Дети дупликатора

— Давай за мной! Метрах в десяти.

Он по широкой дуге обошёл группу деревьев, причудливо сплетшихся стволами, немного постоял, вслушиваясь, и наконец решился выйти на сам пригорок. Там росли высокие, выше человека кусты, в которых при определённой фантазии можно было узнать мутировавшую лещину. Только орешки у неё были покрупнее, с яблоко примерно, и не гладкие, а пупырчатые, и не коричневые, а грязно-серые.

Киргиз долго глядел как Грек приближается к этим кустам, а потом вполголоса спросил:

— Орехи весной?

Однако Грек ничуть не смутился:

— Да они, небось, с прошлого сезона тут висят. А, может, и с позапрошлого. Фигня, оно везде так. Что деревьям зима, когда на станции то выброс, то радиация, то ещё какое непотребство? Бесплатная печка. Давай сюда, тут вроде чисто.

Киргиз присоединился к сталкеру. Вид с пригорка и действительно был изумительный — на горизонте хоть и смутно, но всё же проступали корпуса Агропрома и даже Свалка маячила, но вообще видно было неважно из-за густой дымки. Зато прекрасно было видно, что от дороги, которая совершенно однозначно тянулась к Свалке, в полукилометре от пригорка ответвлялась тропа, в свою очередь убегающая левее, к Агропрому.

— Вот и путь домой, — пробормотал Грек. А потом вдруг добавил: — Хорошая точка, далеко видать! И никакой, вроде, пакости пока не заметно. Овраг мне только не нравится. Что-то там внизу есть, как бы не мясорубка вообще.

— Я вниз и не собирался, — сказал Киргиз. — А теперь так стопудово не полезу.

— Правильно, — поддержал Грек, в очередной раз осматриваясь. — Ты как, залечь хочешь?

— Не обязательно. Главное, чтобы меня с дороги не было видно.

— Ну, можешь вон у стволов, а можешь в орешник заползти.

— Неохота в орешник. Там жучки… Ну их.

— Смотри сам.

Киргиз ещё походил, поприседал, прикинул как минимум четыре удобных позиции, в зависимости от того, где обнаружатся Псих с ботаником — на тропе, на дороге, между дорогой и тропой или ещё где-нибудь. С этим можно было считать, что всё.

Дальше Киргиз наметил пути отхода, задумчиво попинал упавшее дерево поперёк одного из них — не сгнило ли. Не сгнило, твёрдое, как камень.

Минут через двадцать Киргиз решил, что больше тут ловить нечего и свистнул Греку, присевшему на склоне, дабы лишний раз не маячить.

— Я всё!

Грек встал и молча повёл к дороге, где условились встретиться с Храпом и Оцеолой. Те поджидали у крайних деревьев.

— Ну как? — издалека поинтересовался Храп.

— Порядок, точка путёвая, — сообщил Киргиз.

— А мы аж три наметили.

И снова Храп глянул на часы.

— Ну, что? Пожрать, и до дому?

— Самое время, — оскалился Киргиз.

— Вон, там полянка ничего так себе, — подал голос Грек. — И дорогу видно, и жопа прикрыта.

— А чего ты той дороги так боишься? — поинтересовался Храп.

— Потому что самые волки ходят по дорогам, — грустно объяснил Грек. — На двух ногах. И со стволами.

— Ничо, — пообещал Храп. — Ты главное местную живность вовремя отслеживай, а от двуногих волчар как-нибудь отмахаемся, обещаю. Ну, чего? Садимся? Оцеола, давай самобранку.

Следопыт молча вынул из уже сброшенного с плеч рюкзака клеенчатую скатерть и расстелил прямо на лишайниках, потому что трава на полянке не росла, только сизые, как черноморские медузы, лишайники.

Команда быстро сжевала по рациону, каждый запил водичкой, прибрались, упаковались и — сначала по дороге, потом по той самой тропе, которую Киргиз видел с пригорка, потопали к Агропрому.

Видать, запас приключений они исчерпали утром, потому что дошли на удивление ровно и быстро, и на Агропроме были задолго до заката. Поскреблись в дверь лёжки. Открыл Тучкин — мрачнее тучи.

— Что такое? — изменился в лице Храп, уже было решивший, что и второй день в Зоне завершился благополучно.

— Налим пропал, — угрюмо сообщил Тучкин. — Вышел погадить, и не вернулся.

В ладони Храпа громко хрустнул и развалился на части один из двух пластиковых шариков, которые он вертел попеременно то в правой, то в левой руке.

Глава одиннадцатая

— Слушай, Саня, — поинтересовался Сиверцев. — А почему ты Покатилова явно опасаешься, а с Тараненко решил договориться?

