Потомки скифов

— Продолжайте, да продолжайте же наконец! — взмолился Иван Семенович.

— Гм… Варкан говорит, будто с тех самых легендарных времен его племя потеряло дорогу к грекам…

— И он не догадывается, почему это произошло?

— Очевидно, нет. Итак, с греческими колонистами они больше не сталкивались, а пленные греки остались жить в их племени. Многие из них породнились со скифами. Как водится, греки переняли у скифов их обычаи и передали скифам некоторые свои… Историческое взаимовлияние, так сказать, — улыбнулся Дмитрий Борисович. — Однако потомки пленных греков сохранили в какой-то мере свой язык, обычаи и даже одежду. Взаимоотношения между скифами и потомками некогда пленных греков остались хорошими. Так было, пока не начал действовать Дорбатай…

— Опять этот старый мошенник! — воскликнул Артем.

— Да, Дорбатай радикально изменил положение. Ловко используя религиозные суеверия, он сумел разжечь в скифах ненависть к грекам. Разумеется, в этом Дорбатаю помогали не только его подручныевещуны, но и знатные старейшины, скифы-богачи, которым это было на руку. Да и Сколот, должно быть, ничего не имел против действий старого вещуна. А простые скифы очень легко поддались на этот прием, так как нет ничего более легкого, чем поссорить одну группу людей с другой, играя на религиозных или национальных чувствах… Хотя, конечно, простым скифам от этого нет никакой корысти. Но они боятся богов и послушны Дорбатаю. А вещун все время напоминает людям, что греки, мол, навсегда прокляты богами, науськивает скифов на греков. Видите, этакая нехитрая работа. Одним словом, разделяй и властвуй!

— Вот тебе и симпатяга Сколот! — огорчился Артем. — Выходит, он такая же штучка, что и Дорбатай!..

— А вы что же, Артем, хотели, чтобы он был другом рабов? — улыбнулся Иван Семенович. — Ведь Сколот — родной брат Дорбатая. И не только по рождению, но и по всем прочим признакам, кстати, более важным, — это принадлежность к одному классу…

— Но как же сами невольники мирятся с таким положением? — не мог успокоиться Артем. — Да я бы на их месте…

— Они и не мирятся, молодой человек, — возразил Дмитрий Борисович. — Я уже говорил, что недавно они восстали. Но… вы видели своими глазами, каков был конец.

Артем вскочил:

— Так почему же простые скифы легко поддаются влиянию Дорбатая? Какая им польза от травли греков? Наоборот, у них общие интересы с восставшими. Я бы им все объяснил, будьте уверены! Спросите, а что думает об этом Варкан.

Археолог обратился к Варкану. Выслушав ученого, скиф внимательно посмотрел на юношу и произнес несколько слов. Дмитрий Борисович перевел:

— Он говорит, что вы, Артем, многого еще не знаете. Как-нибудь позднее Варкан ответит на ваши вопросы, но не сейчас. А пока он просит передать вам, что среди греков у него немало друзей. В частности, Ронис, который заинтересовал вас, Иван Семенович, один из лучших его приятелей… Любопытно, очень любопытно…

Теперь задумался Артем. Ответ Варкана, хоть и очень короткий и не слишком ясный, был на самом деле многозначительным. Очевидно, молодой скиф не считал сейчас возможным ответить Артему подробнее. Но и из того, что он сказал, можно было сделать некоторые выводы. Он, Варкан, воин Сколота, человек, пользующийся симпатиями старого вождя — а это Артем заметил! — в то же время дружит с греками, хотя это, вероятно, достаточно опасно для него самого… Да, действительно любопытно!

Все молчали. Такую уйму новостей надо было хорошенько обдумать.

…От принесенных яств исходил приятный аромат. Артем не выдержал и пригласил всех поужинать, не забывая при этом следить за входом в кибитку. Он ел с большим аппетитом, и остальные последовали его примеру. Варкан смотрел на чужестранцев и улыбался. Ужинать он не захотел, хотя Дмитрий Борисович усиленно приглашал его разделить с ними трапезу.

И лишь когда его новые знакомые, закусив, принялись за молоко, Варкан снова заговорил. Дмитрий Борисович стал переводить:

— Варкан говорит, что до утра нам, по его мнению, ничего не угрожает. Зато завтра Дорбатай устраивает большое жертвоприношение. Тогда, возможно, он и решит что-то. Но у Сколота есть намерение откупить нас у вещуна. Дорбатай очень жадный. Варкан надеется, что он не устоит перед обещанными за нас драгоценностями.

