Страница 45 из 49
— Тут живет несколько сотен лангустов, — говорит он. — Когда становится совсем туго, я добываю десяток-полтора для ресторана «Морской конек». А сегодня мы с отцом угостим лангустами вас.
А какие тут морские звезды! Я и не видывал таких. Шиповатые, золотисто-желтые, будто вылепленные из воска, они группками лежат на песке, как бы копируя звездное небо. Ну да, вот же созвездие Лебедь, а чуть подальше — Южный Крест! Созвездие морского дна…
Однако где же Дик? Я осматриваюсь. Пропал мальчик! Быстро плыву вперед, но вскоре достигаю кораллового леса, стоящего стеной, и плыву вдоль него, отыскивая прогалинку, в которой исчез Дик. А, вот она! Вплываю в узкий проход, поворот, еще один и… тупик. Поворачиваю назад, вот еще один проход. Скорее же! Может, он и не заметил, как я отстал? Заблужусь так, что и Дик не разыщет. Что было силы спешу по другой просеке, но вскоре опять вижу, что попал в тупик. Становится страшно. Выныриваю. Оглядываюсь. Пенные волны с жестким, злым шипением прокатываются через риф. Острые белые отростки, как ножи, высовываются из воды: «Попался? Тут ты и останешься навсегда…»
— Ди-и-ик! — кричу я. И вздрагиваю, дергаюсь что есть силы, почувствовав, как кто-то притронулся к моей правой ноте. — Дик, ты?
— Да я же за вами все время плыл! — Мальчик хохочет. — Вы поворачиваетесь, а я шмыг в кораллы. Испугались?
— Испугался, — честно признаюсь я. — О, король, не оставляй меня одного!
— Плывите за мной, и я покажу еще кое-что в моем королевстве.
Теперь я уже не верчу головой вправо и влево, не замираю над какой-нибудь красивой ракушкой. Плыву следом за Диком, стараясь не отстать от него ни на метр. Что он еще хочет показать? Чем удивить? Проход расширяется, впереди виднеется не поляна, а обширное подводное поле, над которым кружат косячки рыб. Вот будто отлитые из серебра и на вид тяжелые, как серебряные болванки, стремительно проплывают с десяток макрелей. Я догадываюсь, что мы находимся у самого края рифа. Где-то вблизи начинаются океанские глубины, потому что эти рыбы избегают мелководий.
Дик зовет меня, ложится на воду, широко раскинув руки и ноги, я рядом с ним. Отдышались. Солнце припекает. До берега далеко, и мне опять становится немного не по себе: все же это океан, а не озеро. Дик говорит:
— Сейчас я позову Брума. Вы не пугайтесь.
— Брума? Кто это?
— Брум — это большой морской окунь. Случается, они вырастают в длину до двух метров. Но мой приятель Брум молодой и совсем небольшой, чуть больше метра.
— У этих окуней на спине целый частокол колючек, да?
— Десяток костяных кинжалов! Если кто его осмелится тронуть, окунь бросается на врага и бьет этими кинжалами. Глядите.
Дик ныряет, цепляется за обломок рифа и рукояткой ножа быстро и дробно колотит по нему. Дам-дам-дам! — звонко разносится подводный сигнал. Дам-дам-дам!.. Дик всплывает. Волны раскачивают нас, подносят к краю рифа. Ну что же? Где он, подводный приятель Дика? Мальчик протягивает руку в сторону океана, и я вижу, как к нам приближается большущая толстенная рыбина.
Дик ныряет, я следую за ним. Ну и чудовище! Совсем вблизи вижу массивное черно-бурое, покрытое крупной чешуей тело, громадную губастую башку с большими глазами и на спине веер костяных колючек, стянутых кожистой перепонкой. Вода увеличивает, и рыбина кажется мне гигантской, а Дик, плывущий рядом с окунем, совсем маленьким и таким беззащитным. А ну как этот окунь развернется да кинется на мальчугана? Но окунь и не думал бросаться на мальчика. Он будто застывает в полуметре от дна, а Дик трогает его, гладит по башке, спине, и окунь, словно от удовольствия, шевелит широкими грудными плавниками. Дик легонько шлепнул окуня по крутому боку и хватается за спинной плавник. Окунь вдруг стремительно поплыл и потянул за собой мальчика. Я спешу следом, но где там! Он же утянет Дика в океан! Мальчик и окунь исчезают из глаз, но вскоре я вновь вижу их. Дик хлопает окуня по боку — плыви! — а сам выныривает возле меня. Лицо его возбуждено. Он быстро говорит:
— Как здорово он меня тащил! Если бы я захотел, он бы притащил меня прямо в Порт-Луи. Вот было бы здорово! — Он передохнул. — Но я боюсь. Увидят Брума подводные охотники и начнут за ним охоту.
