Страница 10 из 60
- Подожди-подожди-подожди, Серый, - запротестовал Захар. - Я ничего не понял! Нам-то что делать, если целое Политбюро со всеми их отделами ЦК, с аналитиками КГБ, не понимают, куда движется страна?
- Сдается мне, многие прекрасно понимают, - не согласился я. - Только их это устраивает. Каждый второй секретарь хочет стать первым. И лучше не секретарем, а хозяином. Врубаешься?
- Так это же заговор! Нужно все-таки писать в Политбюро!
- Успокойся, писатель! - Надоел он мне со своим письмом! - Есть старинная английская поговорка: когда правила игры не позволяют джентельменам выигрывать, джентельмены меняют правила!
Майцев задумался.
- Как это?
- Когда тебе из колоды выпадает "очко", то, чтобы тебя победить, мне нужно придумать комбинацию "королевское очко"! И убедить тебя в него поверить.
- Разве это честно?
- Какова цель игры у ее участников? Если игра идет не на фантики?
- Выиграть, разумеется.
- Что-то не слышал я в твоем определении цели слова "честно".
- Не, ну это как бы само собой!
- Вот поэтому нашу с тобой страну и поставили в позу пьющего оленя. Мы полагали, что с нами будут поступать "честно". А цель у игроков была - всего лишь "выиграть". Неважно как. И теперь ты предлагаешь играть по их правилам: "письмо в Политбюро". Это психушка, химия всякая и бесславный конец, в котором ты ничем не управляешь. Нет... нам нужен совсем "другой путь".
- Ты что-то придумал!
- Я знаю будущее! - подмигнул я. - Пусть кусками, но не это главное. Главное - я могу его менять в нужных мне направлениях. И узнавать то, чего никогда не должен был узнать!
- Как это? - Захар даже привстал и прошелся передо мной. - Как можно менять будущее? Не, ну то есть это понятно, мы все его ежеминутно меняем, но как ты собрался делать это в нужном направлении?
Я задумался, соображая, как бы попроще объяснить свою догадку.
- Раз уж мы с тобой начали говорить о картах, то вот ты что знаешь о преферансе?
- Брат двоюродный Мишкан, приезжал в прошлом году, показывал, но я не запомнил торговлю. Ну, в общаге еще у Санька с Виталем в комнате часто народ собирается - под пивко месятся - тоже смотрел как-то пару раз. Только я не знаю, как пулю рисовать.
- И я не умею играть, даже пулю твою не видел никогда. Но стоит мне однажды сесть с кем-то за стол с серьезными намереньями научиться - и я буду обладать всем своим двадцатипятилетним опытом знания этой игры. И как думаешь, кто тогда выиграет первую же пульку? Врубаешься, доктор Пилюлькин?
Захар неторопливо сложил пустые бутылки в сеточную авоську и только потом ответил:
- Так это же вообще!... Если нас не затопчут, то мы их порвем! Говори, что делать? Я тебе верю.
Я рассмеялся.
- Захар, давай завтра, хорошо? Мне нужно немножко пораскинуть мозгами.
Мы направились к перекрестку, на котором всегда прощались после института.
В этот раз прощанье затянулось: Захар изводил меня малозначительными вопросами, два раза уходил и потом догонял меня, но все-таки мне удалось его спровадить, пообещав, что теперь он будет обо всем узнавать новости из первых рук - раньше, чем они случаться.
Дома меня ждала записка:
"Борщ на балконе под столом. Я у д. Миши на ДР Светы. Захочешь - приходи.
Целую, мама".
Борщ я нашел, но есть не стал - в животе пузырилось три литра "Колоса" и наливать в него еще что-то я не захотел. И к Свете - подруге моего дядьки - на день рождения идти мне тоже совсем не улыбалось. Я лег на пол перед выключенным телевизором "Рубин-714", купленным мамой в рассрочку на полгода на смену старому "Горизонту". Он был цветным, но показывал тоже те самые три канала, что и старый "Горизонт". Хотя и стоил в три раза дороже - как половина моей мечты "Иж-Планета-5" - толку от него было не больше чем от черно-белого, но маме нравилось смотреть цветное изображение. Тащили его в дом мы вдвоем с дядькой Мишкой - тяжел был неимоверно. Парни в институте говорили, что уже появились телевизоры на транзисторах - сравнительно легкие и дешевые, но в наших магазинах пока такое чудо обнаружить было сложно. Если они там и бывали - то расходились по своим, минуя прилавки.
