Мимолетность

Иногда мальчик задумывался, почему больше не прилетают эти возвращающиеся путники. Все корабли теперь только улетали; ни один уже не спускался с небес в космопорт за холмами. Никто не объяснил ему, почему все изменилось, и он сам догадался, что не надо сейчас об этом спрашивать, потому что видел печаль, которую вызывают такие вопросы.

— Бран, — услышал он негромкий голос робота, имитирующий голос матери.

— Бран… пора идти.

Ребенок поднял голову, на лице его читался возмущенный отказ. Он не мог в такое поверить. Солнце было еще высоко, а вода после отлива далеко. И все же отец с матерью уже шли по берегу, направляясь к нему.

Они шли быстро, точно куда-то торопились. Время от времени отец быстро поднимал голову к небу и тут же опускал взгляд, словно прекрасно знал, что нечего и надеяться что-либо там увидеть. Но через несколько секунд все повторялось.

Упрямый и сердитый, Бран стоял среди своих озер и каналов. Мать хранила странное молчание, и через некоторое время отец взял его за руку и тихо произнес:

— Ты должен пойти с нами, Бран. Нам пора уходить.

Мальчик угрюмо показал на песок:

— Но еще слишком рано. Я не закончил.

В ответе отца не ощущалось и следов гнева, а лишь великая печаль:

— Есть множество дел, Бран, которые теперь останутся незавершенными.

Все еще не понимая, мальчик повернулся к матери:

— Но я смогу вернуться завтра?

Бран изумленно увидел, как глаза матери неожиданно наполнились слезами. И он наконец понял, что никогда больше не играть ему в песке возле лазурных вод, никогда не ощущать ласку шаловливых волн. Он слишком поздно подружился с морем, а теперь должен расстаться с ним навсегда. А из будущего, леденя душу, пришло первое осознание ждущих впереди долгих веков изгнания.

Он не оглянулся, когда они втроем зашагали прочь по вязкому песку. Это мгновение останется с ним на всю жизнь, но мальчик был слишком ошеломлен и мог лишь слепо направляться в будущее, которое был не в состоянии понять.

Три фигуры становились все меньше и наконец пропали. Долгое время спустя над холмами словно поднялось серебряное облако и медленно поплыло к морю. По низкой дуге, точно не желая покидать родной мир, последний из огромных кораблей поднялся над горизонтом и растаял в пустоте над краем Земли.

В сумерках умирающего дня вернулся прилив. Низкое металлическое здание на холмах вспыхнуло ослепительным светом, словно его создатели все еще находились за его стенами. Неподалеку от зенита одна из звезд не стала дожидаться, пока сядет солнце, и загорелась яростным белым светом на темнеющем небе. Вскоре ее компаньоны, куда более многочисленные, чем те несколько тысяч, что были знакомы людям, начали заполнять небеса. Теперь Земля оказалась вблизи центра Вселенной, и небосвод накрыло сплошное полотно света.

Но, поднимаясь над морем двумя длинными изогнутыми руками, нечто черное и чудовищное уже заслоняло звезды и словно отбрасывало тень на весь мир. Щупальца Темной Туманности нашаривали границы Солнечной системы…

На востоке из волн всплывала крупная желтая луна. Люди сровняли ее горы и подарили ей воздух и воду, но лик ее остался тем же, что глядел на Землю с начала истории, и она по-прежнему властвовала над приливами. Линия пены медленно наползала на песок, море переполняло игрушечные каналы и смывало отпечатки детских ног.

Огни в странном металлическом сооружении внезапно погасли, а вращающиеся зеркала остановились. Где-то в глубине материка ослепительно сверкнул мощный взрыв, потом второй и, еще дальше, третий.

Вскоре слегка дрогнула земля, но ни единый звук не нарушил уединение опустевшего берега.

Под ровным светом восходящей луны, с которым соперничали мириады звезд, пляж терпеливо дожидался конца. Сейчас он стал одинок — как и тогда, в самом начале. Лишь волны, да и те недолго, будут касаться его золотистого песка.

Потому что человек пришел и ушел.