Страница 47 из 54
Изувеченный корабль не погиб только благодаря высокому качеству его постройки и главное – благодаря умелой борьбе за живучесть. Командир «Зейдлица» капитан цур зее фон Эгиди и командир дивизиона живучести корветтен-капитан Альвенслебен сделали всё от них зависящее, чтобы спасти свой крейсер.
Железо без людей само по себе ничего не значит.
Потеряв (после поворота Джеллико на запад) контакт с Гранд Флитом, германские лёгкие силы начали описывать концентрические круги, постепенно расширяя район поиска, и в 00.30 обнаружили английские дредноуты. Пять больших миноносцев 3-й полуфлотилии – «B-98», «G-101», «G-102», «B-112» и «B-97» – выпустили торпеды и добились попадания в «Беллерофон». Повреждённый линкор остался в строю, упорно двигаясь к родным берегам, однако встревоженный Джеллико сделал новый поворот, возвращаясь на прежний курс NW. Приказ о повороте был выполнен из рук вон плохо: в ночной темноте и сгущавшемся тумане прожекторный сигнал «Куин Элизабет» разобрали только «Мальборо», «Император Индии» и корабли их ближнего охранения; на «Бенбоу» сочли, что повреждённые дредноуты просто покидают строй, и не последовали за ними. Джеллико не сделал ничего, чтобы исправить свою ошибку: предполагая, что немцы нашли Гранд Флит по радиопеленгам, командующий приказал соблюдать полное радиомолчание.
На самом деле Гранд Флит был обнаружен случайно, более того, Шеер так и не узнал, что девять английских линкоров идут не к Скапа-Флоу, а на запад. Радиостанция на «G-102» была разбита, а сообщения с других эсминцев 3-й полуфлотилии не дошли до командующего Флотом Открытого моря.
В результате ночных атак и маневров Джеллико Гранд Флит оказался разделённым на три части, не имевшие зрительной связи друг с другом, и это не могло не сказаться.
Наступал рассвет.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ. ОСКОЛКИ ВЕЛИКОГО ФЛОТА
8 ноября 1916 года
Темноту ночи сменил утренний туман, густой и белый как молоко. Всходило солнце, и туман понемногу рассеивался, выпуская из мокрых своих объятий чёрные силуэты боевых кораблей и оседая на холодной броне орудийных башен прозрачными каплями, похожими на слёзы: на те самые слёзы, которые очень скоро прольют тысячи женщин Англии и Германии, оплакивая своих мужчин, не вернувшихся из боя…
Вице-адмирал Берни прикрыл глаза и потёр лицо тыльной стороной ладони. Чугунная усталость давила на плечи и прижимала к палубе – хотелось лечь, вытянуться и забыть обо всём. Адмирал не спал уже сутки, вместившие в себя и очень длинный день, наполненный выстрелами и взрывами, и бессонную ночь, расчерченную вдоль и поперёк пенными следами немецких торпед, и обглоданный огнём остов «Канады», оставление которой под залпами германских дредноутов мало походило на увеселительную прогулку по Темзе.
Туман редел. С мостика «Геркулеса» в серой дымке уже можно было разглядеть левую колонну линейных кораблей – они исправно держали строй и ход в тринадцать узлов. А справа шёл одинокий «Бенбоу» – линкор казался растерянным и недоумевающим: он словно не мог понять, куда же делись все его собратья по «герцогской» дивизии. Девять линейных кораблей, подумал адмирал Берни, всего девять. А вчера в это время их было двадцать четыре, да, двадцать четыре…
Дредноуты Гранд Флита
– Сэр, на «Беллерофоне» сигнал!
– Что там у них?
– «Доброе утро. Через полчаса пойду ко дну».
Пойду ко дну, обречённо подумал Берни. Ну да, конечно, в него же ночью попала торпеда – хорошо ещё, что «Беллерофон» не затонул сразу. А контр-адмирал Эрнест Гонт лаконичен – как всегда – и не лишён чувства юмора. И если уж он просит помощи, значит, дело и в самом деле худо. До Росайта ещё часа три хода, причём придется пробираться через минные поля залива Фёрт-оф-Форт по узким протраленным фарватерам.
– Крейсерам «Роялист» и «Комюс», – приказал Берни, – подойти к «Беллерофону» и снять экипаж. Корабль… – адмирал помедлил, – затопить. Если появятся немцы, они…
– Сэр, прямо по курсу дымы нескольких крупных кораблей!
