Дитя падшего бога

Обрывки надписей располагались совершенно беспорядочно, словно писавшему просто не хватило бумаги, пергамента или другого материала для письма. Эти хаотические безумные письмена будто были написаны на первой подвернувшейся поверхности. Однако что за чернила использовал неведомый писец, если за столь долгий срок они не осыпались с камня?

Винн отступила на несколько шагов, пока черточки и знаки не слились в неразборчивую мешанину.

Словно само безумие запечатлело себя на этих древних стенах.

А теперь… погляди на вход.

Винн удивилась. Пока она спала, Малец явно обследовал комнату. Шагнув к дверному проему, она увидела на косяке столбец… слов? Похоже на то, хотя и здесь все так же причудливо перемешались разные письмена и наречия.

Самые верхние строчки совершенно выцвели, как если бы слова записывались сверху вниз в течение многих лет или даже десятилетий. Примерно посредине косяка Винн обнаружила надписи на древнеэльфийском языке — судя по огласовкам, — начертанные старинным и редким шрифтом эдэн. Далее шли грубо выписанные буквы древнесуманского алфавита. Еще ниже, почти у самого пола, какая-то разновидность белашкийского?

И в каждой строчке только одно слово.

Знаки были самые разные, но все они неизменно означали два слога или звука.

— Ли… кан… — прочитала вслух Винн и оглянулась на Мальца. — Тебе знакомо это слово?

Думаю, что это не просто слово.

Винн разглядывала столбец, в котором на разные лады было написано одно и то же.

— Имя?

Малец медленно повернул голову. Окинул взглядом исписанный косяк и вновь уставился в полумрак коридора.

Думаю, это — она.

Винн впилась взглядом в арочный проем, вдруг испугавшись, что там сейчас возникнет, откликнувшись на зов, белокожая женщина.

— Если эти теневые звери до сих пор не вошли в комнату, то, может быть, уже и не войдут?

Да, они только не выпускают нас из комнаты. Малец встал, прошелся по комнате, разглядывая стены. Ты можешь прочесть, что тут написано?

— Кое-какие языки мне знакомы и значки тоже, но многие слова записаны неизвестным алфавитом. — Она сильнее потерла кристалл и поднесла его вплотную к надписи рядом с полками. — Древние донуманские диалекты… и эдэн, старинный эльфийский шрифт, — прошептала она.

Прочесть можешь? — В мысленном голосе Мальца прозвучало нетерпение.

— Говорю же — нет! — огрызнулась Винн, но эта краткая вспышка раздражения была порождена испугом. — Все, что я могу разобрать, — полная бессмыслица… а остальные слова слишком выцвели.

Проверь другую стену.

Винн огляделась и заметила над рухнувшим столом другие надписи, покороче. И двинулась туда, стараясь не наступать на древние пергамента, которые за много лет, проведенных в сухом воздухе, присохли к полу. Поднесла кристалл к самой стене и провела им вдоль начертанных на камне строчек, стараясь их коснуться.

— Это слово… похоже, из племенного йинду… древнесуманского… и часть его записана нужными знаками.

Что оно означает?

— Не дергай меня! — буркнула Винн. — Это же почти мертвый диалект.

Она попыталась мысленно произнести написанное. Знаки в середине слова были почти неразличимы. Девушка разочарованно вздохнула. Впрочем, начало и конец слова ей удалось мысленно произнести, и звучали они знакомо. Винн показалось, что она уже где-то встречала это слово, только по-другому записанное.

Винн поспешила назад и принялась снова осматривать хаотичные надписи возле книжных полок. Она обнаружила слово, записанное эльфийским шрифтом эдэн, но начало и конец его произносились так же, как в том слове на суманском йинду, а середину можно было легко прочесть.

— Иль'Самар, — прошептала Винн.

Что?! — Малец метнулся к ней и встал рядом. — Где ты это прочла?

Винн ткнула пальцем в стену.

Слово «Самар» имело неясное значение — что-то вроде «разговор в ночи», а приставка «иль» обычно использовалась для образования имен собственных — титулов или родовых имен. Это имя выкрикивал дряхлый некромант Убад, когда Магьер и Малец сражались с ним в сыром древинском лесу.

