Пленительная невинность

Она никогда не прикасалась к обнаженному телу мужчины, даже во время брака с Мак-Дэвисом, который всегда спал в ночной рубашке. Но почему-то она решила, что даже если бы и прикасалась уже к тысячам мужчин, все равно никого бы не ощущала так остро, как этого своего любовника. Ни у кого бы не было такой неожиданно гладкой кожи, которая притягивала ее пальцы и звала, манила отыскать твердые перекатывающиеся мускулы, находящиеся под ней. Ни у кого другого не могло быть такой мягкой поросли на широкой груди, которая щекотала ей нос и легко касалась губ, или таких узких, твердых бедер, на которые наткнулись ее блуждающие руки.

Внезапно комната показалась Ройалл слишком темной, ревностно скрывающей мужчину от ее глаз. Она хотела смотреть на него, видеть места, которые ее пальцы стремились отыскать, а губы жаждали поцеловать.

— Лампу, — прошептала она, едва осмеливаясь произнести звук, боясь спугнуть этот чудесный сон. — Зажги лампу.

Она с трудом узнала свой голос: он звучал хрипло, чувственно, непривычно даже для нее самой.

— Я хочу видеть тебя, — смело прошептала она. — Я хочу видеть тебя вот так… обнаженного. Всего тебя.

Это была мольба, требование, возбуждающее его своим пылом, вызывающее дрожь желания.

Мягкий золотистый свет залил комнату, и ее возлюбленный оказался перед ней.

Ее взгляд, обжигающий и ищущий, накрыл его, задержавшись на свидетельстве его желания и скользя по его плоскому, твердому животу. На мгновение ему показалось, что ее взгляд обжигает — столько в нем было страсти, желания и… мольбы. Ройалл наконец увидела твердые мускулистые бедра мужчины, узкую талию, широкую грудь. Она радостно протянула руки, призывая его к себе. Это придало Себастьяну новой силы. Ведь эта женщина, не смущаясь и не стыдясь, доверяет ему свое желание, приглашает в свои объятия для того, чтобы унестись с ним в заоблачную высь, к звездам.

Полные и спелые губы молодой женщины приоткрылись, она откинулась на подушки, согнув одно колено, целомудренно прикрывая свое самое потаенное место. Ее грудь с набухшими коралловыми сосками манила его руки и губы. Ее тело, освещенное золотистым светом лампы, казалось, само излучало мягкое, мерцающее свечение. Она была прекрасна, эта львица с голодными глазами, прекрасна и желанна. Она заставляла бешено колотиться его сердце, пробуждая в нем неукротимое желание насытиться ее очарованием, утолить голод, который она возбуждала в нем.

И он шагнул в ее объятия, почувствовал, как ее руки обхватили его ягодицы, ощутил нежную щеку, трущуюся о его мягкие вьющиеся волоски. Он отыскал заколки в ее волосах и нетерпеливо вынул их, желая поскорее увидеть, как золотой водопад рассыплется по плечам и груди женщины. Шелк волос, душистых и чистых, протек сквозь его пальцы, каскадом упал вниз и разметался по подушкам. Она подняла голову, взглянув на него потемневшими от страсти золотистыми глазами. Он был прав, назвав ее львицей, дикой кошкой джунглей. Это стройное, гибкое тело отливало позолотой и манило его руки, дразнило губы.

Ее нежные пальцы легко касались его коленей, бедер, скользя между ними и поднимаясь все выше и выше. Она чувствовала, как все его тело изнемогает в ожидании ее ласк.

Она приподнялась на локте, склоняясь к нему, при этом волосы упали с ее плеч, создавая завесу между ними.

Ройалл снова робко коснулась его, пробежав кончиками пальцев вниз по его груди. Затем ее гладкая ладонь легко коснулась его плоского живота, а губы следовали по пути, проложенному ею. Руки женщины обвили его спину, прижимая к себе все ближе. Он ласкал шелковистую кожу ее плеч, спины, следуя вниз по изгибу позвоночника.

Затем его руки сомкнулись на тонкой женской талии. Она льнула к твердым, выпуклым мускулам его рук, из последних сил сдерживая себя, чтобы не застонать от переполнившего ее удовольствия. Себастьян продолжал терзать ее дразнящими касаниями языка, заставляя вздрагивать от неудержимого желания. Ройалл погрузила пальцы в его черные как ночь волосы, отводя его голову назад, безмолвно прося о пощаде, но его рот продолжал свою сладостную пытку.

