Дети дупликатора

— Что значит — сдаться? — поинтересовался Тараненко.

— То и значит. Отдать… эту штуку. В сборе.

— Ты уже один раз отдавал, — напомнил Тараненко довольно жёстко. — Я из-за тебя такого огрёб, мама дорогая!

— В тот раз вы действовали с позиции силы, а я этого не люблю. Так что мы квиты. А сейчас я пришёл сознательно и добровольно. И, между прочим, не просить пришёл, Максим Николаич, а сотрудничать. На равных.

— Ух, как ты весело запел! — оживился Тараненко. — Сотрудничать! Я тебя сейчас упакую, дорогой друг, привезу куда следует, вот там и посотрудничаем! И сразу станет понятно — квиты мы или же нет.

— Нe надо, — спокойно возразил Псих. — Во-первых, того, что вас интересует, у меня с собой всё равно нет.

— Подумаешь, проблема! — фыркнул Тараненко. — Информацию мы из тебя вытрясем, можешь не сомневаться.

— Информация не заменит вам сам предмет. А без меня вы его не возьмёте. Никак. Однако главное состоит в том, что я без вас его тоже не возьму, такая уж сложилась ситуация. Поэтому я и пришёл.

— Не понял, — насторожился Тараненко. — Ну-ка, давай поподробнее!

— Я его спрятал, — пожал плечами Псих. — Тут, в Зоне, разумеется. Очень удачно спрятал, что называется на века. Однако после февральского выброса… Помните тот, двойной, который бешеным назвали? В общем, на месте тайника теперь действующая аномалия. И вокруг тоже, целое поле аномалий, каких угодно, от электры до плеши. Но это ещё не самое плохое.

— А что самое плохое?

Тараненко слушал хмурясь — то ли не верил Психу, то ли ещё почему-то.

— У единственного прохода теперь лагерь Синоптиков. Так просто не сунешься, они надолго обосновались. На поле они и сами не суются, просто прикрылись с трёх, практически, сторон, как в крепости. Что они затевают, я не интересовался. В общем, я там в одиночку не пройду, отловят, а чем это чревато — сами понимаете…

— Что ты не пройдёшь — я понимаю, — с расстановкой произнёс Тараненко. — Но мои-то ребята пройдут! Спрашивается — зачем мне ты? Повторяю, подробности мы из тебя вытрясем, на этот счёт можешь не питать никаких иллюзий.

— Я и не питаю, — ответил Псих. — Синоптиков вы действительно пройдёте без проблем. Да только чуть дальше, уже среди аномалий, гнездо химеры. С детёнышем. Синоптики о нём могут и не знать, потому что в проход не лезут. А химера их не трогает именно потому, что они не лезут, а сам проход в свою очередь перекрывают. Химеру не пройти уже вам, Максим Николаевич, невзирая на всю вашу бронетехнику и жлобов в скафандрах. И теперь уже я вам не советую поддаваться иллюзиям: за четверть века никому и никогда не посчастливилось справиться с химерой.

— Ты так говоришь, словно тебе пройти химеру — раз плюнуть, — хмыкнул Тараненко.

— Не раз плюнуть, — уточнил Псих. — Но пройти — пройду. И она меня не тронет, разве только я сунусь к детёнышу. Но я к нему соваться не собираюсь, да и вообще к гнезду приближаться не намерен. Мне надо пройти лагерь и потом вынуть сейф из нужной аномалии. Как именно — я расскажу. С вашим оборудованием это решаемая задача.

Тараненко какое-то время молчал, глядя в столешницу и постукивая по ней же пробкой от «Пльзеньского».

— Хорошо, допустим, — сказал он, обдумав услышанное. — Допустим, я тебе поверил и согласился организовать… операцию по выемке, скажем так. Но я пока не понимаю твой интерес. Просто хочешь, чтобы от тебя отстали? Вроде, меленько как-то…

— Разумеется, хочу, чтобы отстали, — подтвердил Псих. — Просто я уже использовал эту штуку… на перспективу. В сущности, она мне больше не нужна.

— Нашлёпал кредиток? — ухмыльнулся Тараненко. — С запасиком?

