Одержимые Зоной

Кайман облегчённо выдохнул. Сталкер по прозвищу Чингачгук был двинутым на всю голову, но вполне надёжным мужиком. Он сделал из своей жизни в Зоне ролевую игру по мотивам Фенимора Купера — выделывал шкуры мутантов и шил мокасины, носил ожерелье из клыков, изъяснялся на умопомрачительном жаргоне и слыл одним из лучших снайперов Зоны.

— Сейчас к нам мужики присоединятся, — обрадовал Кайман своих.

Никита оставил автомат в покое. Карина открыла глаза, увидела химеру и кабанов, ойкнула и закрыла. Мышка вернула сталкеру «эф-эн».

Через несколько минут на дороге показался отряд Чингачгука.

— Фигассе! — тихонько пробормотала Мышка.

— Скажи, силён мужик? — одобрительно откликнулся Кайман. Сам Чингачгук был в полном боевом прикиде — головной убор из вороньих перьев, узор на щеках, меховая жилетка поверх комбинезона, ожерелье и прочие фенечки. В ушах у него в качестве серёг болтались кристальные колючки. Мало кто из сталкеров носил артефакты прямо на теле, и уж никто больше, насколько было известно Кайману, не делал этого столь варварски и харизматично. Два молодых сталкера — надо полагать, отмычки Чингачгука — старательно копировали вождя, но лишь оттеняли производимый им эффект.

— Здравствуй, бледнолицый брат Кайман! — возгласил Чингачгук. — Хорошая добыча.

Даже не глянув в сторону убитых кабанов, сталкер наклонился к трупу химеры и прищёлкнул языком при виде пули, пробившей глаз левой головы.

— Меткий выстрел! Я вижу, бледнолицый брат Тим вернулся на тропу войны, и ружьё его бьёт без промаха. Здравствуй, брат!

Мышка прыснула. Кайман бросил на неё строгий взгляд, но тут же понял, что с маскировкой покончено. Ах чёрт! Если они собирались на базе в Горелом урочище выдавать Мышку за парня, надо было как минимум предупредить Никиту с Кариной. Сталкер мысленно выписал себе за раздолбайство по горчичнику на каждое ухо и перестал заморачиваться.

— Разуй глаза, Чин, — дружелюбно сказал он. — Это не Везунчик, это Мышка. Моя новая напарница. Но стреляет она и правда не хуже Тима.

— О! Чингачгук потрясён дважды, своей слепотой и талантом бледнолицей скво. Прими моё восхищение, достойная Мышь, да хранит тебя твой тотем.

Сталкер склонил перед Мышкой голову, увенчанную вороньими перьями. Затем обратил пристальный взгляд на Каймана.

— Чингачгук думал, что скорее реки потекут вспять, чем его друг Кайман приведёт скво в наши прерии. Что произошло?

Кайман ухмыльнулся.

— Не одну скво, а двух. Обернись, Чин.

Чингачгук обернулся и увидел Карину. А Кайман впервые увидел, как вождь краснокожих вышел из образа.

— Охренеть, мужики! — честно сказал Чингачгук.

36

Мышка,

тайник Бюрерши

С Никитой и Кариной расстались без сожаления. Во всяком случае, Мышка вздохнула свободнее, когда они с Кайманом опять оказались вдвоём. Да и сталкер, похоже, был рад сбросить с себя лишнюю обузу.

Вечером на базе Кайман отправился бухать с местными, захватив с собой Никиту. Девушек они оставили в комнате. Мышка даже не стала разговаривать с Кариной, предпочла разобрать и как следует вычистить «винторез». Кайман вернулся изрядно выпивший и довольный, принёс с собой никакого Никиту, заботливо устроил его в санузле блевать и сообщил Карине, что нашёл надёжного человека им в провожатые. Надёжный человек объявился поутру, явственно страдая от того же похмелья, которым чудовищно маялся непривычный Никита и умеренно — опытный Кайман. На этом их пути с парой влюбленных из Буряковки разошлись, и очень хорошо.

— Надо поговорить, — сказала Мышка сталкеру, стоило только им остаться без посторонних.

Кайман кивнул.

— Согласен, надо. Но я хочу выйти с базы, пока ещё утро. Мы и так задержались, а я не желаю застрять здесь до завтра. Поговорим по дороге.

Мышка пожала плечами. Чтобы выйти рано поутру, не надо было вчера напиваться — но что поделать, если это мужской способ решать вопросы? Хотя она решительно не понимала, почему договариваться о делах надо непременно заплетающимся языком.

— Контейнеры для артефактов у тебя есть? — только и спросила она. — Возьми кроме патронов ещё и контейнеры.