Я включил его и стал смотреть вечерний выпуск программы "Время".
Опять кто-то о чем-то рапортовал, кто-то кого-то поздравлял, кто-то с кем-то встречался, и космонавты вернулись в очередной раз, и жизнь шла своим чередом, а я смотрел на эти лица, мелькающие на большом экране, и не мог понять, почему всего лишь через пять лет они все станут другими? Что такого произойдет за эти годы, чего нельзя было бы перетерпеть? И зачем нужно было непременно уничтожить большую, сильную страну?
Ответов не находилось - ни в прошлом, ни в будущем. Жаль, что тот я - из двенадцатого года, судя по всему, оказался не слишком информирован о причинах исторических катаклизмов. Хотя и имел на этот счет свою точку зрения и некоторый запас сведений.
Ну что ж, я это недоразумение намеревался исправить!
Глава 3.
Я не заметил, как уснул, но, проснувшись, я со всей очевидностью понял, что первым делом должен бросить институт. Зачем он мне?
Теперь уже совершенно понятно, что останусь я недоучкой. Здесь или-или. И в моем положении выбирать не приходится. Что ж, то, чем я собирался заняться, не требовало системного обучения. В конце концов, Билл Гейтс (имя всплыло из будущего) тоже был недоучка, а перед всеми остальными у меня могучий бонус.
Мне трудно давались в жизни такие решительные шаги - сменить школу, выбрать профессию. И институтов я еще не бросал. Он давал какую-то иллюзию постоянства в настоящем и определенности в будущем. Теперь же мне предстояло остаться наедине (ну хорошо, с Захаром) со своими видениями.
Был ли я уверен, что справлюсь? А разве у меня был выбор?
Видимо, мама осталась ночевать у брата, потому что в доме я был совершенно один.
На завтрак борщ - настоящее извращение, поэтому обошелся я чаем и парой бутербродов, посыпанных сахаром. Этому меня научила бабушка, называвшая такую конструкцию "пирожное": белый хлеб, масло, сахар - вот и вся радость. Сытно, калорийно и дешево!
Майцев поджидал меня у подъезда - взъерошенный, одетый в странную куртку, с кругами под глазами (то ли от разбитого носа, но скорее от недосыпа) и вместо "привет" я услышал:
- Слушай, Серый, а давай изобретем что-нибудь! Что знают там и не знают здесь! Представь только, - затараторил Захар, - принесем изобретение, второе, третье, пятое! Его внедрят и мы с тобой прославимся! А изобретение наше позволит народному хозяйству совершить качественный скачок! Премию дадут - я узнавал - изобретателям иногда столько денег отваливают! И стране пользу принесем и все девчонки наши будут!
- Хорошая идея, - поздоровался я и на десять секунд "задумался", - давай изобретем "ай-пэд"! Народу много, а "ай-пэды" всем нужны!
- А это что за шмудак? - Захар любил иногда "блеснуть" знанием модных словечек. Особенный восторг у него вызывали неологизмы ленинградских "митьков".
- Да настоящая лажа: такой экранчик, размером с том Большой Советской Энциклопедии, в толщину как полсотни страниц, а внутри компьютер с производительностью десятка "Эльбрусов" - сущая безделица!
Про "Эльбрусы" нам рассказал тот же Хорошавин, слегка подвинутый на перспективах микроэлектроники.
Захар на некоторое время задумался, а я успел осмотреть его странную куртку. Я был готов поручиться, что видел ее неделю назад на его сестре. Да и странно было бы носить Захару розовую куртку с олимпийским мишкой.