«Накаркал, – подумал командующий эскадрой. – Но как они сумели нас опередить?».
К счастью, встречные корабли оказались английскими – с первыми проблесками зари адмирал Бредфорд, не дожидаясь распоряжений Адмиралтейства, вывел в море 3-ю эскадру броненосцев типа «Кинг Эдуард VII», держа флаг на «Агамемноне». Бредфорд не надеялся выйти победителем из боя с немецкими дредноутами, но готов был принять на себя снаряды, предназначенные новейшим британским линкорам, – флот Его Величества своих не бросает.
– Теперь дышать будет легче, – произнёс Берни, глядя в бинокль на строй ветеранов. – И если…
Рокот взрыва прокатился над морем огромным каменным шаром. Над «Вэнгардом» – концевым кораблём левой колонны – взметнулось дымное облако, а когда оно рассеялось, стало видно, что дредноут накренился на левый борт и заметно осел, сделавшись как будто меньше ростом.
– «Поражён торпедой с подводной лодки», – доложил исполнительный флаг-офицер, разобрав сигнал, поднятый на мачте «Вэнгарда». – «Прошу помощи».
Забыв аристократизм и знаменитую английскую сдержанность, Берни облегчил душу замысловатым ругательством, бывшим в ходу ещё во времена королевского корсара Дрейка.
– Крейсеру «Комюс», – гаркнул он, – к «Вэнгарду»! Эсминцам – атаковать подводную лодку, дьявол побери их души!
…Капитан-лейтенант Вальтер Швигер, командир «U-66», удовлетворённо хмыкнул и опустил перископ. Опытный подводник, видевший гибель многих кораблей, не сомневался: линейный корабль, подорванный его торпедой, затонет, это всего лишь вопрос времени. Потопитель «Лузитании» испытывал чувство глубокого морального удовлетворения: линкор – это не пассажирский лайнер, за торпедирование которого Швигер был внесён англичанами в список военных преступников. Такой победой можно гордиться!
…Оба британских дредноута – и «Вэнгард», и «Беллерофон», – затонули на траверзе острова Мэй, однако нервное напряжение не отпускало адмирала Берни, ожидавшего новых атак. Но их не последовало, и к полудню эскадры втянулись на рейд Росайта: для них бой в Северном море закончился.
Капитан-лейтенант Швигер недолго тешил душу предвкушением грядущих почестей: вечером того же дня для «U-66» нашлась у британского побережья роковая мина.
Командующий Гранд Флитом опустил бинокль и раздражённо почесал переносицу. Офицеры его штаба, стоявшие рядом с ним на мостике «Куин Элизабет», молчали – они знали причину адмиральского раздражения. В пределах видимости, ограниченной туманной дымкой до шести-семи миль, находились всего пять кораблей: линкор «Мальборо», шедший за флагманом, бронепалубные крейсера-скауты «Бланш» и «Беллона» и миноносцы «Экаста» и «Ардент». Пять боевых единиц, всего пять из без малого ста пятидесяти, которыми сэр Джон Джеллико распоряжался ещё вчера.
Офицеры молчали, молчал и адмирал. Он просто не знал, что ему делать: жестокий разгром, учинённый немцами Гранд Флиту (а в том, что это разгром, сомневаться уже не приходилось: гибель нескольких британских дредноутов Джеллико видел своими глазами, о гибели других знал из боевых донесений – Ройял Нэйви потерял треть своих линейных кораблей), сломал привычный порядок вещей и выбил из под ног командующего ступеньки карьерной лестницы, по которой он поднимался год за годом. Где его корабли? Погибли? Все? Этого не может быть. Отстали? «Мальборо», повреждённый торпедой, тоже мог отстать – в три часа ночи его командир, кэптен Росс, сообщил светограммой, что не может держать ход в тринадцать узлов. Вахта на «Куин Элизабет» приняла сигнал, и флагман сбавил ход до одиннадцати узлов, а то остался бы сейчас один-одинёшенек. И где Хохзеефлотте? Какие у него потери, насколько он боеспособен, и что он замышляет? Что делать? Выйти на связь по радио и попытаться собрать свои корабли, разбросанные по всему Северному морю? Но этим он себя обнаружит, и тогда победоносный германский флот узнает, где его искать.