По пути Синдбада

Для учения я сформировал две команды, которым предстояло как можно быстрее добраться до брошенной за борт картонной коробки (своего рода муляжа человека, упавшего за борт). Первая команда с заданием справилась. Как только после возгласа «Человек за бортом!» картонную коробку бросили в воду, члены этой команды надули динги и, спустив лодку на воду, завели подвесной мотор и помчались к коробке, которая к тому времени успела затеряться в волнах, отстав от нашего корабля на добрые полмили. Однако коробку нашли и подняли из воды.

Вторая команда допустила серьезные промахи. Питер и Мухаммед, члены этой команды, плохо закрепили в динги деревянный настил, а когда лодку спускали на воду, наклонили ее, и настил упал в воду, после чего быстро отстал от судна.

— За настилом! — воскликнул я. — Выловите его!

Деревянный настил придавал лодке жесткость, без чего запустить подвесной мотор не представлялось возможным. Питер и Мухаммед сели в лодку и, яростно работая веслами (каждый своим) погребли по направлению к оказавшемуся в воде лодочному настилу. Между тем «Сохар», подгонявшийся ветром, продолжал быстро идти вперед, хотя стоявший у руля Трондур предпринимал героические усилия, чтобы застопорить ход. Расстояние между судном и динги стремительно возрастало. Питер и Мухаммед гребли что есть силы, но лодка, рассчитанная на моторную тягу, двигалась медленно. Ко всем бедам прибивалась новая: у Питера сломалось весло, и все же настил выловить удалось.

Все это время мы мало-помалу травили трос, привязанный к лодке, постоянно наращивая его, а чтобы подтащить лодку к судну после извлечения из воды лодочного настила, понадобились усилия двенадцати человек. Проведенные учения наглядно продемонстрировали, что, если член нашего экипажа окажется за бортом, спасти его шансов мало. После того как учения завершились, Джон Харвуд, наблюдавший за ними с марса[37], еще более утвердил меня в мысли, что шансов спасти упавшего за борт крайне немного. Джон сообщил:

— Лодку Мухаммеда и Питера все время сопровождали две большие акулы. Одна — около трех метров длиной.

В тот день произошло и другое событие, к немалому удовольствию Эндрю, морского биолога, который до появления на борту владельца торпеды взялся следить за ее наполнением. Однако морские уточки, видно, были себе на уме, и торпеду избегали. Зато они прицепились к тросу с петлей, тянувшемуся за судном, где их Эндрю и обнаружил. Он пояснил, что до сих пор полагалось, что выводки этих ракообразных встречаются только в заводях, а отнюдь не в открытом море. Видно, он сделал подлинное открытие, ибо целый день ходил именинником. Эндрю оставил уточек на облюбованном ими месте, чтобы наблюдать за их ростом, периодически проводя необходимые измерения. Однако через несколько дней, выбрав трос в очередной раз, чтобы обследовать уточек, он неожиданно пришел в ярость, испустив неистовый крик:

— Скотина! Прожорливая скотина!

Мы поспешили к Эндрю. Он держал в руках мокрый трос и остервенело тыкал в него кофель-нагелем[38]. С троса соскочил краб и, оказавшись на палубе, бросился наутек.

— Он сожрал половину уточек! — Эндрю издал возглас, похожий на грохот взорвавшегося вулкана. — Прожорливая скотина! Я ему покажу! Где он?

Началась охота. Собравшиеся матросы, вооружившись кофель-нагелями, ножами и даже черпаками, позаимствованными у кока, стали искать невесть куда сбежавшего краба. Наконец преступник был пойман.

— Ты ответишь за все! — возбужденно произнес Эндрю, завладев крабом. — Понесешь наказание: послужишь науке. Я тебя заспиртую.

Краб, удобно устроившийся в щели около киля и время от времени делавший вылазки, чтобы позавтракать уточками, разместившимися на тросе, оказался не единственным безбилетником на «Сохаре». Во впадине под планширем обосновались сверчки, на которых обратил внимание Терри, инженер звукозаписи.

— Никто не поверит, услышав стрекот сверчков, что мы снимали фильм в море, — возмущенно говорил он, решив расправиться со сверчками.