Кайман поднял бровь, но любопытствовать не стал. Вздыхая и морщась, вкатил себе укол стимулятора, ушёл, вернулся с патронами, контейнерами, свежими аптечками и провизией. Уложив рюкзаки и надев вычищенные комбинезоны, Мышка и сталкер покинули базу в Горелом урочище.

Накрапывал дождик. Мышка подумала, что успела привыкнуть к местной погоде, к постоянным тучам и отсутствию солнца. Девушка не могла сказать, что ей стало нравиться в Зоне, но она определённо втянулась в эту жизнь. Сколько времени они уже странствуют с Кайманом? Мышка попыталась прикинуть. Хуторок дяди Миши, Западная свалка, затем три дня в Лиманске… три или четыре?, потом Янтарь, Затон, путешествие с проводником на Болота… Отдых в доме Доктора, а затем безумная круговерть в затерянной долине, и вот вчера — схватка с химерой. И всё-таки — сколько дней это заняло? Десять? Одиннадцать? Девушка никак не могла сосчитать.

Оказалось, сталкер был занят примерно тем же.

— Я тут прикинул. Мышонок, мы уже двенадцать дней ходим по Зоне. Плюс неделя на хуторе дяди Миши. Знаешь, что? Это много, особенно для тебя, в первый раз. Пора возвращаться. Давай признаемся себе, что мы не нашли твоего брата. Можно будет попытаться ещё, в другой раз — но прямо сейчас поиски пора прекратить.

Мышка нахмурилась. Да, так оно и есть. Они не нашли Матвейку. Кайман прав, и она сама пришла к тому же выводу — но от этого не легче. Осталось единственное слабое утешение — слова Шухова, что Матвейка жив. Значит, Мышка не прекратит поиски, пока его не найдёт. Но придётся их отложить.

— И ещё мне очень не нравится, что мы тебя рассекретили, — мрачно сказал Кайман. — Вся легенда — чернобыльскому псу под хвост. Надо валить, пока целы.

Девушка машинально кивнула. Она вытащила наладонник и на ходу набирала команды. Ей почему-то хотелось сделать это именно так. Эффектно.

— Что ты там?…

ПДА сталкера подал сигнал о приёме сообщения.

— От Везунчика? — поднял бровь Кайман, но тотчас спохватился. — А, это же ты, Мышонок! И зачем?

— Ты посмотри, посмотри, — улыбнулась Мышка.

— Координаты какие-то… Знаю это место, недалеко от Когтей… Что там такое, Мышонок?

— Тайник Бюрерши, — гордо сказала девушка. — Видишь, Кайман? Я держу слово. Кайман?… Ты что, не рад?

Сталкер молчал. Почему?

Мышка спохватилась, что её жест можно понять совсем не так, как она подразумевала. Она страшно обрадовалась, что не придётся признаваться Кайману во вранье, и главным для неё оказалось именно это — сдержать слово и продемонстрировать сталкеру тайник. Но вдруг самолюбивый Кайман решил, что для неё главное — расплатиться с ним за услуги? Как с наёмным работником? Вот тебе артефакты, сталкер, радуйся и проваливай. Ох, чёрт, нехорошо получилось. Совсем не так, как она хотела. Дура, ох какая же дура! Разве можно любимому человеку тыкать в нос — смотри, я тебе заплатила, а ты небось думал, что обдурю?

Любимому человеку? Неужели она настолько уверена, что любит Каймана? Девушка прислушалась к себе. А ведь уверена. Ёшкин кот! Что же она натворила одной-единственной неудачной мессагой на ПДА? И ведь ещё гордилась своей придумкой.

Мышка почувствовала, что вот-вот разревётся.

— Кайман… ты чего молчишь? — жалобно спросила она. — Ты только не подумай, ну… Я вообще не это хотела…

Сталкер молчал. Девушка набрала воздуха и выпалила, боясь передумать:

— Я тебя люблю, Кайман. Вот. Это — главное. Прости, что я так… бестолково. Я… Плохо, конечно, что я не нашла Матвейку — зато встретила тебя. Кайман? Ну не молчи же ты, я сейчас с ума сойду!

Кайман остановился, аккуратно перехватил рванувшуюся было Мышку и прижал к себе. Девушка подёргалась немного и затихла. Прорвавшиеся слёзы одна за другой катились у неё по щекам.

— Не ори, Мышонок, — сказал сталкер, и девушка с облегчением поняла, что он улыбается. — Ты слишком быстро впадаешь в истерику. Мы, холоднокровные рептилии, реагируем медленно, зато осмысленно.