— Покатилов — бандит, — пожал плечами Псих. — С бандитами договариваться себе дороже, им твоя правда — начхать и растереть. Один раз уступишь, и всё, больше не слезут. Нет уж, лучше я Тараненко сдамся, этот хоть человек науки, да и официальные полномочия у него какие-то есть — не зря же осенью он вертолётами командовал.

— Думаешь, он сильно отличается от бандитов? — хмуро поинтересовался Ваня. Псих печально вздохнул:

— К сожалению, не сильно. Но больше мне выбирать но из кого. Твой шеф — меньшее из зол.

Второй день они с Психом пили и разговаривали. Обо всём понемножку. Но разговор то и дело возвращался к странной и манящей вещи под названием дупликатор. Вообще говоря, Сиверцева больше разбирало профессионально любопытство, чем мечты о гипотетической наживе. Как реализована способность копировать предметы? Насколько копия получается похожа на оригинал? Да любой физик за подобную машинку отдал бы полжизни и правую руку впридачу! Это ж гарантированная Нобелевка, если всё правильно обставить и если дупликатор реально работает! А у Сиверцева не было причин не верить Психу.

В целом дупликатор работал так: необходим был сейф определённой модели, на два отделения — с другими сейфами почему-то ничего не получалось. Ещё нужно было два редких артефакта, название которых Сиверцев слышал впервые. Эти два артефакта помещались в верхнее отделение сейфа; туда же клался предмет, копию которого предполагалось получить. Сейф закрывался на какое-то время — не меньше часа, насколько понял Сиверцев. В конце концов оказывалось, что в верхнем отделении сейфа всё по-прежнему — пара артефактов и предмет. А в нижнем, доселе пустом, появляется копия предмета. После дупликации артефактам обязательно надо «зарядиться» — примерно сутки просто полежать в сейфе, на прежнем месте. Без этого дупликация не происходит, нижнее отделение остаётся пустым. Даже если оставить сейф закрытым на время, превышающее время «зарядки». Но если артефакты зарядятся, то стоит просто открыть и закрыть дверь, а потом часок подождать — и готово, дупликатор срабатывает. Наличие или отсутствие любых предметов в верхнем отделении вместе с артефактами никак не влияет на процесс зарядки, но Псих почему-то считал, что без посторонних предметов зарядка происходит немного быстрее, хотя, насколько понял Сиверцев, никаких исследований и измерений никто никогда не проводил.

После некоторых раздумий и очередной дозы спиртного Псих сдался и рассказал Сиверцеву как нужные артефакты, сам сейф и информация как всем этим пользоваться к нему попали.

Всё началось примерно через полгода после пробуждения Психа в пустой больнице. Он уже пережил первый шок, первые депрессии и первое отчаяние, но поскольку человеческую природу не переиначить, мало-помалу стал ощущать новый вкус к жизни, даже если это жизнь начинающего сталкера-одиночки. Тем более, что вскрылась очевидная его, Психа, исключительность: Зона считала его своим. Открытие это Псих проверял и перепроверял, но невзирая на стопроцентно положительный результат проверок так и не стал безалаберным и беспечным. Его не трогали самые опаснейшие существа Зоны — словно не замечали, но это однозначно было не так: к примеру, Психа часто обнюхивали собаки, а когда он впервые столкнулся с химерой, та заинтересованно обошла вокруг него, словно разглядывала, а потом развернулась и канула по своим загадочным химерьим делам. Если бы Психа не замечали — он не мог бы общаться со странным зомби по имени Бенито, приятелем Болотного Доктора. Зона не пускала Психа в действительно опасные места и к аномалиям — он словно на стену натыкался, упругую, но неподатливую. Шагнёшь — тут же отбросит. Сами аномалии он и чувствовал, и видел; чувствовал раньше и с большего расстояния. Псих помнил первый серьёзный испуг, когда увязался с какими-то ребятами собирать артефакты в глухом месте Тёмной долины, а те, как выяснилось, использовали его как «лошадь» — переносчика смертельно радиоактивного хабара. Они даже контейнера Психу не дали, а сам Псих антирадом тогда толком ещё и пользоваться не умел. Так вот: антирада ему в том выходе не давали вовсе и по идее он схватил смертельную дозу облучения и все были уверены, что через несколько месяцев он просто умрёт. Однако Псих вообще ничего не заметил. Когда через год Псих столкнулся с одним из этих хитромудрых ребят в «Штях», у того рожа натурально позеленела. К этому времени у Психа завелись кое-какие нормальные приятели, и едва выяснилось, что лошадью в той знаменитой на всю Зону афере сработал именно Псих, они силком погнали его на медобследование.