Страница 12 из 60
Я принялся за разборку схемы, параллельно обдумывая захарово предложение. В принципе Михалыч мужик нормальный и если он пожелает нам помочь, то лучше нечего и желать. Но вот если он закусит удила и признает меня "интересным случаем в медицинской практике" - мне быстренько наступит карачун. Сохранить разум в его заведении трудно. А я и без того сильно сомневаюсь в своей "нормальности". С другой стороны, начав беседу, я уже буду знать ее итог и, если что-то пойдет не так, попробую перевести все в шутку. Правда, шутить с психиатром, имеющим ученую степень, может выйти накладно.
- Поехали? - решился я, подхватывая свой дипломат.
- Пока, Зойка, - попрощался с нашей подружкой Захар.
Он посмотрел на методички и книжки, которые принес с собой и махнул на них рукой:
- Наплевать теперь! Пошли, Серый!
- Ой, - за нашими спинами сказала Зойка. - А вы куда?
- Мы - туда! - Показал пальцем на дверь Захар. - Не скучай тут без нас, Зоичка. И Родыгину скажи, чтоб подобрал тебе новую бригаду.
До психушки мы добирались молча - каждый думал о своем.
Сергей Михайлович Майцев принял нас сразу после обхода, попросил кого-то из сестер заварить цейлонского чаю, который исправно поставляли ему благодарные родственники пациентов и, сняв халат, расположился в своем начальственном кресле.
Было оно неудобным и страшным - об эргономике его создатели имели самое отдаленное представление. Но, вместе с тем, выглядело оно большим и, несомненно, крутилось - как и положено креслу очень важного человека. Потому и стояло в кабинете главврача.
Сам Майцев-старший недавно отметил сорокапятилетие, был бодр, свеж, и энергичен, но на доктора он был похож меньше всего. Сними с него пиджак с галстуком, надень засаленную ковбойку и спецовку - и вот перед тобой хитроватый слесарь-сантехник из квартального ЖЭКа. Поседевший "Афоня". Пока не начнет говорить, от этого первого впечатления избавиться было трудно.
- Итак, молодые люди, чем обязан? Электродвигатели сошли с ума или, не дай бог, частотный преобразователь впал в буйство?
Мы переглянулись и ухмыльнулись, дескать, щас, впадешь в буйство, старый!
И я начал свой рассказ.
Нас несколько раз прерывали - сестра принесла чай, потом кто-то вызвал на десять минут Майцева-старшего в палату к кому-то из "вип-пациентов", страдающему невоздержанностью в потреблении спиртного. На третий раз сунувшуюся в кабинет врачицу Сергей Михайлович прогнал нетерпеливым жестом - он махнул на нее рукой, как на назойливую муху и дверь тихонько прикрылась.
- Ну что ж, Сережа, - по окончании моей исповеди сказал Михалыч. - Случай твой не единственный. Такое описано в литературе. И даже лечится. Прогноз благоприятный. Правда я не большой специалист по таким вещам и сам с подобным никогда не...
- Папа, - влез в его монолог Захар, - неужели ты не понял, что это на самом деле происходит? Чем тебе доказать, что Серый не болен, а на самом деле видит будущее? Серый, ну ты ему скажи!
- Вы, отрок Захарий, не волнуйтесь, - убедительно попросил Майцев-старший. - Что значит "на самом деле видит будущее"?
Еще минут двадцать у нас с Захаром ушло на то, чтобы убедить сочувственно улыбающегося Сергея Михайловича поставить любой эксперимент по выяснению моих способностей.
Но сначала были тесты. Вернее, как я понял гораздо позже, Майцев-старший начал тестировать нас сразу после слова "здрасьте", но и официальные тесты пришлось выполнить для его спокойствия.
Потом уже я проводил свои собственные тесты для доказательства своей правоты. Я с гневом отверг проскользнувшие предположения о телепатии, пирокинетике и прочей околонаучной фантастике, придумал сразу еще несколько экспериментов - в том числе со звонком из областного здравоохранения, и кажется, мне все же удалось убедить доктора Майцева в своей правоте.
