Страница 23 из 36
Мы до сих пор познали не все процессы, происходящие в ионосфере. Наши приборы, размещенные на ракетах и спутниках, пронизывают ее со скоростью в многие тысячи километров в час. Мы просто никогда не могли остановиться и спокойно понаблюдать! Только орбитальная башня даст нам возможность создать в ионосфере неподвижные обсерватории. Не исключено, конечно, что башня слегка изменит характеристики ионосферы, хотя вопреки утверждениям доктора Бикерстафа никак не замкнет ее накоротко!
Но зачем изучать ионосферу, раз уж она утратила свое значение для связистов? Дело в том, что поведение ионосферы тесно связано с поведением Солнца, хозяина нашей судьбы. Мы теперь знаем, что Солнце отнюдь не спокойная благонравная звезда, как думали наши предки, оно подвержено как длительным, так и коротким возмущениям. В настоящее время оно все еще выходит из минимума 1645-1715 годов, поэтому климат сейчас мягче, чем в любой период после начала средних веков. Но как долго будет продолжаться этот подъем? Когда начнется новый неизбежный спад солнечной активности? Какое влияние он окажет на климат и на судьбы цивилизации не только на Земле, но и на других планетах? Ведь все они дети Солнца… Некоторые теоретики полагают, что Солнце сейчас вступило в полосу неустойчивости, которая может вызвать новый ледниковый период, более всеобъемлющий, чем имевшие место в прошлом. Если это справедливо, нам необходима вся информация, какую можно получить. Даже предупреждение за век вперед может оказаться запоздавшим.
Ионосфера способствовала появлению жизни, она вызвала революцию в радиосвязи, она может рассказать нам о нашем будущем. Вот почему мы должны продолжать изучение этой огромной бурной арены противоборства солнечных и электрических сил – этого таинственного края беззвучных штормов.
Глава 34
Конечная станция
Неудивительно, что ее называли «Транссибирской дорогой». Даже спуск от станции «Центральная» к основанию башни длился пятьдесят часов. Настанет день, когда он займет всего пять, но это произойдет лишь через два года, когда подведут питание и рельсовые пути обзаведутся магнитными полями. Аппараты для контроля и технического обслуживания, ползавшие вверх и вниз по граням башни, приводились в движение старинными колесами, опирающимися на внутреннюю часть направляющих пазов. Даже если бы позволяла ограниченная мощность аккумуляторов, эксплуатировать такую систему при скоростях выше пятисот километров в час небезопасно. Но никто об этом де думал – все были слишком заняты делом. Профессор Сессуи и трое его студентов вели наблюдения и проверяли приборы, чтобы не тратить времени, когда прибудут на место. Водителю, бортинженеру и стюарду скучать также не приходилось. Рейс не совсем обычный. Станцию «Фундамент», находящуюся теперь на 25 тысяч километров ниже «Центральной», всего в шестистах километрах от Земли, никто не посещал с самого начала строительства. Контрольные индикаторы еще ни разу не засекали здесь никаких неполадок. Впрочем, «Фундамент» представлял собой всего лишь 15-метровую герметическую камеру – одно из десятков аварийных убежищ, расположенных через определенные промежутки на всем протяжении башни. Профессор Сессуи употребил, все свое немалое влияние, чтобы воспользоваться этой уникальной смотровой площадкой, которая, делая два километра в сутки, ползла сквозь ионосферу к месту встречи с Землей. Необходимо установить научное оборудование до полного развития теперешнего максимума солнечных пятен, настаивал он.
Солнечная активность уже достигла небывалого уровня, и молодым ассистентам Сессуи нелегко было сосредоточиться на своих приборах – величественные полярные сияния с непреодолимой силой влекли их к себе. Небо на севере и на юге было заполнено медленно перемещающимися полотнищами и лентами зеленоватого света, которые внушали благоговение и трепет своей неземной красотою и величием. Однако это лишь бледный призрак небесных фейерверков, сверкающих вокруг полюсов. Очень редко полярное сияние забредает так далеко от своих законных владений, лишь раз в несколько поколений оно вторгается в экваториальные небеса. Сессуи заставил студентов вернуться к работе – зрелищами можно будет заняться и во время долгого обратного подъема к «Центральной». Однако даже сам профессор по несколько минут кряду простаивал у иллюминатора, завороженный пылающим небом.
