Мария Каллас

Впрочем, Аристотель к ней вернулся. Конечно, они виделись урывками и не часто. Однако встречи с Онассисом были для Марии глотком свежего воздуха, возвращавшего ее к жизни. Но эти крохи с чужого стола не могли стать целью ее существования. И тогда Мария в последний раз решила возвратиться к источнику, как будто могла найти дорогу в королевство, ключ от которого был навсегда потерян. Как будто она была способна приблизиться к вершине… Это была трагическая борьба с судьбой, потому что она была обречена. И все же эта борьба вызывает уважение и еще больше возвеличивает певицу в наших глазах.

Каждый день она часами просиживала за пианино в одиночестве или же вместе с престарелой Эльвирой де Идальго. Певица настойчиво пыталась восстановить голос. Она часто появлялась в студии звукозаписи, расположенной в здании театра на Елисейских Полях. С нотной папкой в руках она проходила в студию, никем не замеченная. И это была та самая прославленная Каллас, которая совсем недавно не могла и шагу ступить, чтобы ее тут же не окружала толпа газетных фотографов и журналистов. Так она работала вплоть до 1976 года. Мария добровольно опустила завесу тайны на собственную жизнь, потому что Каллас нужна была только победа, а проигрывать она не умела.

В 1971–1972 годах она снова удивила своих почитателей, казалось бы, знавших все, на что был способен их кумир. В нью-йоркской Джульярдской школе она давала мастер-класс собственноручно отобранным ученикам. Конечно, гениальность нельзя передать тому, кто ее лишен. Однако Мария Каллас вкладывала всю душу в свои уроки. Эти мастер-классы свидетельствовали о глубине ее знаний в области вокальной техники.

Недавно я с понятным волнением прослушал записанный курс профессора Каллас. Меня, как слушателя, прежде всего удивило то, что певица не ограничивалась одними только указаниями своим ученикам: она показывала, как надо петь, даже когда давала урок молодому человеку. В зависимости от выбранного отрывка оперы она была и тенором, и баритоном, и басом. В отдельные моменты, когда с кем-то разучивалась известная ей партия, неожиданно слышался голос Каллас: волшебный, проникновенный, волнующий… И вдруг этот голос обрывался, что тоже нельзя было слушать без волнения, ибо ты становишься невольным свидетелем драмы. Сюжет «Оперы Каллас» неумолимо приближался к развязке.

Повторявшиеся случаи внезапного срыва голоса Мария переживала особенно остро еще и потому, что в глубине души у нее теплилась надежда снова вернуться на сцену, чтобы подняться на вершину оперного Олимпа. Всем, кто спрашивал певицу о ее возможном возвращении, она давала один и тот же ответ: «Скоро, скоро». Затем она перечисляла названия оперных произведений, над которыми работала. Конечно, она могла пустить пыль в глаза кому угодно, только не себе самой. Со своей стороны, Мишель Глотц убежден, что, после того как Мария продолжила работу с Идальго, к ней понемногу начала возвращаться уверенность в себе и в своих вокальных возможностях. Однажды вечером, когда Мария пришла на спектакль в миланский театр «Ла Скала», зрители при виде ее встали со своих мест и все в один голос закричали: «Возвращайся, Мария!»

Как бы она хотела откликнуться на их призыв! Однако ни за что на свете она не согласилась бы, чтобы публика присутствовала при провале примадонны. Для того чтобы она могла обрести душевный покой и равновесие, необходимые перед выходом к рукоплескавшим зрителям, Марии нужен был новый источник вдохновения. Однако этого не случилось. Можно сказать, что певица была обречена на одиночество. Один за другим уходили близкие ей люди: в 1968 году скончался в девяностолетнем возрасте Туллио Серафин. Он был ее наставником, когда она делала первые шаги в искусстве. Он был тем человеком, кто понял, что оперное искусство достигнет с ней вершин. Затем, в 1972 году, ушла из жизни Маджи Ван Зайлен, лучшая подруга певицы, пользовавшаяся ее полным доверием, что было весьма редкой привилегией. В 1973 году разбился в собственном самолете Александр Онассис, сын Аристотеля и наследник его империи. Онассис не мог примириться с этой небесной карой. Он не понимал, как могло случиться, чтобы его, современного Юпитера, пронзила молния, как простого смертного. Впрочем, он не поверил в несчастный случай и трагическое стечение обстоятельств. Ему казалось, что сын пал жертвой заговора его врагов. Онассис пообещал заплатить значительную сумму тому, кто поможет найти авторов этого преступления…

Когда Мария увиделась с Ари несколько недель спустя после гибели сына, она едва узнала его. Перед ней был сломленный горем человек, которому уже было не подняться. Мария продолжала его любить, хотя любовь скорее была данью прошлому, поскольку у нее не было будущего.

