Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 4 из 9

Олег Александрович улыбнулся:

– Вас ввели в заблуждение, Сергей Степанович! Вас и вашего… Простите, мы не знакомы…

– Вам незачем знакомиться! – оборвал я его: – Говорите, или я вас заставлю!

– Вы что же, пытать меня будете? – усмехнулся Наставник: – Кто вы, Воронцов? ФСБ? ГРУ? Контрольная комиссия? Счетная палата? Военная разведка? Или ЦРУ?

Я поскучнел, взял стоящий возле застывшего в напряжении Бориса дипломат, щелкнул застежками:

– Вот тот самый полумифический Прибор, о котором ходит столько слухов! Его создал мой погибший клиент, сотрудник НИИЭАП. Теперь вы будете говорить?

От меня, внимательно наблюдавшего за Наставником, не укрылось, что тот занервничал. Забегали глазки, задрожали руки… Однако Олег Александрович быстро взял себя в руки и как можно более равнодушным тоном сказал:

– Что за прибор? О чем вы мне говорите все это время?

Я понял, что просто так Наставник нам ничего не скажет, забрал у Бориса беретту, передернул затвор, упер ствол в большой, сразу покрывшийся испариной лоб Наставника:

– Я считаю до трех! У вас моя жена, у меня – Прибор! Я не остановлюсь ни перед чем. Говорите! Раз!..

Олег Александрович комично скосил глаза на пистолет, отчего сразу стал похож на отнюдь не блещущего внешним интеллектом Савелия Краморова, и с его лица слетело всякое показное равнодушие. Теперь оно выражало только страх!

– Два!.. – мертвым голосом произнес я.

– Я… – проблеял Наставник, видимо, сдаваясь.

– Три!!!

– Я скажу! Я мало знаю, но я скажу все! Только уберите оружие! Так, знаете ли, как-то не ловко!..

– Не ловко гадить в бутылку! – безжалостно добил Наставника молчавший до этого Борис, и тоже попал – Олег Александрович затравленно посмотрел на него, последняя надежда потухла в его глазах, видимо, он решил, что второй «налетчик» – вообще зверь.

Я убрал пистолет и приготовившись слушать…

– Я просто Наставник! Я получаю материалы для работы и все директивы из Центра! – начал Олег Александрович дрожащим голосом…

– Ну и как ты думаешь, сможет этот Связной связать нас с заправилами Центра? – спросил Борис, когда мы выезжали из двора-колодца в переулок, ведущий к Ленинскому проспекту. Я утвердительно кивнул, задумавшись – сейчас меня беспокоило, не хватятся ли Наставника раньше, чем мы доберемся до Связного…

Наставника мы оставили в подвале одного из подготовленных к сносу домов, о котором вспомнил Борис. Место глухое, тихое, заброшенное. Олега Александровича, особо не мудрствуя, примотали скотчем к трубе недействующего водопровода, причем не освободиться, не позвать на помощь он не мог… «После того, как все уладиться, мы тебя освободим!», – пообещал ему напоследок Борис, скотчем обматывая спеленутое тело еще несколько раз – на всякий случай!

Связной, как сообщил Наставник, жил в своем доме на окраине Москвы, практически возле Кольцевой дороги. Только он знал, как можно выйти на Центр, на руководство всей организации, в которую входили «КИ-клубы». Раз в неделю Наставник приезжал к нему и получал всю необходимую информацию…

На улице совсем стемнело. Борис гнал джип по Ярославскому шоссе, к выезду из города, а я проверял снаряжение – у меня осталось всего две обоймы патронов, а кто знает, какие еще подарки преподнесет нам сегодня судьба?

Глава вторая

Дом связного, добротный пятистенок за высоким, глухим забором, мы нашли сразу – по указанному Наставником знаку, понятному только посвященным. На высоком столбе внутри двора, хорошо видная от дороги, крутилась вертушка, вроде бы – обыкновенный флюгер с пропеллером, а на самом деле знак, сигнал для своих…

– Борька, ты сиди в машине, не лезь. Я сам. Мне одному проще, да и тебе «засветки» меньше!

– Почему это тебе одному проще? – сварливо осведомился Борис, остановив джип на обочине.

– Потому что когда я один, мне не надо постоянно думать, случилось с тобой что-нибудь или нет! – жестко ответил я и вылез из машины.

