Страница 66 из 81
«Улица Шпалерной мануфактуры, дом шестнадцать, букинистическая лавка „Дрейзе и сын“», — знакомый каллиграфический почерк наставника… Шарлемань в городе! Ну конечно — ведь часы принес Хуберт!
— Простите, — Кларисса встала. — Мне нужно идти…
— Куда же ты? — удивленно спросил старик. — Ты могла бы остаться, вряд ли тебя станут искать в этом доме снова…
— Нет-нет; я должна… — Девочка уже была на полпути к дверям. — Спасибо… Вы помогли мне!
— Заходи еще! — крикнул вслед Эзра.
…А потом был бег по заснеженным мостовым, мимо угрюмых домов и мрачных подворотен. Она прекрасно помнила улицу Шпалерной мануфактуры: именно там стояла харчевня Поддера, где их с Томми иногда подкармливали, — в другой, совсем другой жизни… Вот он наконец-то, дом шестнадцать: выщербленное каменное крыльцо, покрытая облупившейся краской дверь и единственное окошко — грязное и до половины заложенное толстыми фолиантами…
Помещение за дверью было настолько крохотным, что и лавкой-то его можно было назвать лишь с большой долей условности: два шага в длину, полтора — в ширину. Все пространство до потолка занимали книги — всевозможных размеров и различной степени потрепанности. Новенькой бумагой и свежей типографской краской тут, должно быть, не пахло от века: только пылью — тончайшей книжной пылью, скопившейся за долгие годы. Из-за прилавка на девочку подслеповато щурился забавный низенький толстячок в берете, натянутом на самые уши.
— Что угодно юной барышне? Кроме как погреться, — подхватил другой голос; его обладатель походил на сидевшего за прилавком словно две капли воды, с той лишь разницей, что был на четверть века старше. — Мы не подаем, девочка; сынок, ты ведь помнишь — мы никому не подаем! Такая у нас политика!
— Да подождите, папа, — добродушно отмахнулся тот. — Я же вижу, она явно пришла по делу… Так что ты хочешь, девочка?
— Простите, пожалуйста; это лавка «Дрейзе и сын»?
— «Дрейзе и сын»? — Толстячок склонил голову набок, словно прислушиваясь к чему-то. — Конечно-конечно! Я — Антонин Дрейзе, а это мой отец, Северин Дрейзе… Чем можем служить?
— Меня зовут Кларисса Квантикки… — Девочка замолчала, от всей души надеясь, что этого будет достаточно.
— Да-да?
— Постой-ка! — Пожилой толстячок дернул молодого за фалду фрака. — Прошу нас простить…
За стопками книг торопливо зашептались; Кларисса уловила свою фамилию. «Квантикки… Наверное, та самая… Поди спроси его…»
— Буквально один момент! — сладко улыбнулся Антонин, высунувшись на миг из книжных залежей. Внезапно послышались торопливые шаги; девочка вскинула глаза — и встретилась взглядом с темным, худым, заросшим густой щетиной человеком, до боли похожим на…
— Кларисса… — беззвучно прошептал капканщик; голос изменил ему.
У девочки перехватило дыхание. Новая Кларисса, рисковая и хладнокровная, куда-то пропала; растаяла, словно кусочек сахару в чашке чая, — а прежняя, забытая, воротилась вновь и, роняя слезы, бросилась на шею отцу.
— Папа!!! Ты! Ты наконец-то вернулся! Ты себе не представляешь… Где ты был так долго?!
Капканных дел мастер, чувствуя себя последней скотиной, заключил дочь в объятья.
За окном беззвучно клубится метель, кружит в танце миллионы снежинок. В печи негромко потрескивает уголь, распространяя по комнатушке блаженное тепло.
