Страница 40 из 49
— Ты неправ, капитан, — вступает в разговор мулат. — Прости меня, но и я слышал про ручную рыбу, которая глотала монеты.
— Боб, мы с тобой проплавали на одном корыте двадцать лет, — тяжело вздохнув, говорит капитан. — Двадцать лет ты верил любой брехне… О-оп!
Замолкнув, капитан резко подсекает и тянет лесу. Вода всплескивает. На камни падает ярко-оранжевый, в синих крапинках группер. Сняв его с крючка и убрав, капитан продолжает:
— Рыба, жующая монеты, это брехня, Боб.
— Ну хорошо, капитан, — соглашается Боб. — Ради бога, умолкни. Сколько помню тебя, сопишь, как испортившийся сифон.
— Она… тронула! — сдавленно произносит вдруг Франсиско. — Я почувствовал пальцами… Вот еще… Ну ловись же, Большая Рыба, ловись! — Он замер. — Кажется, клюет.
Солнце печет кожу. Легкий ветер несет с воды соленую едкую пыль. Франсиско надвигает сомбреро на самый нос, весь напрягается. Он тихонько посвистывает, подманивая рыбу, — так его учил отец, рыбак с траулера «Тунец». Леса вдруг натягивается струной, Франсиско дергает что есть силы и, что-то выкрикивая, начинает тянуть лесу из воды. Неужели попалась Большая Рыба?.. Старый моряк сдвигает фуражку с лица, и я вижу его синий, будто баклажан, нос и голубые выцветшие глаза. Боб тоже оживляется. Он машет перед лицом руками, как бы выгребаясь из облака дыма, потом выдергивает сигару изо рта, яростно вжимает ее горящим концом в камень, но та продолжает дымить еще пуще.
— Большая Рыба! — восклицает мальчик. — Я поймал ее!
Тугая леса ходит из стороны в сторону, режет ладони и пальцы. Франсиско стонет, охает. Я хочу ему помочь, но он отталкивает мои руки локтем — настоящий рыбак должен сам поймать свою рыбу. Пожалуй, мальчик прав, пускай он сам вытащит ее.
Вот что-то мелькнуло в глубине и засверкало, будто кто-то шевельнул под водой серебряным подносом. Это — рыба. Большая Рыба! Уж и не знаю, как ее вытащит мальчик.
— Не тяни ее слишком быстро, малыш, — обеспокоенно говорит капитан. — Пускай она утомится.
— Дай ей глотнуть воздуха! — советует мулат. — Как она глотнет, тут ей и крышка.
— Плавнее, Франсиско, плавнее… — бормочу я, загораясь охотничьим азартом. — Дай помогу, дай! Да не дергай ты так резко!
Рыба выпрыгивает из воды, и мы видим ее от кончика рыла до хвоста — серебристую, всю покрытую крупной чешуей. Всплеск воды, яростный рывок. Франсиско вскрикивает, из его сжатых ладоней течет кровь. Еще прыжок, еще. Теперь мы видим голову рыбы с выдающейся вперед, как у бульдога, нижней челюстью.
— Тарпун! — гудит капитан. — Тигр Мексиканского залива!
— Держись, малыш!.. — умоляет мальчика Боб.
— Дай мне! Тебе не справиться! — прошу я, пытаясь вырвать из липких ладоней мальчика лесу. — Я буду тащить, а ты руководи!
— Нет, я сам! Я принесу ее домой… О-оо! — выкрикивает мальчик и тянет снасть. — Пускай все видят: рыбак я или нет?
Рывок! Еще, еще… Кажется, что у Большой Рыбы сил совсем не убавилось, тарпун очень силен, он и не собирается сдаваться какому-то мальчишке. А Франсиско устал. Он шумно дышит, струйки пота сбегают по лицу. Я просто не могу глядеть на его ладони, изрезанные лесой… Но что это? Леса вдруг слабеет. Испуганно вскрикнув, мальчик судорожными рывками тянет снасть из воды, он еще на что-то надеется, но уже и так все ясно. Ушла рыба.
Несколько минут мы молча разглядываем железный поводок, перекушенный мощными зубами рыбины, потом печально смотрим в синюю воду, кипящую у каменного основания набережной. Мулат дымит сигарой, он совсем скрылся в клубах дыма. Капитан надвигает фуражку на глаза, а потом сматывает лесу и говорит:
— Ты совершил серьезную ошибку, малыш. Ты сказал: «Я поймал рыбу», а рыба еще была в океане. Ты понял, малыш?.. Ну ладно. Эй, Боб, пойдем-ка выпьем по чашечке кофе.
— Капитан, прости меня, но ты неправ, — возражает мулат. Он сматывает лесу, аккуратно кладет на парапет. — Так вот, мальчик все делал правильно… Что же, идем…
— Я так давно знаю тебя, Боб. Мы двадцать лет бороздили моря и океаны на одной и той же лохани «Святой Антоний» и… — Не окончив, капитан тяжело слезает с парапета. — Ты идешь или нет?
