Проклятие демона

Или же он ошибся? Может, он был слишком ослеплен дружбой и любовью, чтобы признать недостатки этих людей?

Белли’мар Джуравиль глубоко вздохнул. Очень глубоко.

ГЛАВА 5

ДИПЛОМАТИЯ

Констанция Пемблбери смотрела сквозь утренний туман на удалявшуюся гавань Палмариса. Она была рада покинуть этот город, покинуть все, связанное с убийством Маркворта, покинуть его погрязшую в интригах церковь, его доведенных до отчаяния горожан. И главное, она уезжала от Джилсепони. Одна мысль об этой женщине заставляла Констанцию вздрагивать. Джилсепони. Героиня Пони, спасительница севера, участвовавшая в сражении с демоном-драконом на Аиде, а затем уничтожившая его дух, вселившийся в тело Маркворта… Джилсепони, которую в мгновение ока сделали бы настоятельницей Сент-Прешес, дай она согласие. И это было бы только началом; она могла бы стать матерью-настоятельницей всей церкви Абеля… Джилсепони, которой король Дануб предложил титул баронессы и управление Палмарисом. Был ли какой-нибудь иной титул, который пожелала бы избрать эта своевольная особа? И какой еще титул мог предложить ей король?

Джилсепони не явилась в гавань, чтобы проводить «Речной Дворец» — королевскую барку, которую сопровождали пятнадцать военных кораблей. После встречи в стенах монастыря Сент-Прешес она вообще больше не показалась на глаза придворным, чему Констанция была только рада.

По правде говоря, Констанция восхищалась этой женщиной, ее горячей, решительной натурой. При иных условиях они могли бы даже стать близкими подругами. Но об этом Констанция ни при каких обстоятельствах никогда не скажет ни одной живой душе.

Сейчас об этом речи быть не может: от придворной дамы не ускользнули взгляды, брошенные королем Данубом на Джилсепони.

Прекрасная, героическая Джилсепони. В глазах большинства королевских подданных эта женщина превратилась из простолюдинки в аристократку. Разумеется, не по крови и происхождению, но по делам и заслугам.

А как король Дануб поедал ее глазами, как вился вокруг нее! Такого блеска в его усталых глазах Констанция не видела уже много лет. Естественно, сейчас он не станет делать никаких поползновений относительно Джилсепони, ведь ее муж Элбрайн, как говорится, едва успел остыть в могиле. Но память у короля цепкая, и расставлять чары он умеет. В этом Констанция не сомневалась.

Неужели, глядя тогда на Джилсепони, она видела новую Вивиану? Новую королеву Хонсе-Бира?

От этой мысли Констанция больно закусила губу. Да, она восхищалась Джилсепони, она ей даже нравилась. Но знала и другое: Дануб будет делить с ней ложе, но он на ней не женится. Быть так близко от желаемой цели и знать, что никогда ее не достигнет… Для Констанции подобная мысль была оскорбительной.

Констанции было за тридцать. Она была ровно на десять лет старше Джилсепони. Возраст начинал брать свое: вокруг глаз появились морщинки, а сами глаза утратили блеск молодости. Фигура потеряла стройность. Констанция понимала: по сравнению с гладкой кожей Джилсепони, с лучистыми голубыми глазами этой женщины и ее пружинистой молодой походкой Констанция явно проигрывает.

И потому она беззастенчиво соблазняла Дануба. Вчера она добилась своего и позавчера тоже, опоив короля до такой степени, что он уже был не в состоянии противиться ей. Сегодня, на корабле, она вновь уложит Дануба в постель, и так будет повторяться на всем пути до Урсала и после возвращения тоже.

Так будет повторяться, пока она не забеременеет.

Констанции не нравилось то, что происходит, — ведь она шла на заведомый обман. Дануб был уверен, что она принимает особые настои трав, как поступала любая придворная дама, чтобы не допустить беременности. Но еще более не нравилась ей мысль о возможности попасть в услужение к королеве Джилсепони. Сколько лет Констанция находилась подле Дануба, помогая пережить невзгоды и являясь для него лучшим советником! Сколько лет она боролась вместе с ним против его врагов и незаметно подчеркивала его лучшие качества перед союзниками! Констанции думалось, что со времени смерти Вивианы она исполняла все обязанности королевы, кроме двух: она не делила изо дня в день с королем ложе и не была матерью его детей.

