Опасные намерения

— Этого достаточно, иначе мы задержимся здесь надолго.

Мэдди усмехнулась.

— Ничего страшного. Мне нравятся подобные ситуации. Я — импульсивный человек.

— А мне нравится ожидание чего-то приятного. Все. Мы уходим, — сказал он твердо. — У нас заказан столик. Ты выглядишь восхитительно.

— Ты тоже недурно. Кашемир? — Мэдди пощупала материал его пиджака. Брюки сидели безупречно, несомненно, сшитые специалистом высокого класса. Она заметила на манжетах его белой рубашки монограмму «PS» и то, что запонки и булавка для галстука сделаны из золота. Мэдди знала все о золоте, тканях и обуви. Знала, что ремень у Пита из крокодиловой кожи и что ее наряд, положа руку на сердце, проигрывал в сравнении с его костюмом.

Все, надетое сегодня, она как-то купила в Джерси, в магазинчике «Микки Фин» за семьдесят девять долларов. И это после двух или трех уценок. Реальная цена этих вещей составляла пятьсот семьдесят баксов.

— Я готова. — Мэдди одела на плечо маленькую замшевую сумочку.

Ресторан располагался в верхней части города.

— Насколько я знаю, здесь самая приличная кухня в городе, — сказал Пит, когда они заказали напитки.

Вина оказались превосходными, цыпленок таял во рту, десерт заслуживал самых высоких похвал. А потом пришло время послеобеденных разговоров, за которыми каждая пара стремится узнать друг друга получше.

— Я удивлен, что вы с Дженни не снимаете квартиру вместе. Могли бы сэкономить кучу денег. Или экономия не для тебя? — спросил Пит с любопытством.

— Такая мысль возникала, но мы обе слишком независимые особы и нуждаемся каждая в своем пространстве. Этому быстро учишься, если вырос в одном доме с кучей других приемных детей, — грустно сказала Мэдди. — Время от времени я чувствую себя ужасно одиноко. Тогда я зову Дженни или кого-нибудь еще из друзей, и все как рукой снимает. Я закончила колледж, получила неплохую специальность. Иногда приходилось работать сразу в двух местах и без выходных. Я откладываю деньги, правда, совсем немного из-за высокой квартплаты. Но каждую неделю все-таки удается сэкономить маленькую сумму.

— А у тебя есть родственники? Какие-нибудь дяди, тети, двоюродные братья или сестры?

— Никого. Ты уверен, что тебе хочется все это выслушивать? Ничего интересного, как мне кажется.

— Я хочу знать о тебе все, Мэдди, — спокойно возразил Пит. — Я… я тоже жил в таких домах.

— Мне исполнилось три, когда умерла моя мама. Однажды папа пришел и сказал, что она заболела. По дороге в больницу ее не стало. Он делал все, чтобы обеспечить меня самым необходимым. Когда отец уходил на работу, он оставлял меня с друзьями или соседями. В то время я ненавидела макароны с сыром, потому что он умел готовить только их, да еще кашу, бутерброды с кокосовым маслом и желе. Он всегда укрывал меня на ночь одеялом и читал мне разные истории, причем для каждого героя у него находился свой особый голос. Иногда он сам придумывал новые окончания для известных сказок, и мы оба смеялись. Иногда… иногда, когда мне очень трудно, я представляю, что вдыхаю запах его лосьона после бритья. Он мне хорошо запомнился, потому что папа всегда целовал меня на ночь.

Когда мне стукнуло шесть, он встретил женщину по имени Белл. Она притворялась, что любит меня, только в его присутствии. Но стоило ему уехать, и я отправлялась спать грязной, а на ужин съедала какой-нибудь жалкий высохший бутерброд. В семь лет я научилась у соседки, как стирать носки и трусики. Белл была очень неряшлива, и от нее так странно пахло, что я не могла долго стоять рядом.

Мне было двенадцать, когда папа умер. После похорон Белл собрала мои вещи и сказала: «Малышка, я не твоя мать, и, по-моему, тебе пора уезжать отсюда. Приемные родители о тебе позаботятся. Если хочешь, звони мне, только не слишком часто». Какое-то время я жила в приюте, потом меня забрала одна пара. Вскоре я встретила Дженис, и мы подружились.

