Страница 40 из 54
Человеческая мысль была уплотнена здесь в движущуюся сталь, одухотворенную нервной энергией электрического тока. Движение тысячи тонн почти разумной стали, точное до миллиметра, производилось квадратными крестьянскими пальцами первого наводчика Ганса Риттера.
Комендор Риттер был приделан к орудию в качестве особого механизма, связующего стеклянную и стальную его части: он удерживал нить прицела на едва различимом силуэте неприятельского линкора. Кроме того, он же нажимал ногой педаль, производя этим в канале орудия взрыв ста пятидесяти килограммов нитроглицеринового балиститного пороха.
В ожидании выстрела башней владела тревожная тишина, подчёркнутая непрерывным жужжанием моторов. Каждый щёлчок реле сжимал сердца, угрожая оглушающим грохотом залпа, и тогда все вскидывали глаза на Риттера, упёршегося правым глазом в резиновый ободок прицела, – не получил ли он команду?
Башню рвануло вбок, и белым пятном проступило лицо гальванера, схватившегося за рубильник. Лязг, грохот, звон, шипенье наполнили тесное нутро башни, ограниченное плитами тяжёлой брони. Из провала стремительно поднялся зарядник, громадный, как рояль, поставленный на ребро, догнал орудие и присосался к уже открывшейся его пасти, выпустив гремучую стальную змею, выпрямляющуюся на ходу в упругую палку. Змея втолкнула снаряд в канал орудия и быстро побежала обратно. По дороге она задела за выступ медного ящика над лотком, и оттуда, хлопнув дверцей, вывалился шелковый цилиндр полузаряда. Змея ринулась вперед, загнала его в дуло и на обратном пути выронила в лоток второй полузаряд, закованный в латунную гильзу; коротким, уже сердитым ударом она вбросила и его в канал ствола и, громыхая и лязгая, скрылась в своей норе, а зарядник стал падать вниз, в провал, так же стремительно, как появился. Чавкнул замок, вжавшийся в орудие, и в башне опять наступила тишина, подчеркнутая жужжанием моторов.
Это был выстрел, а не катастрофа: самого выстрела в башне не слышно, и раскрывать рот оказалось незачем. Орудие вновь было готово к выстрелу без помощи человеческих рук – все произошло настолько быстро, что снаряд за это время ещё не долетел до цели.
Вылетев из дула орудия с превосходящей воображение скоростью восемьсот метров в секунду, он, опережая звук выстрела, рождая свой собственный гром, поднимался высоко в небо почти по прямой линии. Но неуклонная сила земного тяготения потянула его вниз, сгибая все круче и круче линию его полета. Он наклонился остроконечной головой к воде – раскалённый, громыхающий, бешено вращающийся объект сложной невидимой борьбы многих механических сил: взрыва пороховых газов, силы земного тяготения, сопротивления воздуха, наклона оси орудия, инерции корабля в момент залпа и своего собственного вращения. Сложение всех этих сил, заранее рассчитанное таблицами артиллерийской стрельбы, направило снаряд к цели и швырнуло его в воду рядом с ней. А в мозгу старшего артиллериста, фрегаттен-капитана Крейцера, управлявшего огнём «Вюртемберга» с поста центральной наводки, четыре водяные свечи, вставшие за серым силуэтом английского линкора, отпечатались сухим артиллерийским термином «перелёт».
Как вода, смачивающая строчки анилинового карандаша, заставляет их стать яркими и видными, так кровь, прилившая именно к тем извилинам мозга старшего артиллериста, которые хранили многолетние впечатления, образы и числа, составляющие сумму знаний о стрельбе, заставила их проступить отчетливо и ярко за счёт всех иных, посторонних стрельбе, впечатлений. Сложные цепи условных рефлексов, созданных длительной тренировкой мозга, замкнули накоротко зрение и речь, освобождая мозг для решения более трудных вопросов. Поэтому четыре снарядных всплеска, вздыбивших воду за «Ривенджем», мгновенно оформились в необходимую команду:
– Два меньше! Пять влево!
Гальванеры защёлкали передающими приборами, установщики прицелов изменили данные, и четыре Ганса Риттера в четырёх башнях линкора вновь навели иначе приподнятые и иначе повернутые орудия на далёкую мишень.
– Залп, – негромко сказал Крейцер. – Поражение через тридцать секунд, автомат два с четвертью сближения! – скомандовал он. «Ривендж» попал под накрытие, и стрельба могла быть ускорена.