Теперь она намеревалась все изменить. Вряд ли король женится на ней. Но он признает ее детей, а при отсутствии официальной жены даже сможет даровать одному из них статус наследника престола. Да, тут король уступит ей. Остальные побочные дети Дануба (а таковых было по меньшей мере двое) уже выросли. Они не считались сыновьями короля, и их не готовили к наследованию престола. К своему единственному брату Мидалису король также не испытывал особой любви — они уже несколько лет не виделись. Констанция была уверена: Дануб полюбит ее ребенка и станет относиться к этому мальчику (или девочке) совсем нет так, как к прочим своим детям или к Мидалису. Ее ребенок будет наследником трона королевства Хонсе-Бира.

Констанция сознавала, насколько ничтожны ее шансы стать королевой. Ничего, ей достаточно будет титула королевы-матери.

Конечно, она по-прежнему желала, чтобы все было совсем не так и ей удалось бы пробудить в короле настоящую любовь. События в Палмарисе явились тяжким испытанием для правления Дануба, и Констанция надеялась, что сумеет завоевать более высокое положение. И действительно, в те тревожные недели она многого добилась. Но все меркло в сравнении с тем, что достигла Джилсепони, равно как и красота Констанции меркла перед очарованием молодости этой женщины!

— Пожалуй, теперь можно расслабиться, — неожиданно послышался у нее за спиной голос настоятеля Джеховита.

Старик внимательно глядел на ее руки. Проследив за сто взглядом, Констанция поняла, почему он произнес именно эти слова. Сама не замечая, она настолько крепко вцепилась в перила, что костяшки пальцев побелели.

— Да, испытания остались позади, — согласилась Констанция.

Она отпустила перила и спрятала руки в складках плаща из толстой шерсти.

— Возможно, большая часть испытаний и миновала, — задумчиво произнес Джеховит. — По крайней мере, для придворных и короля. Однако боюсь, меня еще ждет немало испытаний.

Старик встал рядом с Констанцией и, держась за перила, тоже начал смотреть на удалявшуюся гавань Палмариса.

Придворная дама взглянула на него с удивлением. Ее отношения с Джеховитом не были ни дружескими, ни враждебными. Во всяком случае, они не были такими, какими были отношения старого настоятеля с герцогом Каласом.

— Они слишком молоды и наивны, — продолжал Джеховит. — Я говорю о молодых братьях. Они восприняли свержение отца-настоятеля Маркворта как знак того, что настал их черед взять бразды правления в свои руки. Они убеждены, что им открылась истина. Но мы-то с тобой, обремененные опытом и мудростью, понимаем: истина отнюдь не так проста. Они берут на себя непосильную задачу, и тяжко придется церкви, если мы — более зрелые настоятели и магистры — не сумеем обуздать пламень юности.

Констанция удивилась еще больше. С чего это вдруг старый Джеховит разоткровенничался с нею? Она ничуть не доверяла ему. Может он рассчитывает, что с ее помощью эти якобы искренние излияния дойдут до ушей короля Дануба? Или ищет тайного союзничества с королем, используя в качестве третьей стороны глупенькую и легкомысленную женщину? Если так, старик очень заблуждается, считая Констанцию Пемблбери таковой!

— «Молодые братья», как вы их называете, которые ныне возглавляют Сент-Прешес, не намного моложе меня, — напомнила она.

И в самом деле, Браумин, Мальборо Виссенти и Фрэнсис — каждому вскоре исполнится тридцать.

— А сколько лет они провели за стенами монастыря, отгороженного от внешнего мира? — возразил Джеховит. — Сама знаешь, ни один из монастырей не сравнится с Сент-Хонсом. Даже величественный Санта-Мир-Абель, в котором семьсот монахов, изолирован от окружающей жизни. Там не могут похвастаться широтой взглядов и плохо понимают то, что не относится к церкви Абеля. Сент-Хонс имеет преимущество, находясь в Урсале, в столице, в непосредственной близости от мудрого короля и его благородного двора.