Черный квадрат

У тебя кожа шелушилась, а у меня после твоего звонка в голове начался полный хаос, — проворчал я. — Это был шок! А про Анну я вообще не говорю. Она ведь ни о чем не догадывалась, пока мы не приехали в особняк. У меня было только пятнадцать минут на то, чтобы рассказать ей, какую сцену мы должны разыграть, и помог ей закрепить «скотчем» пакет с соком.

Да, сыграла она неплохо, — задумчиво произнес Влад.

Ты считаешь? — поморщился я и покачал головой. — А мне показалось, что ужасно фальшиво.

Мы оба замолчали и уставились на две пустые бутылки из-под аперитива.

— Водочки, что ли, выпить? — безразличным голосом спросил Влад и сам же полез в холодильник.

— Но как ты смог влезть в доверие Тарасову? — спросил я, ножом соскребая с худого крылышка уголь. Влад поднял палец вверх.

Это было озарение. Божья подсказка. Началось все с того, что я несколько дней кряду звонил Анне домой, потом поехал к ней и увидел то же, что и ты месяц спустя. Вот только с соседом разговаривал более вежливо и многое узнал. И тогда стало ясно: все шито белыми нитками. Следствия не было, суда не было, ни в какой зоне Анна не сидит, просто ее ограбили и спрятали в какой-нибудь погреб. Я тотчас забрал из банка кейс с твоей долей, а на его месте оставил чемоданчик с тротилом. Бомба, кстати, стоила мне огромных денег. Потом я нашел твою телеграмму в ящике у Анны. Оставалось только перехватить тебя на Симферопольском шоссе.

И сколько дней прошло, как «наехали» на тебя?

Погоди! Налей-ка еще по одной… Так вот, кажется, четыре дня спустя ко мне пришел Цончик с каким-то типом. Они предъявили липовые удостоверения сотрудников милиции и поинтересовались пропиской. Сам понимаешь, никакой прописки у меня не было. Но я сразу понял, что им было нужно. Привели меня в какой-то мидовский офис на Зубовской площади, в кабинет к Тарасову. Он рта раскрыть не успел, как я тихо говорю ему: «Я живу в Москве незаконно, но в обмен на прописку могу предложить вам много антикварного золота». И дальше взахлеб рассказываю про Анну, называю ее адрес, описываю, где и в каком углу квартиры это золото можно найти. Тарасов молчит, но по глазам вижу: клюнул. Я продолжаю: «Это еще не все. У меня один дружок есть, крымчанин, так в его личном сейфе в „Элекс-банке“ несколько килограмм такого же антикварного золота хранится. И я знаю, когда он за ним приедет». После этого разговора Тарасов назначил мне аудиенцию у себя на даче, где сказал: «Если не соврал про крымчанина, то получишь и квартиру, и прописку, и хорошую работу. А пока будешь при мне».

Влад сделал паузу, глянул на часы и нахмурил брови.

— Но все это, Кирилл, уже вчерашний день, даже можно сказать, прошедший год. Для нас сейчас куда важнее тот факт, что Анна придет с минуты на минуту, а у нас ничего не готово.

Не успел он сказать это, как в дверь позвонили. Мы оба застыли с раскрытыми ртами. Влад, придя в себя первым, вытолкал меня из кухни:

— Иди открывай!

Моя милая Анюта снова коротко постриглась. Да не просто постриглась! Светлая челка словно от крепкого морского бриза волной проходила по лбу, над самыми глазами, и дерзким порывом устремлялась по виску к затылку. Неровные пряди, окрашенные с золотистого до платинового, вызывающе торчали в самых неожиданных местах. Это была не просто прическа. Это было хулиганство, вызов. Анна стояла на пороге, как фотомодель на подиуме, а я не находил слов, лишь многозначительно мычал, рассматривая ее до боли знакомое, родное, слегка округлившееся из-за короткой прически лицо.

— Может быть, ты меня впустишь? — спросила она. Я сделал шаг назад, высказав очень неубедительный комплимент:

— А тебе идет…

— Врешь, — ответила Анна и повернулась ко мне спиной. — Помоги раздеться! Я принял легкую песцовую шубу, мягкую, теплую, влажную от растаявшего снега, не в силах оторвать глаз от Анны. В белом костюме она выглядела просто потрясающе. Единственный яркий элемент во всем ее образе — безумно горящие красным огнем губы — напоминали след поцелуя на снегу.

