Форпост. Тетралогия

"Шоссе, блин"

Маляренко порадовался, что не двинул на холмы. Идти будет легко, осталось только решить в какую сторону. С одной стороны полоса пляжа упиралась в какие-то скалы. Но до них было далековато, и солнце, если идти к ним, светило бы прямо в лицо. Иван хмыкнул и посмотрел в противоположную сторону.

— Да какая, блин, разница?

И пошагал прочь от солнца.

О том, как он ошибся, не пойдя к скалам, Маляренко узнал лишь через очень долгое время.

Глава 11

Про радужные ожидания, несбывшиеся надежды и путеводную звезду

С моря тянул прохладный ветерок, а самодельный бурнус отлично справлялся с солнцем. Иван, не торопясь, с комфортом, топал к северу, не забывая, однако, вертеть головой во все стороны. Ничего интересного вокруг не происходило. Слева пустое, в смысле полного отсутствия всяких бакенов, буёв и кораблей, море. Справа — степь. И тоже пустая. Никаких следов человека. Пейзажи были однообразными и быстро приелись путнику. Животных или уже знакомых куриц Маляренко по пути тоже не заметил. Только стайка каких-то птиц носилась над самой водой, ловя насекомых. Шагать было не трудно, но, если честно, скучновато, и, на "автомате" глядя под ноги, Маляренко погрузился в размышления.

"Иду я километра три-четыре в час. Если не делать привала и экономить воду, то до вечера тридцатник пройду".

Иван ещё раз прикинул возможные размеры заповедника и повеселел.

"К вечеру выберусь! Или людей найду. Или дорогу. "Дикари" тут точно должны быть. Пляжи-то какие!"

Представив, как он находит лагерь нудистов, Маляренко почувствовал себя еще лучше и с трудом подавил в себе желание немедленно ускориться.

"А силы лучше поберечь… — Ваня ухмыльнулся. — Пригодятся".

Через час "жёлтая дорога" неожиданно сменилась утрамбованной серой глиной, с растущими там и сям чахлыми камышами. Прикинув, что он сам себе хозяин-барин, Иван поменял свои планы и устроил привал в редком тенёчке камышей. Идти дальше уже не хотелось. Хотелось постелить на глину одежду и завалиться поспать. А потом проснуться и залезть в воду. Или наоборот — искупаться, а потом поспать. Посидев пять минут и слегка переведя дух, Иван решил, что если он прямо сейчас не поднимется, то весь день пролетит к чертям. Пришлось на практике повторить подвиг барона Мюнхгаузена и поднять самого себя за воротник. Утвердившись на ногах, Маляренко дал себе честное слово не останавливаться до вечера и бодро двинул дальше на север.

Пройдя еще километров пять, путешественник вновь вышел на песок. Но это был уже не пляж, это были настоящие барханы, которые одним боком уходили в воду, а другим — смотрели на настоящую пустыню, которая тянулась до горизонта. На самом-то деле это были, конечно, не барханы, а дюны. Но выросший вдали от моря Маляренко это слово позабыл. Шагать сразу стало гораздо тяжелее. Песок осыпался под ногами и проникал в обувь. Приходилось часто садиться и вытряхивать туфли, но уйти с барханов вниз, в пустыню, подальше от берега, Иван не решался.

Вспомнилось "Белое солнце пустыни".

— Чем я вам не товарищ Сухов? — настроение, несмотря на нелёгкий переход, всё равно оставалось отличным. Маляренко был рад, что двигается, а не просиживает штаны на "парковке".

"Движенье — жизнь!"

На преодоление дюны ушло три часа. Когда солнце потихоньку начало скатываться на запад, Иван сел на самой макушке тридцатиметровой песчаной горы и посмотрел на краснеющее море и на открывшийся перед ним степной простор. Пески осталась позади. Впереди вновь было целое море разнотравья, колыхавшееся волнами под порывами ветра. Кое-где тёмно-зелёными пятнами на этом разноцветном море лежали "клумбы" кустарника. А на горизонте, едва различался лес. Маляренко напряг зрение.

— А может и роща. Там вода точно должна быть. И по "клумбам" пошукать…

Иван был серьёзен и сосредоточен. По его прикидкам, за день он прошёл не меньше двадцати-двадцати пяти километров. Ноги болели. Вода почти кончилась. До паники было далеко, но и от шапкозакидательского "к вечеру выберусь" Маляренко избавился. Стало ясно, что сегодня он уже никуда не выйдет, и перед ним во весь рост встала проблема ночёвки. Ночевать в степи Иван не хотел — ему было страшно об этом даже думать. Допив последнюю воду, он сунул пустую бутылку в сумку и начал быстро спускаться с бархана.

