Страница 21 из 72
Народ безумствовал и гневался. Прошло больше недели, близился итог десятидневного марафона. И оказалось, что почти все остались без мыльных пузырей. Как это произошло, никто не понял, но нешуточная битва за главный трофей велась всего лишь полусотней фонарей. Все запасы тысяч соплеменников были выбраны подчистую, пятьдесят самых изворотливых друг дружке ни в чем не уступали. Наступила пугающая пауза.
Беда была еще в том, что обычно предусмотрительный Рубин Колюч в самом начале ничего такого не предвидел и сболтнул по глупости, что гран-при конкурса будет… сам колодец с вожделенными радужными шарами. А теперь, за два дня до финального рассвета, всё чаще к неожиданно взлетевшему одиночке приходила коварная мыслишка: «А не объявить ли победителем самого себя? Узнать, сколько пузырей набрал реальный “номер один” и взять из источника ровно в два раза больше, для надежности». Вроде бы чин чином, правила состязания не исключают возможности участия в нём организатора. Формально всё верно. Но колкие сомнения царапали прозрачные внутренности.
Решить исход нравственной борьбы заматеревший в неделю светоч не успел.
– Рубин! Рядом собираются фонари. Обделенные. Много. Очень много! – самый могучий из прожекторов, Ядрён Жар, опасливо отводя лучи, спланировал к размышлявшему у пенистого течения узурпатору.
– Что говорят? – багровый светильник коротко глянул в его сторону.
– Недовольны очевидным итогом состязания. Им не нравится, что слишком много обиженных. Грозятся ослепить нас.
– А мы?
– Их слишком много, светоч!
– Хм… Нельзя ли договориться с самыми сильными претендентами?
Ядрён Жар замялся и, растерявшись, нечаянно испепелил крупный алмаз у края обрыва – за такой дня четыре назад можно было выменять целый мыльный пузырь… если добавить еще три кристалла. Начальник охраны устыдился содеянного, но узрев, что владыка не обратил на происшествие ни малейшего внимания, спохватился и вкрадчиво мигнул:
– Дело в том, Рубин, что этот сход организовали как раз таки они!
– Что? – отшельник, сверкнув лилово, резко повернулся.
– Да, три главных конкурента вашего сиятельства подговорили остальных собрать всех недовольных и выставить вашу светлость перед ними главным виновником бед и несчастий прошедших дней.
Алый гений потускнел:
– В общем-то, они правы. Это моя придумка.
– Да, но вы хотели лучшего.
– Я ошибся.
Прожектор вспыхнул недоумением, спалив на этот раз весь выступ над головой. Рубин даже не глянул на осыпавшиеся обломки. Он упорно не замечал неловкости подчинённого.
– Мы будем сражаться! – Ядрён Жар был глуп, но предан и силен.
Кто знает, чем бы всё завершилось, прояви красноликий необходимую твердость! Может быть, выдержав яростную схватку и подтвердив законное право на обладание месторождением мыльных пузырей, Рубин Колюч приучил бы остальных к тому, что времена изменились. Скорее всего, победа оказалась бы на его стороне, ведь был он умен, очень умен. И прежде вольное братство поняло бы в конце концов что теперь есть верховный правитель.
Но, к сожалению, плюс ко всем прочим недостаткам отшельник был идеалистом.
– Нет. Мы не будем сражаться. Заварил эту кашу я, мне ее и расхлебывать! – Рубин решительно вскочил на вершину скалы, у подножия которой уже стеклось сверкающее море фонарей всевозможных форм и расцветок.
– Братья мои!
Мерцание вмиг угасло – светильники заметили зачинщика событий.
– Отдай наши пузыри! – блеснул коричневый луч Карги Карей.
Она лишилась своего приобретения на следующий же день после того, в который обманула невинную красавицу. Подвела старуху жадность: обменяла имевшиеся четыре шара на кучку алмазов в надежде затем заняться спекуляцией. Но торг не пошел, и к концу второго дня соревнований усталая Карга в отчаянии выкинула бесполезные камни – становилось очевидным, что никто уже не даст за них и одного радужного предмета: ситуация менялась очень быстро. Нежно Розовая на том закате на обидчицу только свысока глянула.
А нынче они были плечом к плечу в скопившемся ополчении.
– Да! Где наши шары? – засверкали вспышки до самого горизонта.
За спиной Рубина молча появился Ядрён Жар и стал демонстративно разогревать свою нить, дабы всем была видна мощь ксеноновой начинки. Народ заосторожничал и утих.