— Да что мы, товар, чтобы нас продавать и покупать? — возмутилась Лида. — И потом ведь вы сами, Дмитрий Борисович, говорили, что Сколот такой же угнетатель, как и Дорбатай.

— Успокойтесь, Лида, — остановил ее Иван Семенович. — Нам нужно хорошенько все продумать. Тут есть и такие обстоятельства, которые имеют, на мой взгляд, большое значение. Например, то, что сказал Варкан о своих связях с тем… как его? А, Ронисом. Кое-что я начинаю тут понимать, друзья мои…

— И я тоже, — добавил Артем.

— Вот и хорошо, — согласился геолог. — Потом как-нибудь на досуге объясните Лиде, почему нам и в дальнейшем лучше держаться Сколота… Собственно, даже не его, а… — и геолог бросил красноречивый взгляд в сторону Варкана. Но тот не заметил этого. Варкан недоверчиво и боязливо смотрел на Диану, которая поднялась с ковра и подошла к Ивану Семеновичу, морща нос.

— Э, товарищи, — спохватился геолог. — Сами-то мы наелись, а про собаку забыли… — Он взял остатки мяса и отдал их Диане. Варкан все так же подозрительно поглядывал на боксера, который с аппетитом уплетал еду. Затем он спросил о чем-то Дмитрия Борисовича, указывая при этом на Диану. Археолог рассмеялся.

— Нет, нет, друг! Это обыкновенная собака. Хорошая собака, самоотверженная, умная, даже породистая, но все же только собака. И ничего необычайного в ней нет, уверяю вас! Товарищи, — обратился он к своим, — вот поглядите! Даже такой развитой человек, как Варкан, и то не может побороть свой страх перед Дианой… Он, честное слово, упорно принимает нашу Диану за кровожадную пантеру!

И в самом деле, это казалось смешным. Но беседа тотчас же оборвалась, так как за кибиткой послышались чьи-то шаги. Артем мгновенно вскочил на ноги:

— Тсс!..

Голова Варкана исчезла под войлоком. Диана враждебно зарычала.

— Диана, лежать! — приказал Иван Семенович. Собака неохотно легла у его ног, тихонько скуля. Чья-то рука отбросила широкую кошму, заменявшую дверь. Замигал свет. В кибитку вошел скиф с небольшой плошкой, в которой мерцал фитиль. Он остановился у входа и пропустил вперед вещуна в праздничном красном плаще, накинутом на женское льняное платье. Под дрожащим светом коптилки поблескивали золотые украшения на его плаще и войлочном башлыке. Старик внимательно осмотрел пленников. Выражение его лица было сухое и холодное.

— Чего ему нужно от нас? — недовольно спросил Артем, но под строгим взглядом геолога смешался и умолк.

Вещун едва заметно шевельнул рукой. В кибитку проскользнул маленький смуглый человек. Он низко поклонился старику и стал рядом с ним, с любопытством рассматривая пленников. У входа появилось еще несколько людей.

Не поворачивая головы, словно не замечая вызванного им человека, вещун начал говорить. Его слова слетали с губ, не окрашенные ни интонацией, ни выражением. Казалось, он размышляет вслух о чем-то совершенно постороннем. Но когда он кончил, смуглый человек тотчас же принялся переводить его слова на греческий язык. Однако откуда старый вещун дознался, что кто-то из чужестранцев знает этот язык?

Дмитрий Борисович кивнул переводчику в знак того, что все понял, и обратился к друзьям:

— Этот прославленный любимец богов говорит, что не замышляет ничего плохого против нас, Когда мы явились из леса со своей рыжей пантерой, Дорбатай, мол, сразу понял, что нас послали боги. Кто же другой смог бы заставить пантеру служить людям?..

— Это он про тебя, Дианочка, — шепнул собаке Артем, но она только лениво повела ухом.

— Достопочтенный Дорбатай, — продолжал археолог, — был очень потрясен, когда наш Артем закурил. Он считает, что такое чудо не под силу обыкновенному существу…

— А это уже про меня, Дианочка!

— Артем, оставьте ваши шутки! — рассердился Иван Семенович.