В шестнадцать лет я понимала достаточно, чтобы начать задавать вопросы. У моего отца был страховой полис на сто тысяч долларов, но Белл все потратила. Я позвонила ей, и она сказала мне буквально следующее: «Вот незадача, дорогуша, они уже уплыли, все до последнего цента».

Потрясенный услышанным, Пит резко вскочил со стула и обнял Мэдди. Люди, сидевшие за соседним столиком, с интересом посмотрели в их сторону.

— Ты больше никогда не будешь беспокоиться ни о чем, пока я рядом. Обещаю заботиться о тебе, Мэдди.

Он сказал именно то, что она так хотела услышать. Теперь, вне всякого сомнения, ее будущее было обеспечено.

— А теперь твоя очередь. Расскажи мне о Пите Соренсоне и не пропускай ничего, — попросила она.

Его рассказ занял почти целый час.

— Ты о чем-то умолчал? — поинтересовалась Мэдди.

Пит ни словом не обмолвился о Барни. Он рассказывал о нем только Энни. Пару раз упоминал его в разговорах с Лео, но не вдаваясь в подробности.

— Что ж, хочешь послушать наивную детскую сказочку?

— Ну разумеется, если принц в ней — ты. — Она улыбнулась и приготовилась слушать.

Пит смущенно рассмеялся.

— У меня был друг Барни, старше меня на два года, но мы прекрасно ладили. Он относился ко мне как к равному, и это главное. Мы часто играли в деревянном домике на дереве, который построил его отец. Господи, я так любил этого парня. Его отец умер, а мать вышла замуж за негодяя, которого он ненавидел. Я думаю, что его мама боялась этого человека. А Барни она любила так же крепко, как моя мама любила меня.

В тот день, когда за мной пришли люди из Специальной службы, я убежал и спрятался в домике на дереве. Мы заняли оборону и сражались до конца, но мне все-таки пришлось уехать. Мы с Барни заключили соглашение и соединили нашу кровь, став братьями. Надо отметить, что ножик был старым и ржавым. Тогда мы понятия не имели о столбняке. К счастью, мы не заболели. Барни поклялся, что приедет и заберет меня, когда мне исполнится шестнадцать, и я ему поверил. Эта вера помогала жить, так как я знал, что Барни найдет меня.

Мэдди расхохоталась.

— Только не говори мне, что ты поверил своему дружку. Честное слово, Пит, это самая наивная сказка, которую мне когда-либо доводилось слышать. Понимаю, что ты был слишком мал, но ведь и в шесть лет дети уже кое-что понимают в жизни. Неужели ты на самом деле поверил ему? А ты не отмечал в календаре дни до вашей встречи? Пит, иногда ты так наивен. — Она опять рассмеялась. — И что произошло, когда тебе исполнилось шестнадцать, а он не появился?

— Меня постигло глубочайшее разочарование. Я верил ему, потому что хотел верить, — ответил Пит холодно. — И сейчас верю, что только какая-то серьезная причина помешала ему сдержать обещание. Я не перестану думать о Барни, пока не разыщу его, и никогда не забуду день нашего прощания. Никогда. По-моему, мне пора проводить тебя домой.

Мэдди побледнела и ухватила Пита за руку, но он резко выдернул ее и встал. Поймав его жесткий взгляд, она почувствовала, как безбедное обеспеченное будущее уплывает от нее.

— Пит, извини. Просто… я, наверное, слишком мало знаю о детях, особенно о мальчиках. Мне жаль, если я обидела тебя, но ведь шестнадцать лет — это довольно много, чтобы… Прости, Пит. Мне действительно жаль.

— Мне тоже, Мэдди.

Он выглядел разочарованным, когда провожал ее домой. Мэдди не переставала говорить всю дорогу, кляня себя за то, что ничего не поняла, и моля его о прощении.

— Ты мне позвонишь? — спросила она спокойно, когда Пит собрался уходить.

— Не знаю, — ответил Пит честно.

Он не звонил ей и чувствовал себя несчастным. Даже телефонный разговор с Энни о всяких пустячных мирских делах не улучшил Питу настроение. По вечерам он разговаривал с Барни в своей квартире, где его никто не мог услышать, и в который уже раз чистил старую доску для серфинга.

Упрямства Питу хватало. Он никогда не позвонит, как бы ему этого ни хотелось. Барни значит для него очень много. Неужели Мэдди ничего не поняла? Как она могла говорить о Барни в таком тоне?