Валентина

Свежая вода! Люди, жизнь в этом краю запустения и одиночества!..

– Нет, мы не можем… – прошептала девушка коню, – мы никому не можем доверять. Еще несколько часов пути – и мы окажемся в Бет-Набле!

Жеребец неохотно повиновался, и они продолжили путь.

Валентина решила ничего не говорить Ричарду Львиное Сердце о встреченном караване. Если дозоры крестоносцев не обнаружат его сами, это их вина, и нет смысла ей вмешиваться. Изнывая под палящим солнцем, девушка пришла к выводу, что мужчины никогда не перестанут затевать войны, а сражаются они вовсе не ради каких-то идей или же защиты родных земель, а просто потому, что им это нравится.

Солнце клонилось к закату, и воздух становился прохладнее, когда Валентина заметила дым от костра у подножия ближайшего холма. Погоняя коня, она двинулась к отряду войск Святого Креста.

Проехав по узкой лощине, а затем по склону холма всадница была остановлена двумя дозорными.

– Ты что здесь делаешь? – спросил один из них.

Выражение недоумения, появившееся на лицах воинов, когда незнакомка ответила на их родном языке, удивило Валентину. Она и не подумала о том, как смотрится в арабском наряде, надежно защищающем от палящего солнца пустыни. Теперь же Валентина поняла, что выглядит настоящей мусульманкой: халат, плащ, тюрбан и головной платок под ним, к тому же арабское седло на скакуне…

– Отведите меня к Ричарду Львиное Сердце. Я соотечественница королевы.

Валентина сама не знала, достаточно ли властности и уверенности вложила она в голос, но, бросив на нее еще один подозрительный взгляд, дозорный повиновался.

На противоположной стороне холма был разбит лагерь. Тысячи воинов находились здесь, однако лагерь походил на город мертвых: не собирались компании, чтобы поиграть в карты или в кости, менестрели не распевали песен, исхудалые лица мужчин свидетельствовали о голоде, сотни больных лежали под рваными одеялами, безразличные ко всему окружающему.

Валентина отыскала взглядом шатер короля. Она направилась к нему, и кое-кто из воинов время от времени поднимал на нее глаза, но кроме удивления в их взглядах не было ничего, даже малейшего намека на похоть, обычную при виде женщины, едущей по военному лагерю: голодные мужчины не имеют обыкновения проявлять интерес к женщинам.

Голодные! Что же случилось с провизией, которую она посылала войскам крестоносцев? Где отары овец и коз? Почему же у христиан нет ни молока, ни сыра? А зерно? Что случилось с зерном? Куда подевались сахар и сушеные фрукты? Валентина разглядела в сумерках длинные канавы вдоль всего лагеря. От них доносился тошнотворный запах. Вот и ответ на ее недоуменные вопросы – то вонь гниющего мяса животных! Припасы провизии пропали! Ее усилия были напрасны! Крестоносцы не проявили ни малейшей предусмотрительности! «Какая небрежность! Какая расточительность! – возмущалась Валентина. – Идиоты! Оказывается, они не имеют никакого представления о том, как хранить провизию! Должно быть, воины-христиане сразу же убили большую часть животных и нажрались до отвала! Или Ричард использовал присланные припасы для подкупа мусульман-предателей, вместо того чтобы заплатить им золотом? Но ведь золотом сыт не будешь!»

Гнев и обида теснились в груди девушки. Пропала провизия! Она представляла себе, как ели эти мужчины только лакомые куски, вырывая их друг у друга – жрали до отвала без единой мысли о завтрашнем дне! Валентина с негодованием сравнила соотечественников с мусульманами – они-то могли жить полгода, питаясь тем, что дает человеку овца, используя при этом все, вплоть до копыт!

Дозорный довел ее до шатра, над которым был установлен штандарт с изображением дракона. Оставив женщину снаружи, он вошел в шатер, чтобы доложить о ней. Валентина присела на пустой бочонок, ожидая встречи с королем. Усталая до изнеможения, она смотрела перед собой невидящим взглядом – ей невыносимо было видеть страдания людей.

По пути в Бет-Набл девушка размышляла, что именно следует рассказать Ричарду из своих приключений, но до сих пор она так и не приняла окончательного решения. Прежде ее одолевало лишь желание добраться до своих, а теперь она не могла даже думать о себе. Все эти люди с печатью смерти на лицах… Как Ричард допустил такое?

