Берег дна

Сталкер соскочил с ящиков и бросился с расставленными в стороны руками к мелкому наемнику и заключил его в объятья, приподнял над землей, несколько раз крепко хлопнул по спине и чуть не расцеловал от радости. Затем он кинулся ко второму, схватил его руку и долго ее тряс, иногда обнимая наемника. Затем вдруг резко успокоился и вернулся на ящики.

— Чем обязан? — спросил он тоном, как будто сейчас не он скакал по комнате и обнимался с наемниками.

Опешившие солдаты удачи, не ожидавшие такой встречи и такой резкой смены настроений, стояли и обалдело переглядывались, не зная, как себя вести и с чего начинать разговор.

— Так я слушаю, господа. У вас ко мне какое-то дело? — Сюр снова занялся удалением заусенца, нарочно вывернув руку так, чтобы наемники видели очень неприличный жест.

Мелкий крысеныш, как для себя охарактеризовал стоявшего посреди комнаты наемника Сюр, оторвал взгляд от вызывающего жеста, тряхнул головой, приводя мысли в порядок, и вдруг зашипел:

— Где девчонка, тварь?

— Извините. — Сюр медленно положил нож рядом с собой и посмотрел исподлобья прямо в глаза наемнику. А взгляд у Сюра, когда он разозлен, броню прошивает. Мелкий попробовал было поиграть в гляделки, но не выдержал и десяти секунд и взгляд отвел, ища поддержки у стоявшего в дверях коллеги.

— Извините, — с нажимом повторил Сюр, — вы назвали меня тварью? Я не ослышался?

— Допустим, — ответил наемник. Он пытался казаться грозным, но голос его подвел, сорвавшись на втором слоге, и вышло совсем неубедительно. Он и сам это понял, поэтому для вящей убедительности положил палец на спусковой крючок своего автомата и направил ствол на сталкера.

Что произошло дальше, он просто не успел заметить — сидящий в трех метрах от него верзила с пусть и не огромным, но все же заметным пузом, внешне неуклюжий и неповоротливый, вдруг сорвался с места, мгновенно сократил дистанцию и… огромный кулак сталкера вышиб из него дух «путем прямого вхождения в контакт с головой объекта», как написали бы в милицейском протоколе, будь в Зоне милиция.

Второй наемник среагировал уже только на фазу полета тела его товарища и успел нажать на спуск, но автомат не стрелял. Он даже не сразу сообразил, что режим огня самопроизвольно перевелся в режим блокировки. Ха-ха три раза! Как же, сам перевелся, держи карман шире! Зря, что ли, Сюр обнимался с ним? Тогда и перевел режим огня, что сейчас дало ему лишнюю секунду времени, которую он и использовал, перерезав замешкавшемуся наемнику горло ножом, которым недавно чистил ногти.

Пока Сюр разбирался с наемниками в доме, Транец, пользуясь своим выгодным положением а-ля «высоко сижу — далеко гляжу», как только раздался шум, двумя меткими выстрелами уложил двух других наемников, оставшихся прикрывать подходы с улицы.

— А ты все еще в форме, Сюр, — похлопал в ладоши Боцман, просидевший все это время в углу не шелохнувшись. — Опыт не пропьешь.

— Не мог помочь, зараза? — огрызнулся здоровяк, уже обыскивавший карманы покойников.

— А зачем? Ты и без меня прекрасно справился. Да и не хотел лишать себя удовольствия посмотреть на твою работу.

— Гад ты, хоть и Боцман. Иди лучше проверь, что там Транец делает, и давай сматываться побыстрее отсюда. Чую, что скоро сюда их взвод прибежит.

3

Через час неспешного марша по подземельям, задержавшись только возле подозрительного пятна на развилке (Мотя его провесил гайками) и, решив не рисковать, обойдя его по другому коридору, они вышли к большому залу, ранее, по-видимому, служившему своеобразной прихожей этих катакомб. Он был огромным, метров сто на пятьдесят, в два этажа, с балконом по периметру и смотровыми ямами вдоль каждой из длинных стен. Над одной из ям стоял ржавый «Урал» с кунгом грязно-зеленого цвета, открытым капотом, отвалившимся бампером и совершенно новыми колесами. Когда Мотя проходил тут впервые, он долго изучал грузовик на расстоянии, несколько раз обошел его со всех сторон, обкидал гайками и проверил детектором. Ничего опасного не обнаружив, он так и не решился заглянуть внутрь — сверкающие новизной колеса крайне смущали его, и он решил поберечься, ведь, как известно, береженого Бог бережет. По ржавой, но крепкой лестнице они поднялись на балкон, прошли к дальней стене и зашли в одну из комнат, через которую попали в служебный лаз, а по нему на крышу ангара.