Я отлично понимал, что дом Связного наверняка нашпигован всякой электроникой сверх меры, а по словам Наставника, никаких незнакомцев он к себе не впускает. Значит, в дом надо проникнуть скрытно, тихо и попытаться застать хозяина врасплох… Н-да, легко сказать!

Подойдя к забору левее ворот, я огляделся, прислушался, но гул машин сзади, на Кольцевой, заглушал все другие звуки. Осторожно, крадучись, я двинулся вдоль забора, обходя дом кругом. Забор, помимо дома, ограждал еще и довольно большой то ли сад, то ли огород, в котором росло несколько яблонь.

«Интересно, у них тут фрукты зреют какие – с высоким содержанием свинца, или оцинкованные? Со МКАДа, небось, столько дряни несет, что их и есть-то нельзя!», – неожиданно подумал я, и удивился собственному спокойствию. Видимо, появившаяся надежда спасти Катю заставила нервы прийти в норму – истерика могла испортить все дело.

Забор, метра два с половиной высотой, поверху был опутан колючей проволокой, но это меня не особо беспокоило. Есть ли во дворе собака – вот воистину гамлетовский вопрос… Если есть, то он своим лаем предупредит хозяина, а это в мои планы ну никак не входило. Время шло, а топтание у забора грозило затянуться. Я сплюнул в снег и решил действовать по-русски, на авось: перелезть забор со стороны огорода, прокрасться к окнам и попытаться выяснить, что происходит в доме.

«Наставник говорил, что Связной живет один, но у него часто бывают другие Наставники или курьеры из Центра! Не нарваться бы на целую кучу народа – вдруг опять придется стрелять!», – размышлял я, проверяя, легко ли вынимается нож из нарукавного чехла, затем достал пистолет, снял с предохранителя и переложил его в нагрудный карман.

Быстро подтянувшись на руках, я заглянул за забор и обмер – все пространство возле дома покрывал высокий, густой, сухой бурьян, тихо шуршащий на легком мартовском ветру. Вот тебе и сад-огород… Сделаешь один шаг – хрусту и треску будет на всю округу!

«Придется действовать по другому!», – подумал я: «Но как? Залезть на крышу? Послать все на хрен и просто постучать в дверь? Попробовать осторожно прокрасться вдоль забора, так, чтобы не задеть бурьян?»

Все способы не годились – слишком велик был риск провалить дело. Я завертел головой и вдруг заметил толстый электрический кабель, ведущий от столба в стороне от дома прямо на крышу. Кабель, как и положено, был подвешен к металлическому тросику, один конец которого прикреплялся к столбу, а другой – к «гусаку» возле чердачного окна.

Перебежав к столбу, я на ходу снял ремень, свернул из него петлю, закрепил на запястье правой руки – левая, раненная, вряд ли выдержала бы вес тела. Столб, бетонный, круглый, торчал из снега, напоминая ствол какого-то диковинного дерева. Я завел ременную петлю за него, натянул, уперся ногами в бетон и по-папуасски полез наверх, рывками передвигая ремень.

Столб, имевший в высоту от силы метров семь-восемь, все же существенно превышал высоту дома, и поэтому тросик с кабелем имел приличный наклон – на глазок градусов двадцать-тридцать.

Добравшись до верха, я ухватился руками за ржавую перекладину, к которой крепились чашечки изоляторов и, действуя одной левой, достал из кармана тюбик с оружейной смазкой. Щедро полив ремень, я поменял на секунду руки и заскрипел зубами от боли – рана, покрывшаяся уже корочкой, заныла, запульсировала, видимо, снова пошла кровь…

Перебросив ремень через тросик, я ухватился за свободный конец, и заскользил к дому, моля лишь об одном – чтобы изрядно проржавевшая струна тросика выдержала!

Уже над бурьянным садом-огородом, над сухостойным хаосом, я застрял – одна из металлических жилок тросика задралась и затормозила скольжение, но это препятствие все же было преодолимо – зацепившись за тросик ногами, я просто «перепрыгнул», перекинул ремень через заусеницу и продолжил свой путь по воздуху, вскоре мягко затормозив ногами возле самого «гусака» – изогнутой металлической трубы, в которую уходил кабель.