- Ну, молодой человек, если верить моей науке, а оснований ей не верить у меня нет, то вырисовывается несколько аспектов, которые вызывают у меня определенное любопытство, - распустив галстук, заявил Майцев-папа. - Во-первых, что вы собираетесь делать с теми невероятно-печальными картинами, что вы тут передо мной расписали? Собираетесь как-то влиять и каким образом?
Мы с Захаром переглянулись и синхронно кивнули.
- Глупо обладать таким знанием и ничего не попытаться сделать, - сказал мой друг.
- Конечно, конечно. Ладно, коль вы уже взрослые люди, я буду разговаривать с вами как со взрослыми, - он достал из сейфа бутылку коньяка КВ, поставил ее на стол и выглянул за дверь.
- Машенька, сделайте три кофе покрепче. - Донеслось из приемной. - Только не из цикория, а того, что Ираклий Шалвович присылал, хорошо?
- Хорошо, Сергей Михайлович. Пять минут подождете?
- Конечно, Машенька. И вот еще что: на пару часов меня ни для кого нет. Я на обходе, на субботнике, в облисполкоме или даже уехал на поимку сбежавшего пациента. Придумывайте, проявите фантазию. Но - в рамках. На Луну меня посылать не нужно. Хорошо, Мария Семеновна?
- Я поняла, Сергей Михайлович.
- Ну вот и славно, Машенька, я на вас надеюсь. А кофе я жду. Мы ждем.
Майцев-старший прикрыл дверь, сел за стол и пока Мария Семеновна не принесла запрошенное, стучал шариковой ручкой по столу с периодичностью метронома. При этом он смотрел то на меня, то на своего сына и изредка - на часы над шкафом.
В свой кофе он добавил коньяк. Потом подумал немного и плеснул и нам с Захаром - "в терапевтических целях и в гомеопатических дозах".
- Допустим на миг, что все, что вы мне тут сейчас рассказали - сущая правда. Вот что, ребятки, мне по этому поводу мнится, - начал серьезный разговор доктор Майцев. - Наша страна больна. Любому мало-мальски соображающему человеку это понятно. Это я вам говорю как врач, как кандидат наук, как патриот. И для ее выздоровления требуется лечение. Будет ли это какая-то умная терапия или кровопускание - мы не в силах ни повлиять, ни изменить. Слишком мало времени. Насколько я понял, у нас осталось спокойной жизни год-два? Просто не успеть. И стране, по моему глубокому убеждению, нужно пройти через очистительный огонь, чтобы не повторять раз за разом те ошибки, что кандалами висят на ногах. Чтобы избавиться от иллюзий, чтобы обойтись в будущем без надоевших нам всем экспериментов. Но если вы полезете на баррикады сейчас, вы быстро свернете себе свои цыплячьи шеи и ничего не добьетесь. Вас просто объявят шизофрениками и ученики Снежневского из Института Сербского, а может статься и сам Андрей Владимирович, с радостью примутся за изучение ваших мозгов. Надеюсь, это понятно?
Мы опять кивнули, соглашаясь с ним - сами примерно о том самом и думали.
- С другой стороны, оставаться в стороне и наблюдать, как убивают твою страну, тоже не поступок гражданина, - хлебнув подостывший кофе, Сергей Михайлович закурил сигарету - болгарскую БТ. - И, стало быть, все равно придется лезть в самую гущу событий. Дилемма.
- Вот поэтому мы к тебе и пришли... - сообщил очевидное Захар.
- Это ясно, как божий день. Только застали вы меня немножко врасплох. Я не представляю что делать, но точно знаю, чего делать не нужно.
Мы с Захаром переглянулись.
- Да, молодежь, придумали вы мне геморрой под скорую пенсию. Итак, вот что. Знаете, что самое важное в работе хирурга? Не провести безумно-сложную операцию. Вовсе нет. Таких мастеров хватает, но больные у них мрут. Самое сложное - выходить больного после этой сложной операции. Потому что когда пациент слаб и каждую минуту норовит скользнуть... туда, - Майцев-старший поднял глаза к потолку, - требуется всё внимание, все знания, весь талант врача, чтобы удержать его здесь. И вот в этом месте я вижу достойное приложение ваших сил.
Захар посмотрел на меня, а я пожал плечами, потому что не понял ничего.