Кто-то окрестил их рейс «Экспедицией к Земле». Что касается расстояния, это соответствовало действительности на 98 процентов. По мере того как аппарат на своих ничтожных 500 километров в час сползал по грани башни, растущая близость планеты все больше давала о себе знать. Гравитация медленно возрастала – от бодрящего ощущения легкости ниже лунной на «Центральной» до почти полной земной величины. Всякий опытный астронавт очень бы удивился – ощущения какой-либо силы тяжести до вхождения в плотные слои атмосферы казались противоестественными. Если не считать жалоб на скверное питание, которые стоически переносил замученный стюард, путешествие шло гладко. В ста километрах от «Фундамента» плавно заработали тормоза, и скорость уменьшилась вдвое. Через пятьдесят километров ее снова снизили вдвое. Один из студентов спросил: «А что, если в конце пути мы сойдем с рельсов?»
Водитель (он настаивал, чтобы его называли пилотом) сердито отвечал, что это невозможно, – направляющие пазы заканчиваются в нескольких метрах от конца башни; кроме того, имеются амортизаторы, специально на тот случай, если все четыре автономные системы торможения откажут одновременно. Все согласились, что шутка не только совсем не смешна, но и очень дурного тона.
Глава 35
Раненое солнце
В последний раз, когда Морган видел племянника, тот был совсем маленьким. Сейчас Дэву двенадцать, а если они и впредь будут встречаться столь же часто, в следующий раз он станет уже взрослым. Но вины за собой Морган не чувствовал. За последние два века семейные узы сильно ослабели, и Моргана почти ничто не связывало с сестрой. Каждые два месяца они общались по радио и были в самых хороших отношениях, но Морган не смог бы вспомнить место и время их последней встречи. Однако, здороваясь с бойким смышленым подростком (которому его знаменитый дядя явно не внушал особого благоговения), Морган ощутил смутную горечь. У него не было сына, давным-давно он сделал тот выбор между работой и жизнью, от которого трудно уклониться на высших уровнях человеческой деятельности.
Он знал условия сделки, в которую вступал, и принял их. Ворчать по пустякам поздно – прошлого не вернешь. Смешивать гены может каждый дурак, большинство именно этим и занимается. Воздаст ему история должное или нет, неважно, лишь немногие могут сравниться с ним по тому, что он сделал и еще сделает.
За последние три часа Дэв видел на станции «Земля» гораздо больше любого знатного гостя. Он вошел внутрь горы у ее подножия, через почти законченный вестибюль Южной станции, где ему показали помещения для пассажиров и багажа, центр управления и сортировочные депо, где капсулы, спускающие по Восточному и Западному путям, будут передаваться для подъема на Северный и Южный. Он смотрел вверх со дна пятикилометровой шахты, подобной колоссальной пушке, нацеленное прямо в звезды. Вопросы Дэва довели до полного изнеможения трех гидов, пока наконец последний из них не догадался вернуть мальчика дяде.
– Возьмите его, Ван, – сказал Уоррен Кингсли, доставив Дэва на скоростном лифте на сеченную вершину горы. – По-моему, он уже нацелился на мое место.
– Я не знал, что ты так интересуешься техникой, Дэв.
Мальчик выглядел задетым и слегка удивленным.
– Разве ты не помнишь, как подарил мне конструктор на день рождения?
– Конечно, конечно, я просто пошутил. Тебе не холодно?
Мальчик с презрением отмахнулся от легкой термокуртки.
– Нет, мне хорошо. Когда вы откроете шахту? Можно потрогать ленту? Она не порвется?
– Теперь вам ясно? – ухмыльнулся Кингсли.