Поединок на атолле

Чен никак не хотел сидеть у меня на руках, его манили шорохи, запах земли, крысы, которых здесь было, наверное, хоть отбавляй. Кажется, они уже добрались до наших вещей. Получив изрядное количество царапин, я выпустил Чена и заметил, что Розовый Ганс как будто отодвинулся от меня на несколько метров. Меня стало клонить в сон, да так, что я стал засыпать на ходу. Ноги подкашивались, автомат вываливался из рук и мотался на шее. Это длилось какую-то секунду, другую, после этого сон чуточку отступил, чтобы, выждав немного, снова отуманить голову. Я стал ходить по песку у воды. Затем, после очередного приступа, решил намочить голову водой. Перед тем как нагнуться к воде, я видел Розового Ганса, а когда поднялся, то его уже не было.

Вернувшийся Жак отнесся к побегу пирата довольно равнодушно.

– Меня больше беспокоит судьба кока. Хотя я его просил ничего не скрывать, если наткнется на кого-нибудь. Пусть знают, что мы вооружены и нас не взять. А Ганс только развязал нам руки. Ты перенеси вещи вон туда, за камни. За ними можно укрыться в случае нападения. У них может быть оружие. Надо это сделать скорее. Я буду караулить. Там тихо. Это нехорошо…

Не успел я перетащить патроны, продукты и половину нашего скудного скарба, как меня остановил голос Жака, окликавшего кого-то. Ему никто не ответил. Я стал всматриваться. В обманчивом свете за метил, как от куста к кусту метнулась тень, и выстрелил туда. Жак поддержал меня длинной очередью. Нам не отвечали.

Когда мы уже сидели в укрытии за глыбами кораллового известняка, Жак прошептал:

– Ты правильно сделал, что стрелял в них. Я видел двоих. Их, наверное, больше. Они продолжают ползти к нам или лежат, дожидаясь предутреннего часа – тогда кинутся все сразу. Давай обстреляем все кусты вокруг. Патронов у нас много.

Минут десять мы палили во все подозрительно черневшие предметы, наконец Жак положил руку на мое плечо.

– Пока довольно. Постарайся не спать.

Сон у меня прошел, голова была ясной. Мы сидели молча, спиной к воде.

Теперь к нам трудно было подкрасться. Мы ничем не выдавали себя, прислушиваясь к шорохам крыс и крабов. Иногда в тишине слышались хриплые крики морских птиц, гнездившихся где-то неподалеку, и снова наступала тяжелая тишина.

Близился рассвет. Оранжевая луна низко повисла над тускло светящимся океаном. Подул ветер, песок зашуршал, улетая в лагуну. Заурчал прибой на рифах. Меня опять стало бросать в сон. Чтобы избавиться от этого наваждения, я тянул себя за волосы, щипал щеки, наконец, когда все эти меры не помогли, до боли прижался головой к шероховатому камню, решив, что вот теперь-то не засну ни за что. Но, видно, камень чудесным образом превратился в пуховую подушку. Не знаю, долго ли я проспал. Разбудил меня треск над ухом.

Опасность подкралась с самого, казалось, неуязвимого направления – со стороны лагуны. Только необыкновенная выносливость моего товарища, его сознание ответственности, все качества воина спасли нас от неминуемой гибели.

Два пирата застыли в десяти шагах, уткнувшись в камни.

Выждав с полчаса, Жак пополз к убитым и вернулся с двумя пистолетами и ножом. Второй нож я нашел утром, он провалился между камнями.

– Один буг, второй – китаец, они спали в одном ряду со мной,- сказал Жак.- Очень храбрые и жестокие люди, из-за денег готовы на все. Китаец остался мне должен тысячу иен. Он все проигрывал в карты. За наши головы ему пообещали много денег, вот он и пошел на смерть. А буг был самым лучшим пловцом. Он не знал, что спорт мог ему принести больше, чем разбой.- Жак помолчал, прислушиваясь, осмотрел тусклую поверхность лагуны, темный песок с черными кустами.- Теперь до утра не появятся. Можно спать по очереди. Я не хочу. Выспался на плоту, я привык мало спать. Ты ложись первый.

Мой великодушный товарищ сам падал от усталости и все-таки ни за что не согласился отдохнуть первым. Наверное, он боялся, что я засну на посту. До сих пор мои щеки горят от стыда при воспоминании об этом позорном случае…

Он должен был разбудить меня через час, проспал же я до восхода солнца, и спал бы дольше, если бы Чен не лег мне на грудь и не положил рядом полуживую крысу. Крыса-то и прервала мой сон. Спасаясь от своего смертельного врага, она полезла ко мне за пазуху.