Винн бегом бросилась к стене над рухнувшим столом. В спешке она забыла об осторожности, и древние пергаменты захрустели под ее ногами, рассыпаясь в пыль.

Она уже знала, что означает слово с нечитаемой серединой, и теперь жадно, раз за разом перечитывала все предложение, стараясь проникнуть в его смысл… но знаки и буквы так безнадежно выцвели, что ей приходилось нелегко.

— «Хранитель»… нет, «Хранители»… чего-то «несотворяющего»? «Развоплощающего»? А дальше — иль'Самар. — Винн обмякла в полном изнеможении. — Это все, что я могу разобрать. Может быть, она… эта женщина, одна из тех «Хранителей»? Вельстил упоминал «древних», которые стерегут его вожделенное сокровище. Она, судя по всему, вампир, нежить, а это значит…

Похоже было, что все надписи сделаны одной и той же рукой, хотя наверняка этого Винн сказать не могла — очень уж много щербин и неровностей на стенах. Однако же в этом предложении говорилось именно о «Хранителях».

Она окинула взглядом содержимое полок и наконец потянулась к огромной книге, переплетенной в железные листы, — судя по виду, она сохранилась лучше других. Книга оказалась тяжелее, чем ожидалось, и Винн пришлось неуклюже опуститься на колени, чтобы аккуратно положить ее на пол. Полоска кожи, скреплявшая железные листы, оказалась твердой, как дерево.

— Перегрызи эту штуку, — попросила Винн.

Малец ухватил зубами затвердевшую кожаную полоску.

Что ты ищешь?

— Другие записи… сделанные другой рукой.

Полоска кожи лопнула в зубах Мальца, и Винн не без труда приподняла железную обложку.

Квадратные листы, лежавшие внутри, были изготовлены из тонкой, добротно выделанной кожи и сохранились лучше, чем обычный пергамент или бумага. Со временем они стали твердыми, как кость, поверхность потемнела, и прочитать сделанные чернилами записи было делом нелегким. Винн взяла в руки стопку листов, поднесла к глазам, выискивая различия в почерке.

И нашла.

Целые страницы в этой книге были исписаны по меньшей мере тремя людьми. В отличие от надписей на стенах, здесь каждая запись делалась на одном языке и соответствующим алфавитом. Сколько же лет этой книге?

— Есть и другие Хранители, — прошептала Винн, и ей опять стало страшно. — Двое, а быть может, и трое. Сколько же они здесь пробыли?

Нет… сейчас тут только она.

Винн подняла взгляд:

— Мы здесь пока что больше ничего не видели, кроме коридора и этой комнаты. А записи сделаны самое меньшее тремя разными почерками.

Я чую только ее… Даже этих ее теневых слуг не чую — только ее.

Винн мельком глянула на дверной проем, затем на безумную мешанину надписей, покрывавших стены этой древней обветшавшей комнаты.

Она долго была здесь одна… дольше, чем мы можем себе представить. И еще до того, как не стало тех, других… Я бы сказал, что она находится здесь со времен…

— Войны, — шепотом договорила Винн. — Со времен Забвенной Истории и войны, которая уничтожила эту эпоху.

Винн пробрал озноб, хотя на ней была куртка, и загадочные кристаллы в жаровне хорошо прогрели комнату.

На скольких языках ты можешь читать?

Она прищурилась, мысленно подсчитала:

— Ну-у… по-нумански, это мой родной язык, на нескольких его ранних диалектах… мм… на классическом стравинском, по-белашкийски, конечно, и на слоговом письме бигэйн, которым пользуются у нас в Гильдии… на общем гномьем и на одном из его официальных диалектов… по-эльфийски — современные и древние шрифты, включая эдэн, хотя мне не всегда понятна его разновидность, которую используют Ан'Кроан. Немного по-сумански, но почти не разбираюсь в его более древних вариантах или пустынных…

Винн! — Малец опустил голову, выразительно ткнул мордой в квадратные листы из тонкой кожи. — Что здесь написано?