Одержимые Зоной

Кайман считал себя лишённым сантиментов. Но от Клоуна его таки пробирало до печёнок. Потому Кайман и таскал безумцу карамельки с той стороны Периметра, откупался от собственных призраков и лишних мыслей. И всё равно иногда, как вот сейчас, не мог отделаться от ощущения, что смотрит на Клоуна как в зеркало. В слишком правдивое зеркало, которое с непривычки кажется кривым.

— Все мы тут порченые да меченые, — проворчал Кайман себе под нос, разворачивая промасленные тряпки и извлекая из сундука очередной ствол. — Тела в шрамах, души в ссадинах. Каждого Зона под себя приспособила, так или эдак. На каждом клеймо поставила.

— Верно говоришь, да не совсем.

Сталкер вздрогнул. Дядя Миша вывернулся у него из-за плеча, по-свойски дохнул сивушными маслами.

— Я вот думаю, всё наоборот. Кому в Зону не надо, тот сюда и не полезет. А ведь лезут, понимаешь? Как одержимые лезут! Почему? Кто-то на нас, таких, манок здесь поставил…

— Кто?! — оторопел Кайман.

— Пришельцы, конечно, кто же ещё?

Дядя Миша пригорюнился, махнул рукой.

— А мы радуемся, глупые. Летим, как светляки на лампочку. Н-да… Я чего хотел сказать? Пойдём-ка, Гена, выпьем водки. Пока тот, кто всё это затеял, дихлофосом на нас не брызнул.

Кайман всё понял. У дяди Миши в гостях побывал очередной проповедник.

Разной эзотерически двинутой публики вокруг Зоны копошилось немерено. Пророки, антипророки, лжепророки, защитники и противники Зоны, адепты всевозможных учений. Большинство из них, впрочем, держалось подальше от реальной Зоны и витийствовало в сети. Но кое-кто настырно лез за Периметр, а некоторые даже пролезали.

Иногда дядя Миша для развлечения приводил к себе на хуторок кого-нибудь из этой братии. Немного кормил, щедро поил и упоённо слушал, а потом выставлял прочь из Зоны. Первые дни после визита оракула дядя Миша честно придерживался новых убеждений, но они быстро приходили в негодность и уступали место его обычному пофигизму.

Сталкер поморщился. Он не любил проповедников, и ему сильно не нравилось, что дядя Миша водит посторонних туда, где Кайман держит своё добро, — пусть даже найти хуторок без помощи дяди Миши было невозможно. Но Кайман и сам был здесь гостем, хоть и желанным — но не хозяином, так что порядки диктовать не мог.

— Водки? Выпьем, а как же, — рассеянно сказал сталкер, доставая из сундука коробки с патронами. — Но потом. Я вот думаю, достаточно наша барышня по консервным банкам настрелялась. Пора ей местное зверьё показать. Говоришь, кабаны нынче расплодились сверх меры? Сейчас будет им мера. Высшая. Выведи-ка нас, пожалуйста, к четырём холмам, где дубнячок.

— Это можно… — дядя Миша поскрёб седую щетину на подбородке. — На который из холмов-то? Небось, на северный, что без леса?

— На северный, — кивнул Кайман. — Засядем на верхушке. Пока кабаны из леса выбегут, пока на наш холм взберутся, как раз их перестреляем.

Смешанный лесок, в котором преобладали молодые дубы, был излюбленным местом кабанов. Вообще-то кабаны в Зоне были те ещё твари — хищники и каннибалы. Глянешь такому в морду — не рыло, а коллекция клыков, изогнутых на любой вкус, как японский набор ножичков для харакири. Но, верные генетической памяти, кабаны-мутанты обожали жёлуди. И грибы они жрали за милую душу, хотя грибы в Зоне — это отдельная песня, сталкерская народная под аккомпанемент счётчика Гейгера. Никакие другие растения не тянут радиацию из почвы так, как грибы.

На первый взгляд времена года в Зоне выглядят одинаково. Хмурое небо, жухлая листва — пойди разбери, что это: слишком холодное лето, ненормально тёплая зима или медленное переползание от одного к другому. Но если потрудиться бросить второй взгляд, становилось понятно, что годовой цикл растений никуда не делся. И, стало быть, осенью с дубов падают жёлуди. А где жёлуди — там и кабаны.

Дядя Миша доставил Каймана на место и отправился за Мышкой. За те несколько минут, что сталкер оставался один, он успел прикинуть обстановку.