Еще не рассвело, но на востоке небо уже светлело. Вокруг было все спокойно, настолько, насколько это вообще возможно в Зоне. Где-то слева лаяли собаки и визжали псевдоплоти, то ли между собой грызлись, то ли вместе кого-то загоняли. Далеко справа слышались звуки выстрелов, а на бетонной площадке перед воротами ангара резвилась «электра», наполняя воздух треском разрядов и озоном.

— Здесь привал. — Мотя снял рюкзак и, утвердив винтовку на широком низком бортике, достал коммуникатор. — Я сейчас свяжусь с нашими, а ты пока достань тушенку, перекусим заодно.

Маша кивнула, села на пол, достала тушенку и хлеб и принялась сервировать импровизированный стол, получившийся из положенного на бок рюкзака. Но стоило ей поднести зажигалку к спиртовке, чтобы разогреть банку, как раздался громкий шепот Моти:

— Замри и не отсвечивай! У нас гости.

4

Убитых обыскали быстро, ничего стоящего не нашли и, разбив найденные карманные компьютеры, двинулись дальше, туда, откуда пришли наемники. Уловка сработала — охотники отвлеклись на их группу, и это не могло не радовать. Однако теперь их передвижение отслеживалось, а значит, и идти следовало уже не на виду, а перебежками от укрытия к укрытию, под защитой зарослей и канав, так, как им было привычнее.

— Может, «буханку» заведем? — кивнул Транец на стоящий во дворе УАЗ-39. — Смотри-ка, колеса все целы и не спущены. Может, и бензин в баках еще не выдохся. Давай попробуем?

— Ты что, дурак? — Боцман посмотрел на Транца, как на умалишенного.

— А что? Давно не катался на таком. С армии еще.

Транец подошел к автомобилю и погладил капот. В глазах матерого сталкера, не единожды ходившего под смертью, светилась нежность.

Машина, следует заметить, выглядела не очень уместно для этих мест. Грязная, с облупившейся краской и следами ржавчины, треснувшим левым зеркалом и без дворников. Но зато с целыми и надутыми шинами. Именно шины и делали «буханку» подозрительной. Сколько лет она тут простояла? И за почти три десятка лет колеса не спустили? Непонятно, а потому — опасно.

— Ты в своем уме? — Боцман попытался оттянуть товарища от подозрительной машины. — Сюр, да он сбрендил! Да по-мо-ги же ты мне его от-та-щить!

Сюр оторвался от бинокля, в который он изучал местность, и увидел схватку двух ёкодзун. Транец уже открыл дверь и пытался залезть на водительское место, а Боцман, обхватив его за талию, пытался от машины оттащить. Оба пыхтели, оба раскраснелись от натуги, но никто не мог взять верх. Тогда он осуждающе покачал головой, подошел к машине и с разворота смачно въехал Транцу по уху. Вместе с Боцманом они оттащили нокаутированного товарища подальше от подозрительного УАЗика.

— Полегчало, автолюбитель? — поинтересовался Боцман, когда Транец пришел в себя и застонал, схватившись за голову.

— Что это было, мужики? — Транец сел и тут же застонал от боли в висках. — И отчего у меня башка раскалывается?

— Ты что, ничего не помнишь? — Сюр стоял рядом и беспокойно озирался.

— Помню только полет в трубе, как в аквапарке, а потом — бац, и я тут лежу.

— Ох, не нравится мне это. — Боцман передернул затвор. — Ох, не нравится! Слышь, Сюр, похоже, контролер шалит, гнида.

— Если бы был контролер, — возразил здоровяк, — он и нас попытался бы накрыть. Да и признаки другие, когда контролер под контроль берет.

— А ты откуда знаешь, как оно бывает? Сам побывал, что ли?

— Бог миловал. Но с попадавшим довелось общаться. Да ты знаешь его — Яша Хромой из «Долга».