Такие как мы

Надоело, и руки уже отваливаются.

— Н-на, гадина, — я начал наотмашь лупить топором, куда придётся, пока эта тварь не выбралась из воды. — Н-на. У-уу, тварь… — волк, изогнувшись, вцепился зубами в древко чуть ниже топора, и чуть не вырвал у меня из рук моё орудие «труда».

Принцип айки-до, помочь противнику сделать то, что он хочет, но по своим правилам.

— Н-на, — я послал копьё в направление рывка, чуть доворачивая вправо, и волк, самостоятельно, почти без моей помощи загнал клинок себе в бок под острым углом. Я почувствовал, как клинок проехал по рёбрам, и застрял в одном из них, но внутрь не попал.

Всё. Пора брать в руки чего-то тяжёлое.

Копьё я оставил твари на память, к её сожалению, не очень долгую, и взял в руки колун.

В лесу стучал топор дровосека….

Шкуру жалко, хорошая была шкура, наверное. Сейчас уже и не определишь. Страх, и злость, сделали своё грязное дело и, как сказали бы в суде — сто двадцать ударов, тяжёлым колющем предметом, несовместимых с жизнью, превратили тело в неопознанный труп. Но себя жальче во сто крат. Дотянулась таки…

— Эх, великовата кольчужка-то, мать, — сокрушался отец, примеряя дублёнку с длинными рукавами, — что ж, я за такие деньги, её ещё и подшивать должен?

— Дурень, смотри какой мех, в самый раз зимой будет, — хмурила мама брови, поворачивая моего отца вокруг оси, рассматривая со всех сторон обновку. — И кожа какая.

— Она у вас натуральная? — повернулась она к продавцу, держа руку отца над головой, зачем-то разглядывая подмышки.

— Конэчно, красавица. У нас всё натуральное. Бэри, нэ пожалешь, ей сносу нэ будэт. Бэри, я тебе её со скидкой дам. Почти даром.

— Слышал, что тебе умные люди говорят? А рукава и подвернуть можно.

Если бы тогда отец не послушался мать, и взял что ни будь другое… Всего десять сантиметров…. И часы под отворотом. Сапфировое стекло часов, выдержало давление клыков, а браслет нет, даже толстый слой кожи не спас. Взял бы волк чуть повыше, и левой руки как не бывало, если бы вообще жив остался. А сейчас рука болит. У-у-у, какие синяки. Всё запястье синее. Чуть не прокусил, гад. Как теперь машину вести?

Копьё с почти откушенным наконечником нашёл между камней, не далеко от того, что осталось от саблезубого волка, если бы — не топор, который плавать не умеет, остался бы я с одним колуном.

Обратно, до прохода, я шёл по воде. Сил снова прыгать по камням, нет. Сейчас уже всё равно, лишь бы быстрее до машины добраться. И штаны, очистить.

Хорошо почувствовать баранку в руках, и мягкое сидение под пятой точкой. Почти как дома.

Знобило немилосердно. Надо снимать дублёнку, мокрая всё равно, но, кажется, без неё будет холоднее. Начался банальный отходняк.

Я сидел за рулём, и дрожал и меня бил озноб. Плечи перетряхивала крупная дрожь, а колени стучали друг о друга. Жаль ничего спиртного в машине не держу, сейчас бы не отказался бы от трёхсот грамм, и можно без закуски.

— Боже, как же хреново-то. Ну, почему у всех «попаданцев», всё как у людей, а у меня всё через другое место? Почему, у них такого не бывает? Отбиваются, убивают, и всё как с гуся вода. И никого из них не трясёт, и страха особого не испытывают. Шлёп кого ни будь, и пошёл дальше, а мне теперь сиди здесь и жди, когда нервы успокоятся. Музыку что ли послушать?

Не знаю, что был за диск, но музыку я так и не услышал. Уши слышали, а голова не воспринимала. Но «целительное» сотрясение воздуха сделали своё дело, тело начало расслабляться и меня потянуло в сон. Задраив наглухо двери, я откинул спинку кресла, и уже засыпая, зацепился взглядом за торчащий из двери баллончик с освежителем воздуха.

— Как удачно-то… — и погрузился в нирвану.

В тот день, я приехал домой в сумерках, и пошёл спать в баню. Речная вода, увы, не выводит всех запахов.