Пульсирующая истома растеклась по телу женщины, непроизвольно скапливаясь между бедер, и заставляла его изгибаться.

В тысячный раз, казалось, его руки и губы блуждали по обольстительному телу начиная от пульсирующей точки у основания горла и заканчивая пальцами ног. Он отыскивал места, прикосновения к которым доставляло удовольствие ей, и охотился за теми, которые возбуждали его.

Мужчина шептал по-испански слова любви, восхваляя ее красоту женщины, прославляя ее чувственность. Ее тело, казалось, жило своей собственной жизнью, но она уступала ему, раскрываясь, словно лепестки цветка. Его блуждающие пальцы боготворили ее, его жадный рот поклонялся ей. Ниже и ниже прокладывал он дорожку поцелуев, покрывая ими упругость живота, скользя по мягкой поверхности бедер.

Она чувствовала, как он двигался по ней, требуя ее отклика, мучая ее своим ртом, еще больше приближая ее к тому, что всегда ускользало от нее, оставаясь пока неизведанным. Ее тело пылало под его поцелуями, предлагая ему себя, выгибаясь и извиваясь, наслаждаясь новыми ощущениями, наслаждаясь своей женственностью.

Ройалл казалось, что мир состоял из ее безумного желания и его губ. Необычно сладостная, грозно неукротимая ее страсть торопила его, унося во владения изумительного восторга. Она не могла даже предположить, что это может быть так восхитительно. Он открывал для нее это. Он доказал ей, что она женщина, и позволил наслаждаться своей страстью.

Она утолила свой голод, но только на время. Теперь ей хотелось разделить ощущение безграничного счастья с тем, кто одарил ее этим счастьем. Она была охвачена иным огнем — огнем, который горел не так жарко, но более ровно и долго. Ройалл старалась теснее прижаться к нему, желая стать частью его, сделать его частью себя. Ее огонь горел глубже, ярче, поддерживаемый его страстью к ней, его голодом, требующим удовлетворения.

Слезы радости блестели на ее щеках. Она поняла, что всю жизнь ждала этого момента. Само провидение привело к ней прекрасного незнакомца, с которым она пережила минуты безмерного счастья. Для нее открылся мир чудес, в котором мужчина и женщина дарили друг другу любовь…

Потом они спали, крепко обнявшись, но даже во сне их влекло друг к другу. До рассвета они еще дважды занимались любовью, открывая для себя все новые, еще более увлекательные ее стороны.

Ройалл была наполнена чудом своей наконец удовлетворенной чувственности. Тело ее болело с непривычки, но эта боль превращалась в радость. Она обрела себя, узнала себя наконец, и все мрачные мысли были изгнаны, отброшены руками, губами и телом таинственного «пирата».

Перед рассветом он притянул ее ближе и, целуя шею, прошептал:

— Мне не хочется оставлять тебя, моя маленькая львица, но я должен покинуть Рио до наступления отлива, а у меня еще остались кое-какие дела.

Ройалл верила, что он не хотел оставлять ее, и поэтому чувствовала себя еще ближе к нему. Но он говорил, что должен уходить, а она считала неуместным сообщать ему, что ее пароход тоже очень скоро отплывает. На миг женщина прижалась к нему, зная, что никогда в своей жизни ей не найти другого такого мужчины и эта прекрасная, безумная ночь навсегда останется у нее в памяти.

ГЛАВА 3

На грязной пристани в портовом городе Белене яркое бразильское солнце освещало пестрые толпы людей.

На каждом шагу встречались торговцы, громко расхваливающие свой товар. Моряки слонялись от одного лотка к другому и, долго торгуясь, тем не менее раскошеливались.

Нищие дети следовали за ними по пятам и, дергая за рукав или штанину, выпрашивали сладости или жестами призывали купить что-нибудь в их семейных лавчонках.

Индейские женщины в длинных юбках, обернутых вокруг их стройных ног, спорили, у какого торговца лучшие товары. Все вокруг выглядело ярко и богато. Это было очень любопытное зрелище для Ройалл, которая не видела ничего подобного в ее родной Новой Англии.