Вообще-то здесь просто жарко, но так надо — у отца воспаление легких. Ему требуется тепло, постель и покой; а он не хочет — все время порывается куда-то идти, что-то делать… Уж наверное — что-нибудь опасное! А самого от слабости пошатывает… Мог бы попросить одного из букинистов, они очень услужливы; но к Дрейзе капканщик обращается лишь с самыми простыми поручениями: принести лекарств, или чаю, или купить письменные принадлежности. Она не раз уже вызывалась сделать для отца хоть что-то. Это ведь так просто: переодеться мальчишкой (благо коротко стриженные волосы не успели еще отрасти), сходить отнести послание или что-нибудь еще… Но папа и слышать не желает: словно она драгоценность, которую все мечтают похитить… Она. Кларисса Квантикки. Герцогиня Квендиго. Герцогиня… Право, смешно! Разве бывают такие герцогини — маленькие, щуплые, с вечно перепуганными глазами? Наверное, отец просто шутит…
Кларисса потрогала шею. Там, на тонкой, словно паутинка, цепочке висела ажурная подвеска: серебряные проволочки прихотливо сплетались в речного жука-водомерку, а на самом деле — две литеры «К», обращенные друг к другу. «Это подарок твоей кузины, герцогини Кассандры, — сказал отец. — Она не знает о твоем существовании, но… Думаю, сия вещица неким странным образом предназначена именно тебе. Другой такой нет; и хотя вы с ней ни разу не виделись, по этой безделушке она сможет узнать тебя». Девочка часто пыталась представить себе двоюродную сестру. Наверное, она сказочно красивая и невероятно смелая. Подумать только, Кассандра командует настоящим боевым кораблем! А ее дед, даже страшно представить — всем флотом Бриллиантиды! Интересно, какой он? Вот бы побывать у них в гостях, на острове Готика, в высоком замке, прилепившемся, будто ласточкино гнездо, на самой вершине утеса! Или попутешествовать с кузиной на ее корабле (если мы с ней поладим, тут же сделала мысленную оговорку девочка). Конечно, не сейчас, сейчас там война…
Свежие газеты регулярно приносил Антонин. Капканных дел мастер мрачнел, читая передовицы. Не раз он в раздражении комкал и рвал тонкую бумагу — а потом, когда гнев отпускал, аккуратно разглаживал и вновь впивался глазами в типографские строчки. Новости приходили неутешительные: Республика медленно, но верно наращивала военное присутствие на Бриллиане и Привратном острове. К февралю было предпринято решительное наступление на Большую Сангвинику — специальные отряды тральщиков на шлюпках разминировали пролив, открыв путь броненосцам, и началась переброска войск. Тут республиканцы были неожиданно атакованы королевским флотом через внутренние проливы; случилось большое сражение. Тем не менее войска высадились на острове, и роскошные строевые леса Б. Сангвиники заполыхали огнем. Атаназиус полагал, что здесь не обошлось без Властителей: рассказ дочери о тайном ордене магов потряс его до глубины души.
— Теперь все становится на свои места… — задумчиво сказал он однажды вечером, приводя в порядок записи (их скопилась уже целая папка). — Я понимаю, каким образом Тролле удалось раздуть пламя бунта; понимаю и то, что против методов, применяемых нашими врагами, Королевство бессильно… Осталось лишь понять, можно ли в этой ситуации обставить их. Думаю, мы бы сумели заполучить несколько некроламп и разобраться, как они устроены, да что толку — пока наладим выпуск, пока найдем восприимчивых к N-лучам людей… А ведь их еще надобно обучить всяческим невероятным кунштюкам, иначе все бессмысленно…
— Я могла бы научить… Ну, я, конечно, еще очень мало знаю; но хоть чему-нибудь…
Капканных дел мастер изумленно воззрился на дочь: он просто думал вслух, не чая ответа.
— Нет-нет! Тебе и так слишком многое пришлось пережить, мышка; я не хочу впутывать тебя в эти игры…
— Но я уже впуталась в них! — сжала кулачки Кларисса. — И я очень хочу тебе помочь! Просто не знаю, как… Ах, если бы наконец объявился Шарлемань — втроем мы бы обязательно что-нибудь придумали!
Атаназиус улыбнулся такой горячности, потом лицо его приобрело задумчивое выражение. К этому моменту он практически не сомневался, что таинственный незнакомец, выручивший его из тюрьмы, и загадочный наставник дочери — одно и то же лицо. Но, единожды возникнув на горизонте, Шарлемань тут же исчез, вполне возможно, сочтя сделанное достаточным. Он дал капканщику адрес букинистической лавки, бросив напоследок странноватую фразу: «Регулярно подкармливайте этих маленьких чудовищ деньгами — и у вас всегда будет надежное убежище». Позже, внимательно выслушав рассказ дочери и тщательно проанализировав его, Атаназиус пришел к выводу: странный союзник ведет собственную, непонятную прочим игру; и бог знает, в какой мере их интересы пересекаются. Осторожные расспросы хозяев ничего не дали: толстенькие, похожие на добродушных хомячков букинисты знать ничего не знали об эксцентричном волшебнике — зато, по-видимому, не раз предоставляли убежище тем, кто не в ладах с законом. «Мы и о вас ничего не хотим знать, господин Квантикки; такова наша политика… Единственное, что нас интересует, — это звон ваших гю», — улыбаясь, заявил ему Северин Дрейзе в самом начале знакомства.