Алый идеалист благодарно мигнул начальнику охраны, дождался, когда за спиной встанет весь гарнизон, и продолжил:
– Фонарики мои родные! Простите меня! Сглупил, не рассчитал, ошибся! Не ожидал я такого поворота событий. Всего лишь хотел развлечь вас, и сам потешиться желал. Не внял мудрому слову Фиолета о том, что нет совершенства выше идеального…
– Вообще-то я сам предложил превозмочь нашу счастливую жизнь! – сверкнул из толпы знакомый глубокий луч.
– Я помню, старик, – слушая Рубина, фонари недоверчиво притихли и начали вполголоса перемигиваться. – Но окончательное решение было за мной. Мне и нести за него ответственность…
– Да будет так! – откуда-то издалека пульнул тонкий, точный, ослепительно мощный луч.
От удара сфокусированного пучка прозрачное нутро гения со звоном разлетелось вдребезги. Народ ахнул всполохами. Многие бросились врассыпную.
То бил брат Рубина, Лазер Колюч. Они не были дружны, но и не враждовали – до всей этой десятидневной затеи. Рубин отличался завидным умом, а брат его имел уникальный, тончайший луч невероятной остроты, за что и прозвали его Лазером.
Опомнившись, осиротевшая когорта защитников ударила в ответ, да так, что от снайпера осталась лишь стекловидная лужица.
Началась паника. Задние ряды разбегались, передние же, напротив, пошли на штурм. Громилы Рубина без главного военачальника растерялись, и этого было достаточно, чтобы бунтовщики начали теснить. Перевес становился ощутимым – наседавшие брали числом, редевший отряд силачей не успевал прогреть лампы после выстрелов. Штурмовики ломили массой прямо по расплавленным телам товарищей.
Наконец безумная толпа разнесла в пух и прах все прожектора. Под радостные брызги света на вершину вспорхнула бывшая ближе всех к выигрышу Зелень Ядовитая. Ошеломляюще изворотливая, она в кратчайшие сроки сколотила себе такой капитал, что превосходила ближайшего конкурента почти наполовину.
– Слушай меня, фонари! Несмотря ни на что, мы победили! Вот, за моей спиной, – то, что негодяй удерживал в единоличном владении! Теперь всё это – наше! Налетай!
Народ не стал церемониться и снес Зелень, накатив валом. Та еле унесла колбы, лишившись пары светодиодов.
Удовлетворив жажду наживы, сборище фонарей разбредалось, волоча гроздья мыльных пузырей. Источник радужных надежд вынесли начисто – месторождению долго возрождаться после такого налета.
– Ну что, парни? Теперь наш черед! – моргнула Зелень Ядовитая своей охране, как только последний наивный фонарик, не найдя, чем поживиться, смылся из разграбленного колодца.
Эта девица знала толк в деле!
Конечно, она была практиком. Потеря по мимолетной оплошности двух светодиодов – ничто по сравнению с абсолютной властью! Очевидно было ее лицедейскому рассудку, что в народе игра продолжится сама по себе – фонари вошли во вкус. А значит, пузыри вновь стекутся в самые цепкие лапы. А от них, наипаче матерых спекулянтов, река шаров повернет вспять, опять к лучам Ядовитой. Ей хотелось расхохотаться, но она того не сделала, чуя изумрудным животом, что такое поведение не в ее интересах.
– Так, парни, учтем опыт предшественника и сколотим здесь крепость! Когда дурни опомнятся, нас будет уже не взять! – Зелень чуралась нравственных колебаний, в этом была ее сила.
Но слабость была в том, что ума в ней был не такой аршин, как в погибшем Рубине. Не учла она того, что после опрометчивого шага брата гения фонари перешли ту черту, за которой уклад их сменился необратимо. Никаких преград уж не было, а новая властительница того не заметила.
Не действовал народ согласно ее измышлениям – он начал тупо убивать! Никто теперь не торговался, фонари отбирали пузыри друг у друга по праву силы. И сама Ядовитая через неделю, заподозрив неладное, не успела уже ничего изобрести своим куцым умом, потому что сгорела от залпа вожака собственной охраны. Тот в открытую ударил всей мощью навстречу недоумевающему взгляду, справедливо рассудив, что луч его сильнее. И ушел, посмеиваясь, невозмутимо отодрав расплавленную ответным огнем деталь. Зелень била слабее и опоздала с выстрелом. Впрочем, что с того? Она могла бы узреть возмездие, проживи на пару секунд дольше: наглец был убит в спину. Своим рядовым.