Вечерело. Надо было поторапливаться. Маляренко рысцой добежал до ближайшего кустарника и принялся вырубать себе убежище. Не евший целый день, потративший уйму сил на поход, Иван, тем не менее, вгрызался в непролазную чащу, словно танк. Тупой нож почти не резал, приходилось подрубать и доламывать ветки руками. Из земли торчали острые то ли колья, то ли пни. Но всё равно это было лучше, чем ничего. Уже в полной темноте Иван закончил работу, забаррикадировал вход и повалился на колючую землю. Едва голова коснулась сумки, Маляренко мгновенно заснул.

Второй день пути дался Ивану куда как тяжелее первого. Воду Маляренко смог найти лишь после полудня. К этому времени он уже почти ничего не соображал, просто шёл вперёд, механически переставляя ноги. Двести грамм водки, плескавшихся на дне бутылки, Иван сунул поглубже в сумку, чтобы даже не слышать этот звук. Возясь с сумкой, мужчина отвлёкся от дороги на несколько секунд и со всего маху свалился в узкую промоину, полную чистой воды. Ошалев от нежданной удачи и наплевав на всех бактерий и микробов вместе взятых, Маляренко пил и пил чистую холодную воду. Утолив жажду и хорошенько умывшись, Ваня выбрался из ручья и, довольно отдуваясь и фыркая, огляделся. В сотне метров от него возле извилистой промоины росло два корявых невысоких дерева, дававших плотную и густую тень. Маляренко посмотрел в ультрамариновый зенит и решил, что немного отдыха ему не помешает. Подобрал сумку и двинул в тенёк.

Тенёк оказался занят.

Тихое хриплое рычание Иван услыхал за полсотни шагов до намеченной цели. Что там за зверюга, мужчина не знал. Но, судя по долетающим звукам, зверь там был не один. На миг застыв столбом, перетрусивший Маляренко вытащил дедов тесак, в другой руке сама собой появилась самая большая отвёртка. Не отрывая глаз от тени, из которой доносился рык, Иван потихоньку включил задний ход, даже и не пытаясь геройствовать и храбро отвоёвывать себе место без солнца у неведомых диких зверей. Пройдя вверх по течению примерно с километр, мужчина приметил на берегу ручья замечательную "клумбу". Осторожно приблизившись, Ваня не обнаружил никаких жильцов, кроме десятка пичуг, моментально порскнувших в разные стороны.

— Сойдёт.

Перенервничавший Иван вытер лоб дрожащей рукой. Ноги сами собой подогнулись, и Маляренко мешком рухнул в долгожданную тень.

— Ни хрена себе! Чуть не попал.

Иван вспомнил, как ходил с племянником в зоопарк. Припомнил степных леопардов, и ему стало худо. Вспомнил клетку с волком. Волк Ване как-то "не показался". Маленький какой-то. Щуплый. А потом волк посмотрел прямо ему в глаза, и Маляренко испугался. Испугался, несмотря на то, что их разделяла стальная решётка, потому что, как бы это банально ни звучало, на него смотрели глаза убийцы. Тогда, сославшись на вонь, шедшую от клетки, Маляренко поспешил оттуда уйти.

Проверять, кого же он потревожил у дерева, уставший и голодный человек не испытывал ни малейшего желания и, объявив самому себе: "Нормально. Заночую здесь", — он принялся вырубать себе очередное убежище.

Закончив работу, напившись воды до отвала и слопав предпоследнюю шоколадку, Иван занялся стиркой изрядно пропыленных и просолённых вещей, попутно пожалев, что оставил хозяйственное мыло в багажнике. Пришлось потратить чуток шампуня. Развесив одежду сушиться на ветках, Маляренко достал из сумки все свои походные банные принадлежности, сложил их на берегу и решительно полез мыться.

Чистый, побрившийся, благоухающий одеколоном Иван сидел на берегу ручья, опустив в воду ноги, и глядел на далёкий лес. Скорее, это была большая роща. До неё, по всем прикидкам, оставалось никак не меньше пяти километров. Солнце садилось, и вся степь стала красновато-оранжевой. Как и небо. Это было красиво, но любоваться на красоты Ивану совершенно не хотелось. Настроение у Маляренко было подавленным. Сложив два и два, он получил ответ, который его совсем не устраивал.