— Что-то вроде этого, — подтвердил Псих. — Знаете, я недавно фильм посмотрел про мафию какую-то буржуйскую. Так вот, взяли тамошние дельцы одного парня вместе с его бизнесом в оборот. И спросили: сколько ты хочешь, чтобы сидеть в сторонке зиц-председателем и не чирикать лишнего, а бизнесом твоим мы теперь будем распоряжаться? Сколько? Двадцать процентов? Тридцать? А мужик был умный, поэтому он подумал и ответил: бизнес вы у меня всё равно отберёте, так что иные варианты не рассматриваем. Двадцать или тридцать процентов вам быстро надоест выплачивать и вы меня через какое-то время просто грохнете. Поэтому я попрошу всего пол-процента. Мне на жизнь хватит, чтобы никогда больше не работать, а вы ради такой суммы убийство затевать не станете — организация и отмазы дороже выйдут, я посчитал. В общем, мужика не убили.

— Я понял, — кивнул Тараненко. — Надеешься на свои полпроцента?

— Именно так.

— Что ж… Определённый резон в этом есть, хотя это логика пешек. Но ты хотя бы не корчишь из себя ферзя, а это само по себе очень здраво. Пожалуй, я соглашусь выслушать тебя более детально. Только, разумеется, не здесь. Поедешь с нами.

— Нет, — вздохнул Псих. — Не поеду.

Тараненко посуровел.

— Что значит — не поеду?

— Мне лучше не покидать Зону. Хотя бы затем, чтобы не попасться на глаза людям Покатилова. Это не единственная причина, но довольно и её.

— Не попадёшься, — заверил Тараненко. — Уж это-то я организую.

Псих вздохнул.

— Максим Николаич, мы сидим в общем зале «100 рентген». Покатилов узнает о нашей встрече в ближайший же час, а вернее всего — о нашей встрече он уже знает.

— Ещё не знает. — Тараненко небрежно взглянул на хронограф. — В данный момент он, скорее всего, выходит из Зоны, а может уже и вышел.

— Ночевал-то он тут, в «Рентгенах».

— Ну и что?

— Покатилов не станет ночевать в месте, которое хотя бы частично не считает своим. Из бара я выйду с вами, но потом мне лучше отколоться. Я ведь уже сказал: я просчитал свои полпроцента, а если я стану от вас прятаться — мне их не видать. К тому же, всю жизнь прятаться всё равно не получится. Найдут и отоварят.

Шеф напряжённо глядел на сталкера Психа, словно прикидывая — верить ему или не верить. Сиверцеву показалось, что Псих всё изложил очень складно. Его история выглядела лишённой провисов и противоречий и казалась вполне правдоподобной. И всё равно — отчётливо было видно, что Тараненко боится поверить Психу. Боится его снова потерять.

— Хорошо, — наконец решился Тараненко. — Я тебя отпущу. Но не одного. Вот он пойдёт с тобой, присмотрит, чтобы не шалил.

И небрежно кивнул в сторону Сиверцева. У того внутри всё будто оборвалось. Сходил, блин в отпуск! Тараненко тем временем продолжал:

— Но если что-нибудь повернётся не так, как ты сейчас рассказывал, дорогуша, учти: второго шанса разойтись по-хорошему у тебя не будет, а насчёт пряток ты сам недавно очень верно подметил: сколько не прячься, всё равно найдут.

— Всё будет так, Максим Николаевич. Я обещаю.

— Пойдём-ка со мной. — Тараненко поднялся. — А то тут верно заметили: слишком многие считают это место чуточку своим… Да не дёргайся ты, это недалеко: перед баром мой вездеход стоит. Там и потолкуем в спокойствии и, так сказать, неге… Ваня, а вы пока с Альбертиком повторите по пивку, вижу же, хорошо пошло. Бармену скажи — я велел.

Тараненко и Псих ушли к выходу. Сиверцев отметил, что завсегдатаи «100 рентген» проводили эту парочку цепкими взглядами. Прав был Псих: Покатилов узнает об этой встрече вот-вот, если ещё не узнал.

Рахметян жестом подозвал бармена. А Сиверцев погрузился в некое подобие транса.

«Если не сообщить Покатилову о Психе — это может в итоге отлиться неприятностями, — рассуждал он. — Очень удачно, что Псих пришёл к шефу сам. Не придётся таиться от шефа, сначала сообщая Покатилову, потому что шеф о Психе всё равно уже знает. Но и тормозить с письмом Покатилову тоже не след, хрен знает что у него в голове?»

Пока Рахметян заказывал «Пльзеньского», Ваня вынул комм и поглядел на индикатор связи. Сеть еле теплилась, но комм её всё же видел.

Сиверцев залез в почту, нашёл нужное письмо в базе, ткнул в «Ответить», цитирование грохнул, а в поле письма набрал всего одно слово: «Пришёл». И отправил.

Покатилов должен понять — что это значит. А не поймёт — сам виноват, мало ли с каким трудом Ваня отправлял это послание…