Страница 20 из 40
Звонил ваш шеф, — сказал он мне, когда я уже взялся за ручку двери. — Велел вам не занимать телефон и ждать его звонка.
У меня сели аккумуляторы, — ответил я и хотел громко хлопнуть за собой дверью, но вьетнамец подставил под нее ногу.
Сдайте мне оружие, — сказал он.
Ох, не нравится мне этот желтолицый, не нравится!
Я откупорил бутылку английского джина. Мне нравился этот крепкий напиток, потому что был напоен запахом можжевельника, который напоминал мне Крым. Плеснул в стакан, разбавил обычной водой — тоника не было, — но выпить не успел. Телефонная трубка, которую я лишил питания на всю ночь и лишь под утро вернул аккумуляторы на место, запищала, заморгала зеленым глазком. Злясь на себя за какой-то необъяснимый патологический страх, я залпом выпил содержимое стакана, сел в кресло и только потом взял со стола и включил трубку.
УТарасова, кажется, продолжалась перманентная истерика:
Ты почему не отвечал?! Ты где пропадал?! Что с воим телефоном?! Взял этого выродка или нет? Отвечай, не заставляй меня тянуть из тебя слова!!
У меня разрядились аккумуляторы, — ответил я.
Я спрашиваю о другом!! — рявкнул Тарасов.
Ему удалось уйти, ноя знаю, где он прячется. Взять го — пара пустяков, — ответил я, рассматривая свои когти.
У тебя все пустяки, но я пока не вижу результатов.
Результаты будут, — ответил я, но Тарасов неожиданно закончил разговор:
— Ладно, потом поговорим! — и оборвал связь. два я успел высушить феном волосы, как в комнату вошел вьетнамец.
— Хозяин приглашает вас к завтраку, — доложил он, о своему обыкновению не поднимая глаз.
Причесываясь на ходу, я спустился вслед за вьетнамцем по винтовой лестнице в зимний сад, а оттуда — по длинному коридору — в столовую. Это была небольшая овальная комната с арочными перекрытиями, драпированная в зеленых тонах. Одну стену полностью заменяло огромное окно, закрытое наполовину французскими шторами. Посреди стоял небольшой круглый стол из красного дерева с никелированными приборами.
Жорж ждал меня, прохаживаясь по столовой от окна к стене. Когда я вошел, он оперся о стол обеими руками и смерил меня долгим взглядом.
Наслышан о твоих подвигах, — сказал он, добавив в нтонацию чуть-чуть иронии. — Паша доволен, как бизон.
Не заметил, — ответил я.
Жорж по-отечески подмигнул мне и успокоил:
— Не принимай близко к сердцу. Это он нарочно, тобы ты не расслаблялся и не загордился. А вообще он ебя любит, как, собственно, и я.
Попочку Вики ты любишь, подумал я и вежливо улыбнулся.
Жорж знаком пригласил меня за стол. Я сел напротив. Между нами вырос вьетнамец и принялся раскладывать в тарелки овсянку. Вот дурная мода, подумал я, теперь наши новые русские уподобляются англичанам и давятся по утрам овсянкой, которую англичане, кстати, уже давно не едят.
Я копнул ложкой вязкую кашу и с трудом отправил ее в рот. Жорж ел с аппетитом и все время кидал на меня хитрые взгляды.
— Если тебе все же удастся поймать этого злодея — имею в виду Вацуру, — то, может быть, будет смысл редложить тебе работу у меня… Как тебе эта идея?
Я пожал плечами и отодвинул от себя овсянку.
Смотря чем вы предложите мне заниматься.
Будешь… — Жорж помолчал, размазывая ложкой ашу. Улыбка так и просилась на его физиономию. — будешь валять дурака, вешать лапшу на уши моим друзьям и врагам.
Я почувствовал, как у меня похолодела спина. Жорж, продолжая рисовать круги на тарелке, исподлобья поглядывал на меня.
Ну, что замолчал, Цончик? — спросил он с вызовом. — Согласен или как?
Я должен подумать, — ответил я, прикрывая рот салфеткой.
Все эти призрачные намеки были совершенной ерундой в сравнении с тем, что произошло мгновение спустя.
Жорж вдруг оторвался от тарелки и, вытянув толстую коротенькую шею, глянул в окно. К особняку на овальную площадку выкатился ослепительно белый «мерседес».
— Очень кстати, очень кстати, — пробормотал Жорж и кивнул вьетнамцу: — Иди встречай!