— Иду, капитан. Кто же откажется выпить кофе в такую жару? — говорит Боб… И улыбается мальчику: — Ничего, малыш, все еще впереди!
Шумно вздохнув, Франсиско зажмуривается. По его лицу скатываются слезы. Достав из кармана носовой платок, я разрываю его и начинаю перевязывать исполосованные ладони мальчика. Ткань намокает. Наверно, это очень больно, но Франсиско мужественно терпит, ждет, когда я обмотаю ладони материей. Он спокоен, как настоящий мужчина. Вздохнув, сдерживая в голосе дрожь, говорит:
— Это ничего. Мы еще поймаем Большую Рыбу. Зато у меня ладони будут теперь такими же, как и у отца. Все в шрамах от рыбных снастей! Я рассказывал, что он работает на траулере?
…А через три дня мы действительно поймали рыбу. Мы ее поймали потому, что тащили вдвоем, и еще потому, что теперь у нас на руках были перчатки, а поводок мальчик сделал из стальной струны от контрабаса. Правда, эта вторая рыба была намного меньше той, что ушла, не «тигр», а «тигренок», но и намного больше тех оранжевых групперов, которых ловил щетинистый капитан. Да, это была почти Большая Рыба, и, когда мальчик шел по Малекону и нес ее, положив на плечо, все прохожие оборачивались, а одна девочка даже пошла с ним рядом. Она шла с ним так долго, что Франсиско предложил ей тоже немного понести рыбу, и девочка ее несла, а потом мальчик сказал, как его зовут, и поведал девочке историю про жадную рыбу, которая питалась только монетами, разбросанными в воде возле Малекона. А девочка назвала свое имя. Зовут ее Эрика, и живет она в красивом высотном здании вместе с мамой и кошкой Анной.
Вскоре мы опять встретились с Франсиско на набережной. Нетерпеливо поглядывая то в одну сторону Малекона, то в другую, понизив голос, мальчик сообщает мне, что пригласил Эрику ловить вместе с ним другую Большую Рыбу, и она согласилась, да вот что-то не идет. Мне хочется сделать приятное мальчику, и я говорю:
— Она живет рядом с отелем «Девиль». Знаешь, она встает рано-рано и, расчесывая длинные волосы, любуется восходящим солнцем.
— Франсиско-о! — слышим мы звонкий девчоночий голос. Размахивая сумкой, через Малекон перебегает девочка. Волосы у нее распущены. Они красиво колышутся над худенькими плечами. Подбежав, Эрика говорит: — Я ужасная соня. Мама зовет меня по утрам: «Эрика, вставай, погляди, какое красивое солнце!» А мне никак не проснуться. Я не опоздала, нет?
— Чуть-чуть бы — и опоздала, — сурово говорит мальчик. — Думаешь, Большая Рыба будет ждать?
Девочка садится рядом с мальчиком на теплый каменный парапет и опускает ноги над водой. Сильный ветер дует сегодня со стороны океана, и у основания набережной, сопя и всплескиваясь, шевелятся большие волны.
— А еще у нас есть черная кошка с белыми пятнами, — говорит девочка, с опаской поглядывая вниз. — А нас не смоет?
— Только уж если вместе с набережной!
Одна из волн вспухает и окатывает ребят. Девочка испуганно и восторженно ахает, а мальчик делает вид, что ничего не произошло. Он — рыбак. Полный выдержки и спокойствия.
ШЛЮПКА УШЛА В СЕВЕРНОМ НАПРАВЛЕНИИ
— Остров на горизонте! — говорит штурман. — Маврикий!
Серебристый бугорок вылезает из океана. Птицы летят нам навстречу. Удивительные, красивые птицы, обитающие лишь в этих широтах, — с красными грудками и длинными, вытянутыми, будто шпаги, хвостами. Летят над самой водой, быстро-быстро махая крыльями.
Мне уже доводилось бывать на знаменитом Серебряном острове, лежащем в теплых зеленых водах юго-западной части Индийского океана. Серебряным его назвали лет триста назад. Об острове ходили легенды, будто он весь напичкан серебром. И действительно, его обрывистые скалы сияют в лучах солнца, будто отлитые из благородного металла. Очень известный у мореплавателей и опасный остров! Два столетия он был прибежищем пиратов. Тут, в его узких, окруженных коралловыми рифами бухтах, таились быстрые корабли джентльменов удачи. Не случайно они выбирали этот каменный кусочек земли в океане. Мимо него, обогнув Африку с юга, направлялись в далекую Индию груженные различными товарами английские корабли. А другие корабли шли с несметными богатствами из Индии в Европу — и все мимо Маврикия. До сих пор на острове находят клады, сохраненные в укромных местах морскими разбойниками, и в прибрежных водах — обломки разграбленных и потопленных фрегатов и каравелл.