В ближайшие ночи можно было видеть на палубе мерцание света, исходившего из фонарика, и слышать крадущиеся шаги, а затем глухие удары, сопровождавшиеся ругательствами, — это Терри воевал со сверчками. Однако одолеть своих заклятых врагов он не сумел: одни сверчки гибли, но им на смену приходили другие — постоянно пополнявшееся потомство, и стрекочущие ночи на корабле, выводившие из себя несчастного Терри, неотвратимо продолжились.

В конце первой недели декабря мы определили по верным признакам, что близко земля. Ловушки биологов набились планктоном, а любители рыбной ловли поймали с десяток великолепных тунцов, составивших небывалый улов. Камис-полицейский пригрозил Шенби расправой, если тот хоть пальцем притронется к рыбе. Выбрав самого толстого тунца, Камис собственноручно зажарил его, а потом, отрезав от него добрый кусок, поднес его мне.

— Капитан должен попробовать рыбу первым, — глубокомысленно сказал он. — Все остальные могут есть рыбу только после него.

Увеличение количества планктона, набившегося в ловушки биологов, и косяки рыб свидетельствовали о том, что глубины Аравийского моря остались за кормой нашего корабля. По моим расчетам, мы находились в те дни невдалеке от рифа Бассас де Педро, расположенного в 250 милях от полуострова Индостан. Мы подходили к опасным водам, и следовало соблюдать предельную осторожность. Если мои вычисления были правильными, перед нами лежали Лаккадивские острова, группа небольших низких коралловых островов, многие из которых не превышают мили в длину и едва выступают над поверхностью моря. К востоку от островов тянется цепь коралловых рифов, но, находясь под водой, они не выдают себя бурунами и потому представляют особенную опасность. Рифы грозили кораблекрушением.

В ночь на 9 декабря мы увидели проблесковые огни маяка, расположенного на северной оконечности Лаккадивов. Я приказал изменить курс на шесть румбов к западу и убавить парусность корабля. «Сохар» значительно сбавил ход и пошел дальше, как бы крадучись во мраке ночи, чтобы не напороться на риф. На рассвете мы увидели землю. Прямо перед нашим бушпритом на линии горизонта виднелся едва различимый зеленый мазок, наложенный на синие воды моря. Это был Четлат, самый северный остров архипелага, первая суша, лежавшая на пути арабских мореплавателей в Китай, путешествия которых легли в основу рассказов о легендарном Синдбаде.

«Арабские мореходы приходили на Лаккадивские острова за кокосами и лесом для новых судов, которые там и строили», — писал Идриси, арабский географ XII столетия. Лаккадивы всего лишь крупинки в просторах Аравийского моря, но они лежат на пути перехода от Аравийского полуострова к западным берегам Индии, и арабские мореходы, как правило, заходили на острова. На островах великое множество кокосовых пальм, плоды которых используются для изготовления тросов; такими тросами пользовались и мы, строя «Сохар», при этом сшивными работами занимались монтажники с Агатти, другого острова Лаккадивов. Арабское влияние на Лаккадивские острова сказывалось веками, и неудивительно, что большинство островитян — мусульмане. По поверью, в магометанство обитатели островов были обращены еще при жизни Магомета мусульманским святым, сумевшим добраться до берега после кораблекрушения.

В настоящее время Лаккадивские острова принадлежат Индии, а во времена владычества англичан в этой стране острова находились под британским протекторатом, при этом самобытной культуре островитян гарантировалась защита от чуждого пагубного влияния. В те времена население каждого острова представляло собой общину, а местное управление осуществлялась советом — народным собранием, состоявшим из всех мужчин острова. Преступлений на островах не было — ни убийств, ни насилия, ни грабежей. Единственным злодеянием, да и то случавшимся крайне редко, являлась кража кокосов с соседских пальм. Если похититель убытки не возмещал, его сажали в угол лицом к стене, как провинившегося ребенка. Этого оказывалось достаточно. Другим проступком, достойным всеобщего осуждения, являлось отлынивание от охоты на крыс, которые, залезая на пальмы, грызли кокосы. Во время такой охоты молодые люди взбирались на пальмы и трясли ветви, сбрасывая на землю вредителей, которых ждала толпа, вооруженная палками. Не участвовавшему в охоте на крыс община выносила предупреждение, грозя посадить его в угол. Однако лентяй мог избежать наказания, если в ближайшие несколько дней демонстрировал землякам пять истребленных им грызунов.

37

Марс — площадка на месте соединения мачты со стеньгой.

38

Кофель-нагель — железный штырь для крепления снастей.