Тот сложился пополам и, прижимая руки к бедрам, быстро засеменил к выходу.
Жорж вытер губы, кинул салфетку на стол и с улыбкой посмотрел на меня. Ожидая чего-то ужасного, я повернул голову, снова глядя в окно. «Мерседес» остановился, вьетнамец подскочил к передней двери и распахнул ее. Сначала я увидел, как на снег ступили две очаровательные ножки в тонких туфельках, а затем увидел Викторию. На этот раз она была в роскошной белой шубе и шляпке, что так блестяще смотрелось рядом с «мерседесом».
Затем из другой двери, делая неловкие движения, вылез долговязый мужчина. С ужасом я узнал в нем Тарасова.
— Твой шеф, — зачем-то пояснил Жорж, жуя собственную ухмылку и сплевывая на тарелку крошки.
Вот это да! Никогда еще я не попадал в такую ловушку. Каким-то чудом сохраняя спокойствие, хотя никакой необходимости в продолжении игры уже не было, я пожал плечами, мол, шеф так шеф, и потянулся за никелированным кофейником.
Жорж подошел к окну и, сунув руки в карманы, стал покачиваться с пяток на носки, словно ехал в троллейбусе.
— Паша всегда любил внешние эффекты и роскошь. Смазливые бабы, крутые тачки, шубки, золотишко… Это его и подводит, — последнее, что успел сказать Жорж.
С широким замахом снизу-вверх, словно теннисной ракеткой отбивал мячик, я двинул его кофейником по затылку. Кофе, словно деготь, выплеснулось в окно и потекло черными вязкими струями. Крышка отлетела и со звоном закатилась под стол. Жорж, повернувшись ко мне вполоборота, вперил в меня стекленеющие глаза и медленно осел на пол.
Я схватил его за ворот пиджака и волоком потащил в коридор. По лакированому паркету туша скользила легко, и я смог побежать, не выпуская своей ноши, как в детстве тащил за собой большие дедовы сани с гурьбой девчонок на них.
Распахнув дверь ближайшей комнаты, я затащил Жоржа внутрь. Подойдя к будуарному столику с зеркалом, я сдвинул в сторону многочисленные предметы косметики и сорвал скатерть. Скрутив ее жгутом, связал своему пленнику за спиной руки.
Теперь меня расстреляют, подумал я, любуясь своей работой.
Когда я вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь, то вспомнил, что именно отсюда вышла Вика в тот момент, когда мы впервые с ней встретились. Наверное, это уютное гнездышко с будуаром Жорж держал лично для нее.
Я вернулся в столовую, чувствуя необъяснимое спокойствие, словно приговоренный к смерти, у которого не осталось ни одного шанса на спасение, прошелся вдоль стола, взял с тарелки кусочек карбоната и, скрутив его в трубочку, с удовольствием отправил в рот.
13
Первой в столовую зашла Вика. Она была одета не по сезону, в легкий цветастый сарафан солнечного цвета, который особенно четко оттенял ее стройные ножки в темных колготках. Розовощекая с мороза, она чисто машинально отвесила мне едва заметный кивок и лишь спустя мгновение узнала меня.
Я в это время сидел в кресле у холодного камина и потягивал сильно разбавленный тоником «бифитор», внимательно наблюдая за выражением ее глаз.
Сначала в них отразилось недоумение. Она словно никак не могла поверить, что здесь, в столовой Жоржа, сидит тот самый человек, с которым она разговаривала вчера вечером у подъезда своего дома. Затем она растерянно произнесла «Здравствуйте» и сделала несколько нерешительных шагов к столу.
Салютуя, я вскинул руку с бокалом вверх.
Привет! Присаживайся, сейчас будем завтракать.
Это вы? — медленно произнесла Вика, и по ее губам прошла блуждающая улыбка.
Я, вспомнив про этикет, поднялся с кресла и шагнул к ней навстречу. Виктория, словно испугавшись того, что я сейчас кинусь ее целовать, отшатнулась от меня и, невольно ухватившись за край стола, быстро прошептала:
— Я не одна! Я с Павлом Григорьевичем! Вы понимаете, что он сейчас войдет сюда?
Теперь ее лицо не отражало ничего, кроме страха. Такая реакция женщины меня озадачила. Неужели она в самом деле решила, что я способен проявить вольности, которые могли скомпрометировать ее перед мужем?