Иллюзии относительно возвращения на сцену и трудовое рвение — вот все, что осталось у оперной дивы. И здесь мы не перестаем восхищаться этой женщиной. Раненый зверь отказывался лечь и умереть, птица с перебитыми крыльями хотела парить в небе, а не лететь камнем вниз, чтобы разбиться о землю! Неужели в ее душе все еще горел волшебный огонь, заставлявший ее сопротивляться превратностям судьбы? В ее упрямой одержимости было что-то сверхъестественное, наводившее на мысль о том, что гениальность была дарована оперной диве высшими силами…

Вместе с тем пока Мария продолжала свое затянувшееся прощание с прошлым, она отчетливо сознавала, что ей уже никогда не достигнуть былых высот в оперном мире. Она была вынуждена пробовать силы на другом поприще, потому и взялась, если можно так выразиться, не за свое дело.

В марте 1973 года Мария поставила в Турине весьма слабый спектакль «Сицилийская вечерня», произведение, принесшее певице успех двадцать два года тому назад во время ее дебюта в «Ла Скала». Но разве могли другие артисты воспроизвести на сцене ее жесты, экспрессию, передать разрушительную силу, жившую в ней? Как певица могла с кем-то поделиться секретом огня, горевшего в ее душе? Кроме того, технические требования, предъявленные театром, раздражали и расстраивали певицу. Дзеффирелли с полной объективностью выразил свое мнение по поводу этой неудачной инициативы: «Мария всегда мало интересовалась тем, что происходило вокруг нее. Она не только не знала, что творится за ее спиной, но и не могла этого знать, поскольку была слишком близорукой, чтобы что-то разглядеть, когда находилась на сцене».

Свою неудачу она делила пополам с ди Стефано, поскольку настояла на том, чтобы поставить этот спектакль совместно с ним. Как всегда, она нуждалась в чьей-то поддержке. Вечный поиск благородного рыцаря…

Действительно, вот уже несколько месяцев, как в ее жизни снова, и весьма кстати, появился Джузеппе ди Стефано — давний партнер по сцене, ссоры с которым были такими же бурными, как и примирения. Конечно, Мария не считала, что этот «спасательный круг» послан ей самим Провидением, однако она схватилась за него с какой-то отчаянной решимостью. И снова перед нами разворачивалось действие оперы под названием «Каллас». Униженная и брошенная, стоявшая на краю пропасти женщина встретила своего давнего незадачливого поклонника, которым пренебрегала в молодости… Не будем слишком далеко заходить в наших предположениях. «Пиппо влюблен», как говорила сама певица. Она благосклонно принимала знаки внимания с его стороны, но не теряла голову. Она знала, что речь шла только о временном средстве, позволяющем немного отвлечься от своих невзгод. Она так боялась одиночества.

И вот Мария вновь начала питать иллюзии относительно своих вокальных возможностей. Ей казалось, что она способна управлять своим голосом точно так же, как в старые добрые времена, что она может дать ему новую жизнь и заставить его подчиняться ее воле. На крыльях любви приободрившийся ди Стефано с радостью поддерживал певицу. Однако и он уже подошел к концу своей певческой карьеры. Его, певца с ласкавшим когда-то слух зрителей голосом, также манили миражи былой славы. И все же Мария рассчитывала на его помощь во время серии концертов, которые она собиралась давать в течение целого года. Последнее турне Марии. Певица прощалась с театром, что для нее было равносильно прощанию с жизнью. Последнее выступление тигрицы на цирковой арене, последний вздох королевы, не желавшей умирать, последний луч света, готовый вот-вот угаснуть…