Анна перевела взгляд на коридор, словно я, выполнив роль гардеробщика, перестал ее интересовать, и, цокая каблуками, прошла на кухню. Влад в своем дурацком фартуке встретил ее робким поклоном и зачем-то развел руки в стороны.

Так, — произнесла Анна. — Спалили курицу. Выпили три бутылки… Прекрасный праздник вы мне устроили!

Знаете что, ребята, — вдруг засуетился Влад, развязывая узел на фартуке, — вы тут разберитесь с блюдами сами. Я в кулинарии мало что смыслю. А вот Кирилл, например, прекрасно готовит оливье. Если не возражаете, я посижу в комнате.

Он бесшумно удалился, и в кухне сразу стало просторно.

— Закрой окно, — попросила Анна. — И налей мне тоже водки.

Мы долго молчали. Выяснение отношений начинается с молчания. Как, собственно, и прекращение отношений.

— Ну! — властно произнесла Анна, подняв на меня свои прекрасные глаза, — Спрашивай, что хочешь спросить.

Я подумал: «А какого вопроса ты ждешь от меня?»

— Много народа было в парикмахерской?

Грея в ладони рюмку с водкой, Анна прошлась по кухне, взглянула на салатницу и покачала головой:

— Кто в оливье добавил горчицы?

Она начинала заводиться. Я подошел к ней со спины и обнял за плечи.

— Нет, — произнесла Анна и отошла от меня. — Так нельзя. Мы будем притворяться, что ничего не случилось, что все прекрасно, будем фальшиво улыбаться друг другу и пить шампанское! Да?

Я отрицательно покачал головой. Анна стояла напротив зеркала, я видел отражение ее лица и только сейчас заметил слезы.

— Господи! — вздохнула она. — Хоть бы ты укоротил мне язык в наказание!

Кажется, я стал кое-что понимать.

Ну, что ты молчишь?! — уже не сдерживая себя, крикнула Анна, повернулась ко мне и схватила за пиджак. — Ты же хочешь спросить, правду я говорила в особняке или лгала!

Нет, — ответил я. — Не хочу. Мне все было ясно с самого начала. Я слушал тебя спокойно. А думал лишь о том, как бы ты не сфальшивила, как бы не прокололась на каком-нибудь пустяке. Но все получилось прекрасно. Это была талантливая игра, не более того.

Анна пытливо смотрела мне в глаза. Пришел ее черед выяснять: мои слова — это правда или талантливая игра.

— Ты не обманываешь?

Я отрицательно покачал головой и дал старт ее слезам. Две капли побежали по щекам и, словно боясь, что вслед за ними потекут ручейки, Анна высоко запрокинула голову и залпом выпила.

Рюмка упала нам под ноги. Анна изо всех сил прижалась ко мне.

— Никогда, никогда бы я такого не сказала! — шептала она. — Просто я очень сильно вошла в роль, я представила на твоем месте другого человека… А потом, когда выстрелила, очень испугалась. Я подумала, что вдруг ты воспримешь эти глупые слова как правду, и чуть было все не испортила, чуть было не кинупась вслед за тобой… Да, Кирилл? Ты веришь, что это неправда?

Я кивал головой. Комок стоял в горле. Анна, вытирая полотенцем слезы, открыла холодильник, вытащила оттуда продолговатый сверток и кинула его в раковину.

— Надо щуку разморозить. Вы ведь сожгли курицу… В этот момент в кухню зашел Влад. Для того, чтобы быть похожим на деда Мороза, он приклеил себе на верхнюю губу клок ваты и разукрасил нос помадой, но напоминал почему-то бомжа-алкоголика.

— Друзья! — сказал он. — Под елкой вас давно дожидаются подарки.

Он заметил, что глаза Анны блестят, и вопросительно глянул на меня.

— Пойдем, — быстро сказала Анна и взяла меня за руку. — Посмотрим, что он затеял.

Под елкой стояли три кожаных черных кейса.

— Опять! — в один голос вскрикнули мы с Анной. Влад не ожидал такой бурной реакции. Отрывая из— под носа вату, он кинулся к кейсам.

— Да вы что, друзья! Открываю все! Показываю! Да вы что, за идиота меня принимаете?!

— Все, — обреченным голосом произнесла Анна, падая в кресло, и вдруг громко рассмеялась. — Несите шампанское! Как Новый год встретишь, так его и проведешь… Влад, ты просто чудо! Я думала, что все закончилось, а все, оказывается, только начинается!