – о странном поведении Ринггольдов во время послеобеденного разговора. Уже тогда оно привлекло мое внимание. А сейчас я совсем был сбит с толку. Здесь передо мною стоял человек, которого все считали мертвым, и с ним трое деятельных пособников его гибели, причем один из них был его самым жестоким палачом. Теперь же все четверо, по-видимому, стали закадычными друзьями. Как объяснить это чудесное воскрешение из мертвых и примирение с врагами?
Я терялся в догадках. Тайна была слишком сложна, чтобы разрешить ее в течение одной минуты. И мне так и не удалось бы разгадать ее, если бы сами заговорщики не помогли мне в этом.
Мне удалось подслушать их беседу. И то, что я услышал, убедило меня не только в том, что Желтый Джек все еще живет на этом свете, но и что Хадж-Ева сказала правду, утверждая, что жизнь моя в опасности.
– Ах черт побери! Его здесь нет. Куда же он мог провалиться? – воскликнул Ринггольд. По тону его голоса чувствовалось, что он и раздражен и удивлен.
Как выяснилось из слов его собеседника, этот вопрос касался меня. Уильямс, голос которого я сразу узнал, спросил:
– Вы уверены, Аренс, что он не вернулся в форт вместе с генералами?
– Совершенно уверен. Я стоял у ворот, когда они вернулись. Их было только двое – генерал и агент. Но вопрос вот в чем: не ушел ли он от озера вместе с ними? Какого дурака мы сваляли! Напрасно мы не последовали за ними, когда они шли сюда. Поспей мы вовремя, мы узнали бы, где они расстались. Но кто же мог подумать, что он отстанет от них? Если бы я только знал... Ты говоришь, Джек, что идешь прямо из индейского лагеря. Он не мог заметить тебя?
– Карахо![54] Конечно, нет, сеньор Аренс!
Этот голос, это старое испанское богохульство были мне знакомы с детских лет. Если у меня еще оставались какие-то сомнения, теперь они исчезли. Слух подтвердил то, чему не верили глаза. Это был Желтый Джек! Он продолжал:
– Я иду прямо из лагеря семинолов. Я встретил только двух вождей. Я спрятался под пальмами, и они меня не заметили. Уверен, что не заметили.
– Черт его дери, куда он провалился? И след его простыл. Я знаю, что у него могли быть основания отправиться в индейский лагерь, – да, это я знаю. Но как он сумел ускользнуть и не попался на глаза Джеку?
– А может быть, он пошел в обход другой дорогой? -предположил Уильямс.
– Через открытую равнину?
– Нет, это маловероятно, – ответил Ринггольд. – Одно только и остается теперь думать: что он расстался с генералами, не дойдя до ворот форта, и пошел вдоль ограды к дому маркитанта.
Все это Ринггольд произнес, как бы разговаривая сам с собой.
– Дьявол! – воскликнул он нетерпеливо. – Второго такого случая и не дождешься.
– Не бойтесь, мистер Аренс, – успокоил его Уильямс. -Не бойтесь. Скоро начнется война, и такие удобные случаи нам еще подвернутся.
– Мы постараемся их найти! – энергично вмешался Спенс, который заговорил впервые.
– Но решающую роль здесь должен сыграть Джек, господа! Нам ввязываться в это дело нельзя. Это может выплыть наружу, и тогда нам придется туго. А для Джека нет никакой опасности. Ведь он умер – и закон его не изловит!.. Ведь так, Джек, мой желтый мальчик?
– Да, сеньор! Не беспокойтесь, масса Аренс! Я скоро найду подходящий случай. Джек уберет его прочь с дороги, и вы никогда больше о нем не услышите. Я его заманю в ловушку. Вчера я промахнулся. Ружье плохое, дон Аренс. Нельзя с таким ружьем выходить на охоту!
– В форт он не вернулся, я это знаю, – пробормотал Ринггольд. – Стало быть, он где-то в лагере. Но должен же он когда-нибудь возвратиться домой! Наверно, появится, когда зайдет луна. Он захочет прокрасться домой в темноте... Ты слышишь, Джек, что я говорю?
– Да, сеньор! Джек слышит.
– Ты сумеешь воспользоваться случаем?
– Да, сеньор! Джек понимает.
– Ну прекрасно! Теперь нам пора отправляться. Слушай меня внимательно, Джек... Если...
Тут голос Ринггольда перешел в шепот, и я мог расслышать только отдельные слова. Часто упоминались имена моей сестры и квартеронки Виолы. До меня доносились такие обрывки фраз: «один только он стоит нам поперек дороги», «мамашу будет легко уломать», «когда я стану хозяином на их плантации», «заплачу тебе двести долларов...».
Такого рода высказывания убедили меня, что эти два мерзавца еще раньше сговорились убить меня. И этот невнятный разговор был только повторением условий гнусной сделки. Шла торговля о цене за мою жизнь. Неудивительно, что на висках у меня выступил холодный пот и каплями покатился по лбу. Неудивительно, что я сидел на своей вышке, дрожа, как осиновый лист. Я дрожал не столько за свою жизнь, сколько от ужаса и отвращения, которые внушало мне это чудовищное злодеяние. Я дрожал бы еще сильнее, но страшным усилием воли мне удалось сдержать негодование, закипавшее у меня в груди.
У меня хватило самообладания притаиться и замереть. И я поступил весьма благоразумно: если бы в этот момент я обнаружил себя, я не вернулся бы домой живым. Я знал это наверняка и поэтому старался не производить ни малейшего шума, чтобы не выдать тем самым своего присутствия.
А как омерзительно было слушать разговор четырех негодяев, хладнокровно обсуждавших вопрос об убийстве человека! Как будто речь шла о какой-нибудь торговой сделке. И при этом каждый из них предвкушал, какую именно он извлечет прибыль из предстоящей спекуляции.
Не знаю, какое чувство бушевало во мне сильнее – гнев или страх. Но врагов было четверо, и все они вооружены. Я располагал шпагой и пистолетами, но этого оружия недостаточно для борьбы в одиночку с четырьмя отъявленными негодяями. Будь их только двое – скажем, мулат и Ринггольд, – – я, вероятно, не стал бы сдерживать своего негодования и рискнул бы на открытую встречу с ними, лицом к лицу, а там уж будь что будет! Но я сдержал себя и продолжал тихо сидеть на дереве, пока они не ушли. Я заметил, что Ринггольд и его приспешники отправились в форт, а мулат побрел по направлению к индейскому лагерю.
Глава ХХХV. СВЕТ ПОСЛЕ ТЬМЫ
После того как они скрылись, я долго еще сидел не шевелясь. Хаос и смятение царили в моей голове. Я не знал, что думать, как поступить, и сидел как прикованный к дереву. Наконец я попытался спокойно обдумать все, что видел и слышал. Неужели это был фарс, разыгранный, чтобы напугать меня? Нет, ни один из четырех не походил на персонаж из фарса. А дикое и сверхъестественное появление Желтого Джека из загробного мира было слишком драматично, слишком серьезно, чтобы стать эпизодом в комедии.
54
Карахо – испанское ругательство.