«Вюртемберг» вспарывал носом изнутри взлохмаченное волнами серое полотно воды, отворачивая форштевнем белые края разреза и размалывая его обрывки винтами за кормой. Гигантское и великолепное создание крупной индустрии топтало волны Северного моря, непрерывно расточая деньги. Они вылетали из орудий в желтом блеске залпа, стлались по небу чёрными выдохами дыма из труб, растирались подшипниками в текучем слое дорогого машинного масла, крошились, как в мясорубке, лопатками мощных турбин. Деньги таяли в воде, защищая марку от франка, фунта и доллара – для этого и выстроен был дредноут «Вюртемберг». И он, ослепленный собственной мощью, громыхал залпами, медленно раскачиваемый силой отдачи своих орудий, величественный и огромный, как боевой слон.[43]
И в английском, и в германском флоте тщательно изучался опыт русско-японской войны и Цусимского сражения, в ходе которого удачное разделение японской колонны на два отряда – быстроходный и тихоходный – дало хорошие результаты. Британским «куинам» отводилась роль быстроходного крыла флота, призванного поддерживать в бою линейные крейсера и взаимодействовать с линкорами типа «Ройял Соверен», составляя с ними единую мощную эскадру. Немцы реализовали ту же концепцию, но несколько другим путём – путём дальнейшего развития удачного проекта своих линейных крейсеров типа «Дерфлингер».
Надо сказать, что замысел создания универсального корабля, объединяющего в себе свойства линкора и линейного крейсера, был мечтой кайзера Вильгельма, и эта идея нашла своё воплощение в линейных крейсерах типа «Макензен», предназначенных для поддержки линейных кораблей типа «Баден» и ставших прообразом быстроходного линкора будущего.
…Бой между «баденами» и «ривенджами» шёл на параллельных курсах, на дистанции в семьдесят пять кабельтовых, и мог продолжаться долго – лучшие дредноуты двух империй впитали в себя последние достижения английской и германской инженерной мысли и были хорошо защищены от дьявольской разрушительной мощи, таившейся в остроконечных телах тяжёлых снарядов. И адмирал Шеер приказал крейсерам вице-адмирала Хиппера, используя высокую скорость, атаковать голову неприятельской колонны и выбить концентрированным огнём линейные корабли Эван-Томаса, занявшие там своё место, – после Цусимы маневр «Crossing the T» был отлично известен всем адмиралам мира.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ. СЕРЬЁЗНЫЙ ТЕТ-А-ТЕТ
Обмен любезностями между линейными крейсерами адмирала Хиппера и линкорами Эван-Томаса начался ещё утром, около одиннадцати часов, когда после отворота Битти NO «королевы» перенесли огонь на «макензены». Хиппер, шедший встречным курсом, быстро развернулся и начал отход, перестреливаясь с «куинами» на предельной дистанции и наводя их «кайзеры» и «кёниги» Хохзеефлотте, приближавшиеся с юго-востока и в предвкушении боя жадно щупавшие горизонт стволами тяжёлых орудий.
За время «бега на юг» линейные крейсера Хиппера существенно не пострадали – плохая видимость на S снизила эффективность стрельбы англичан; временами они вообще прекращали стрельбу и возобновляли её, когда серые силуэты германских Große Kreuzer вновь становились различимыми. В 11.40 «Граф фон Шпее» получил попадание в палубу между четвёртым и пятым 150-мм орудиями правого борта, в 11.50 – в основание фок-мачты. На «Шарнхорсте» было разворочено правое крыло мостика, на «Гнейзенау» попадание в каземат вывело из строя 150-мм противоминное орудие номер один правого борта.
Та же плохая видимость – отчасти – стала причиной того, что Эван-Томас опасно сблизился с Хохзеефлотте и оказался под жестким огнём его лучших дредноутов. Англичане вышли из неравного боя, потеряв «Уорспайт» и получив серьёзные повреждения «Бархэма» и «Малайи», однако сумели несколько сровнять счёт, добившись тринадцати попаданий в немецкие линейные крейсера. На «Шпее» была сбита фор-стеньга и разбито 150-мм орудие номер три; пятнадцатидюймовый снаряд «Бархэма» угодил в бронепояс по миделю и вдавил броню. Четвёртый снаряд попал в барбет башни «В» и приостановил её стрельбу на шесть минут. На «Шарнхорсте» два снаряда с «Вэлиента» попали в районе каземата 150-мм орудия номер два: один исковеркал всё содержимое каземата, другой вздыбил над ним палубу. Ещё один снаряд ударил в бронепояс, однако броню не пробил и существенных повреждений не причинил. «Гнейзенау» получил три снаряда в палубу – прощальный привет от «Уорспайта». Один из них разорвался над четвёртым противоминным орудием правого борта, два других легли в районе носовых башен главного калибра, вызвав пожар.
43
За основу отрывка, выделенного курсивом, взят отрывок из романа Леонида Соболева «Капитальный ремонт». Причина проста: роман Соболева – одно из лучших произведений о военном флоте российском на великом переломе – перед первой мировой войной, и книга эта настоятельно рекомендуется к прочтению всем любителям флота и его истории.