Я заорал на весь остров, вскочил на ноги и стал вытряхивать из-под рубахи противное животное. Чен подхватил на лету свою добычу и юркнул в расщелину между камнями.

Жак сказал улыбаясь:

– Какое неприятное пробуждение. Я бы не хотел быть на твоем месте. Пригни голову, они стреляют. Я тоже им ответил несколько раз. Подходить близко боятся. Кроме баркаса здесь стоит небольшая шхуна скупщика копры, они, наверное, захватили ее и вчера справляли победу. Торговцы берут с собой много вина и пива для обмена. Хорошо, что жители островов – мирный народ, и торговцы не берут для них оружия.

Теперь при солнечном свете, выглядывая из-за камней, я мог рассмотреть остров. Он был почти такой же, как и первый атолл, только почти совсем лишен растительности. Ураган, пронесшийся здесь, поломал и вырвал с корнем почти все кокосовые пальмы. Уцелела только небольшая рощица из двадцати деревьев на противоположном берегу лагуны. Там у берега стояли шхуна и баркас. По берегу ходили люди. Доносился звук ударов топора о сухой ствол пальмы. Дров здесь было много. Там и сям из песка выглядывала коричневая кора деревьев, торчали высокие пни с надломленными засохшими стволами.

В пятидесяти метрах на песке лежали два трупа и два – на камнях.

– Надо их убрать,- сказал Жак,- не бойся, это не опасно. Следи за противником. Я один…

Он стащил убитых в лагуну.

Мы позавтракали банкой паштета и манговым соком. К завтраку появился Чен и потребовал свою долю. Видно, крыс он не ел, а охотился на них только как спортсмен.

Наконец Жак уснул, а я остался нести вахту. День выдался серый и еще более душный, чем ночь.

Нам досталась лучшая позиция на острове для обороны. Днем мыши трудно было подобраться к нам незамеченной. Я коротал время, наблюдая за жизнью пиратов. Кто-то ловил рыбу, наверное взяв удочки на шхуне, несколько человек стали купаться, да очень скоро с криком выскочили на берег, наверное заметив акул.

Я искал глазами толстую фигуру Ван Фу. На берегу его не было. Завтрак готовили два совсем малоприметных пирата.

От шхуны отошла шлюпка. Я радостно вскрикнул, увидав там толстого кока. На берегу все приехавшие в шлюпке отошли в сторонку, постояли несколько минут, посовещались, затем Ван Фу и еще кто-то, тоже очень знакомый с виду, направились по берегу в нашу сторону. Второй размахивал белым платком.

«Розовый Ганс!» – узнал я наконец второго парламентера.

Я только дотронулся до плеча Жака, как он вскочил.

– Делегация! – сказал он, улыбаясь.- Знакомые парни. Это хорошо! Поговорим, получим информацию.

Еще издалека Ван Фу закричал:

– Стреляй не надо, своя люди! – И для верности повторил то же самое на жаргоне. Подойдя поближе, крикнул, жив ли Чен. Он почти бежал, далеко опередив Розового Ганса. Сиамский кот спал на солнцепеке и только приоткрыл глаза, когда хозяин взял его на руки. Только после этого Ван Фу виновато сказал:

– Я не могла убежать. Но ничего, там наша шибко боятся. Больше никому не хочет сюда ходить.

Подошел Розовый Ганс и, остановившись перед камнями, спросил дружеским тоном:

– Вы не очень на меня сердитесь, что я вчера смылся?

– Не очень,- ответил Жак.

– Я так и знал.- Он вздохнул с притворным облегчением.- А то чувствую, дело порохом пахнет, чего, думаю, буду мешать ребятам, и смылся потихоньку, у меня это случается иногда. Ха-ха. Ну, а сейчас я вернулся как парламентер для переговоров. Там тоже понимают,- он кивнул в сторону пиратского лагеря,- что вся эта стрельба сейчас ни вам, ни нам не нужна. Давайте договоримся о мире.

– Мира у нас не будет,- ответил Жак.

– Ну, тогда перемирие. Завтра мы смываемся и оставляем этот прекрасный остров в полное ваше распоряжение. Ха-ха. Ну как, согласны? Имейте в виду, у нас тоже есть пара автоматов!