***

Ура! Сегодня набрался сил, и вышел за периметр. Первый раз за четыре дня. Заставил себя, иначе до конца дней бы сидел взаперти, и этих дней было бы не так много, как хотелось. От голода я пока не пухну, но если так дело пойдёт дальше, скоро начну раздаваться вширь. Да, и что уж там, теперь я вооружён, не в пример лучше прежнего. Практика показала, что полтора метра дистанции от наконечника копья до моей бренной тушки, маловато, и я озаботился более длинным, почти трёх метровым, дрыном. И вместо маленького, большой топор насажен, а не привязан как раньше. Тяжеловато копьё, но ничего, привыкаю помаленьку, я теперь без него некуда, даже до ветру отойти — с собой беру. Сделал себе и щит. Спутниковая тарелка от «Триколора», подошла как нельзя кстати. С заточенными краями, кроме верхнего, лёгкая, относительно прочная, но мне им не от пуль отбиваться, а от зубов и копыт. Но если встретятся, какие нибудь твари с когтями, то и от когтей отобьюсь.

С сегодняшнего дня начал топтать степь ногами.

За четыре дня сжёг весь лимит солярки для генератора, и ещё из бака Лэнд Крузера отлил литров десять. Четыре дня я пилил, точил, придавал форму, сверлил и прочее, а внутренний хомяк, раздавленный тяжёлым ботинком собственной безопасности, даже пискнуть не решился. И теперь иду ставить вершу пешком. Страшно, но я экипировался, по самое не хочу. Дублёнка, со вставками от консервных банок на руках, копьё, щит, колун, топор маленький, нож… и зубы. Не было бы так больно, и их бы заточил. Так, на всякий случай.

Ветер поднимает пыль, а небо от набежавших туч, всё темнее, и темнее. Даст бог, дождь пойдёт, а то вид этой растрескавшейся пустыни, уже набил оскомину.

Тишина. Никого нет. Даже попугаи в колючих зарослях притихли, а не верещат как прежде, пересчитывая друг другу перья. Или меня в таком виде испугались, или к дождю, наверное? Их и на ветках не видно, спрятались, однако.

Вот и проход. Соваться туда, нет никакого желания. Вроде и сам пробил, и с другой стороны выхода нет, а всё равно боязно. Вдруг кого течением занесло? Но делать нечего, рыба нужна. На сегодня, я запланировал отведать рыбных котлет, надо же как-то разнообразить меню.

Поправил вершу на спине, чтобы не мешалась в случае атаки, колун в руку, под щит, щит вверх по глаза, маленький топор подвинул ближе к правой руке, копьё подмышку и остриём вперёд.

— Ну, что, пошли, что ли?

Сплюнув три раза через левое плечо, я вошёл в заросли, с копьём наперевес.

До реки дошёл без приключений. Теперь быстро опускаю вершу в воду, привязываю к колышкам, и дёру отсюда. Уж очень густые здесь заросли, не видно в них ничего, и копьём не размахнуться. Неприятное место! Бррр….

***

Надежда на хороший урожай у меня крепнет с каждым ударом лома.

Второй час вымучиваю пахоту. Пятая борозда, идёт особенно туго, или грунт здесь суше, или я уже выдохся. Лопата с трудом вгрызается в землю, и приходится брать в руки лом, отваливая им тёмно-коричневые куски, чтобы потом разбить их кувалдой. Что поделать, целина.

Хороша местная землица, несмотря на свою сухость и твёрдость. Плодородный слой, не заканчивается на глубине сорока сантиметров, а идёт глубже. Не земля, а мечта любого фермера. К тому же ещё, и хорошо унавожена, и мухами засижена. А корней-то сколько… Если пройдёт дождь, всё это опять зазеленеет. Так, что каждый разбитый ком, приходиться перебирать руками. Кошмар, и как мои родители подписались на это? Ума не приложу.

Уф, жарко! Может дублёнку расстегнуть? Ну, уж нет. Только когда за забором спрячусь.

Вот так и пашу. В дублёнке, с топором и ножом на поясе, копьём около ног, и со щитом на спине. Похоже, в тот день, я словил паранойю, в острой её форме, и теперь никак не могу от неё избавиться. И дать бы пинка, только не ясно с какой стороны к ней подходить. Ладно, будет свободное время, я с ней разберусь.