— А как ты с ним подружился?
— Да очень просто! Года два назад я впервые увидел его тут. Подплыл. Он глядит на меня. А я ему мертвую рыбку протянул. Он и взял. Вот и стал я каждый раз ему что-нибудь приносить. Красавец, да?
— Дик, я уже немного устал.
— Только «Питер-Бот» вам покажу, и возвращаемся.
Становится все глубже. Мы уже возле края рифа. Дик показывает вниз рукой, и я вижу какой-то бугристый холмик, тянущийся по дну в сторону океана. Мы плывем над этим холмиком, глубина увеличивается, и вдруг открывается провал. Дик ныряет, я следом. Вода давит на барабанные перепонки, в ушах звенит. Делаю несколько глотательных движений, выравнивая давление, и опускаюсь на каменистый грунт возле «холмика». Мальчик держится за него руками. Присматриваюсь. Так ведь это якорная цепь, вся покрытая наростами кораллов и ракушечника, как бы намертво приросшая к камням! Выныриваем. Вновь уходим под воду и плывем над цепью. Дик легко, как рыба, устремляется за ней в синеватую пропасть, на дне которой угадываются черные груды обломков. Напрягаю зрение. Догадываюсь, что там, в фиолетовой звенящей глубине, и покоится заросший кораллами и горгонариями пиратский корабль «Питер-Бот».
Выныриваем. Долго лежим на поверхности воды. Дик вновь ныряет, его фигурка как бы растворяется в фиолетовой глубине. Ныряю за ним. Вижу, что мальчик уже плывет над самой палубой, что-то трогает там, и с палубы поднимается мутное облачко. Какая же там глубина? Метров двадцать? Не попытаться ли и мне донырнуть до «Питер-Бота»? Погружаюсь все глубже, глубже, глубже… Бешено бьется сердце, дыхания не хватает, но, будто позабыв об опасности, я все плыву и плыву вниз: ведь Дик может, почему же я не могу? И вдруг вижу, как снизу прямо на меня несется Дик, вижу его испуганные, вытаращенные глаза, он хватает меня за руку и тянет за собой. Задыхаюсь. Сейчас раскрою рот, и весь океан вольется в мои легкие! Мне кажется, что до поверхности океана далеко, как до неба… Свинцовый полог мерно колышется в такой безумной выси, что мной овладевает ужас: не доплыть!.. Вот сейчас я раскрою рот, вот сейчас…
Метрах в трех от поверхности я все же раскрываю рот, глотаю воду, выныриваю, кашляю, опрокидываюсь на спину. Дик плывет рядом, поддерживает меня за шею. Подняв маску, заглядывает мне в лицо. Кричит:
— Зачем вы пошли в глубину? Это я могу, а не вы!
— Да-да, прости! — выкрикиваю, выкашливаю я слова вместе с горько-соленой водой. — Какое-то… кха-а… затмение нашло… будто и я, как рыба, как ты… могу…
— Такое и со мной бывает, — громко говорит Дик. — Вот, кажется, могу раскрыть под водой рот и задышу, как рыба… Ну что, к берегу?
Возвращаемся. Кружим по коралловым лабиринтам. Мальчик уверенно плывет впереди меня, легко находит лишь ему известную дорогу. На одной из полянок Дик показывает мне несколько тридакн. Становится мельче, теплее. Мы уже выбрались из кораллового леса, подо мной глубина метра полтора. Мальчик плывет впереди, а я чуть поодаль. И вдруг вижу еще одну тридакну. Она намного мельче тех, что таятся в глубине. Моллюск лежит в пещере — углублении кораллового обломка. Видно, забравшись туда еще маленькой, тридакна росла, росла и вот выросла до таких размеров, что теперь ей уже не выбраться из пещеры. Трепещет слизистое нутро моллюска, зияет своей розовой мякотью. «Интересно, вытащу ли ладонь, если створки сомкнутся?» — думаю вдруг я. Протягиваю руку и сую пальцы внутрь раковины. Створки мгновенно сжимаются, я вскрикиваю от боли. Соленая вода рвется в горло, кашляю, тяну руку, но раковина плотно сидит в коралле. Волоку его вместе с раковиной, вдыхаю воздух, погружаюсь. Дергаю руку — не тут-то было!.. Подхватив обломок коралла, тащу его на более мелкое место, опускаю на дно и, нелепо изогнувшись, кое-как высунув голову из воды и выплюнув трубку, зову мальчика.