Северный холм был высоким, с лысой плоской верхушкой. Когда-то здесь гнездилась большая температурная аномалия — «жарка», и, как видно, прожгла почву на большую глубину. Во всяком случае, хотя «жарка» давно исчезла, растительность здесь так и не появилась. Для стрельбы по кабанам — отличная позиция. Были бы кабаны!

А стадо диких свиней как раз паслось на соседнем, поросшем лесом холме. Ветерок доносил звуки — довольное хрюканье, урчание и возню. Временами хищные хрюшки совсем не по-свински взрыкивали. Если верить звукам, в их мутантную ДНК затесались собачьи гены.

За деревьями мелькали бурые бока. Кабанов там было не меньше дюжины. Если оказаться в самой гуще стада, для новичка с пистолетом — это верная смерть, для опытного сталкера с нормальным стволом — даже не развлечение.

А для Мышки будет хорошая проверка.

На хуторе сталкер велел ей тренироваться в стрельбе по мишеням и убедился наглядно, что девчонка умеет обращаться с оружием и глаз у неё меткий. Стало быть, не врала про биатлон. Уже легче. Если Кайман что-то и ценил больше хабара, так это свою собственную жизнь. А жизнь в Зоне слишком сильно зависит от того, с кем ты идёшь. Понятное дело, Кайман не намерен был полагаться на Мышку как на напарника — но хотел как минимум знать, можно ли ей вообще доверить ствол. А то ведь бывают настолько альтернативно одарённые личности, что лучше им оружия не давать — целее будут.

По консервным банкам девчонка лупила бойко и своё право на оружие в глазах Каймана заслужила. И всё равно, стрелять по живому существу — совсем отдельный навык. Бывает, и здоровенные мужики не могут себя пересилить. Так что пусть Мышка себя покажет в охоте на кабанов, а Кайман поглядит.

Себе сталкер взял АК-74 с «оптикой» — на кабанов хватит, и мало им не покажется. В заветном сундучке, а точнее — в нескольких сундучках, спрятанных и закопанных на хуторке дяди Миши, Кайман с Везунчиком хранили оружие на все случаи жизни. Для девчонки сталкер выбрал ВСС — «Винторез», и сделал это с умыслом. Дело в том, что у них с напарником существовала специализация: Кайман больше по ближнему бою, Везунчик при необходимости работал снайпером. Если Мышка и по кабанам будет стрелять не хуже, чем по мишеням, быть ей снайпером.

Хотя, конечно, лучше бы им пройти по Зоне без единого выстрела. Но такого не бывает.

Проводник с белобрысой вынырнули из-за невидимого угла в двух шагах от Каймана. Сталкер приподнял бровь, увидев у дяди Миши в руке тот же сакраментальный «калаш». Проводник решил принять участие в охоте? Да пожалуйста.

— Держи, — Кайман вручил Мышке винтовку. — Бей в голову. Ну, ещё можно в сердце. Но в голову всегда вернее. Это не только кабанов касается.

Девчонка бросила на сталкера странный взгляд, который он не стал расшифровывать. Зыркай, не зыркай — дело покажет, что к чему.

Мышка расставила пошире ноги, сняла оружие с предохранителя, вскинула к плечу, прицелилась. Кайман ревниво следил, как она обращается с винтовкой. «Винторез» принадлежал Везунчику, и, когда напарник вернётся, он захочет увидеть своё оружие в целости и сохранности. Кайман не сомневался, что Везунчик вернётся, что бы он там ни говорил. Побудет на гражданке, потусуется с роднёй — и притянет его обратно как миленького. Зона своих не отпускает.

Мышка со стволом обращалась правильно. Кайман одобрительно кивнул ей.

— Видишь кабанов? Наша задача — их перебить. Всех. Задача ясна? Начинай.

Девчонка, против его ожидания, не замешкалась. В ту же секунду оружие в её руках дёрнулось, выплёвывая пули. Бурая туша кабана вывалилась из кустов — первый готов. Завизжал и рухнул второй, за ним третий. Мышка била без промаха, как настоящий снайпер.

— Отлично, малая! — сказал Кайман, прицеливаясь. — Сейчас они ломанутся к нам. Твои — те, что дальше.

Пока сталкер договаривал, десяток кабанов уже вырвались из лесочка и пёрли вниз по склону со скоростью электрички. Вообще-то нормальные звери ломанули бы в противоположную сторону, прочь от охотников. Но эти нормальными не были и со всей дури рвались к людям. Известный парадокс Зоны — у местного зверья желание убить человека превосходит инстинкт самосохранения.