Рыцарь, откинувший полог шатра, слегка тряхнул ее за плечо и пригласил войти. Валентина была потрясена, увидев короля: Ричард казался еще более худым и изможденным, чем его воины, золотистые волосы спутаны, борода неухожена… Но голубые глаза оставались по-прежнему живыми и блестящими – они смотрели на Валентину с недоумением, казалось, Ричард не узнал ее.

Сделав реверанс, девушка сказала:

– Мой повелитель, вы не помните меня? Я леди Валентина, придворная дама королевы Беренгарии.

На мгновение Валентине показалось, Ричард не знает, кто же такая эта Беренгария, о которой говорит незнакомка, но потом глаза его загорелись: он вспомнил.

– Да, как поживаете, леди Валентина?

Не сошел ли король с ума? Как она поживает? И это все, что он может сказать? Ему не интересно выяснить, как придворная дама очутилась в лагере, разбитом в пустыне, и почему облачена в одежду мусульманки? Множество вопросов металось в голове девушки, но Валентина решила, что если король сошел с ума, лучше уж ей в этом случае вести себя поосторожнее.

– Я поживаю неплохо, мой повелитель. А как вы поживаете?

Что за безумие! Валентина не могла поверить, что стоит, обмениваясь любезностями с королем, словно случайно встретилась с ним в саду замка.

– Милостью божьей, поживаю также неплохо, леди Валентина…

Вдруг, будто проснувшись от долгого сна, Ричард удивленно взглянул на нее вытаращенными от изумления глазами.

– Как, скажите, во имя всего святого, вы здесь оказались?

– Это долгая история, мой повелитель. У вас найдется время выслушать меня?

– Чего-чего, а времени у меня сейчас предостаточно, – печально ответил король. – Садитесь рядом со мной, леди Валентина, и давайте мы с вами выпьем по бокалу вина. Думаю, среди лекарств можно еще отыскать и вино.

– Буду польщена, – тихо проговорила Валентина, – но у меня одна просьба: нельзя ли приказать слугам накормить и напоить моего коня?

– Накормить? – неожиданно взорвался Ричард. – Накормить! Накормить лошадь, в то время как мои люди умирают от голода?

– У моего коня достаточно корма, мешок приторочен к седлу.

Снаружи вдруг донесся гомон, возбужденные голоса и конское ржание. Валентина выбежала из шатра и обнаружила, что человек десять дерутся за ее седельные сумки, срывая их с коня. Вороной скакун брыкался, несколько воинов держали его под уздцы, пока остальные отвязывали поклажу.

Валентина схватила первый попавшийся предмет, каковым оказался один из сапогов Ричарда, и, завопив, врезалась в самую гущу воров.

– Стойте! Прекратите! Оставьте в покое моего коня! – кричала она, раздавая налево и направо удары сапогом.

Изумившись, воины подались назад с пристыженными лицами!

– Псы! Подлые змеи! Оставьте бедное животное в покое! Конь слишком долго мчал меня сюда из Напура, чтобы я позволила вам обращаться с ним подобным образом! Если упадет хоть один волос из его гривы, клянусь, я убью того, кто окажется тому виной! А теперь убирайтесь в свои норы, как собаки, и оставьте жеребца в покое!

Ричард наблюдал за происходящим, стоя возле входа в шатер. Запрокинув голову, король заливался смехом.

– Так вам и надо! Вы, свора трусливых псов, столь скоро отступивших перед женщиной! – осыпал он насмешками воинов. – Теперь понятно, почему вы такая легкая добыча для врага! Трусы!

Воры отползли, зализывая раны, бормоча непристойности и понося всех лошадей на свете.

– Возвращайтесь и деритесь! – приказал Ричард.

– Мой повелитель! – воскликнула Валентина. – Вы хотите, чтобы они вернулись и накинулись на меня?

Ричард пришел в замешательство.

– Нет, нет, леди Валентина… простите… я не подумал, – он снова пришел в ярость. – Эти трусы даже с женщиной справиться не могут! – Король обратил внимание на вороного скакуна. – Так, говорите, он сам везет свой корм? Прекрасное животное!