Дитя падшего бога

Дикие монахи спустились по откосу на берег и принялись принюхиваться.

— Скажи им, чтобы укладывали вещи, — бросил Вельстил. — Как только закончат, тронемся в путь.

Несмотря на недавние события, он был твердо уверен, что находится в выгодном положении. Магьер продолжает путь на юг и по-прежнему понятия не имеет, что Вельстил идет за ней по пятам.

Сестра мертвых поведет тебя.

Многими лживыми обещаниями потчевал Вельстила бывший повелитель его снов, но это оказалось правдой. Так пускай Магьер ведет его к цели, а ему даже не придется ее направлять.

Двое диких вдруг возбужденно заскулили. Джакеб начал хлопать ладонью по стволу дерева, а затем указывать на юг. Забел схватила Чейна за руку.

— Ч-ч-е-е-эн-н! — невнятно протянула она и потащила Чейна чуть дальше того дерева, по которому хлопал Джакеб.

— Что это с ними? — спросил Вельстил.

— Понятия не имею, — ответил Чейн. — Чутье у них сильнее моего, даже если…

Он смолк, оборвав себя на полуслове, вгляделся в темноту между деревьями — и ноздри его расширились, затрепетали.

— Живые?.. — прошептал Чейн, — Невозможно, чтобы они были так близко и не… погоди-ка… все исчезло.

Вельстил поспешил подойти к нему. Нюх у Чейна был развит гораздо лучше, чем у него самого, и все же Вельстил сомневался в том, что Магьер могла оказаться в такой близости от них. Или зря сомневался? Беспокойство, охватившее Вельстила, переросло в тревогу.

Может быть, Магьер или кто-то из ее спутников ранены? Или ей помешало двигаться вперед что-то другое? Вельстил не мог допустить, чтобы Магьер узнала о существовании его отряда, — иначе она живо заподозрит неладное.

— Жди меня здесь, — бросил он. — Присмотри, чтобы дикие вели себя тихо. Загони их назад в палатку, если я не вернусь к рассвету.

— К рассвету? — изумленно переспросил Чейн. — Как далеко ты собрался?

— Делай, как я сказал!

Вельстил пробирался по заросшему лесом склону, стараясь держаться подальше от берега. Если там, впереди, Магьер, кольцо пустоты скроет его. Продвигаясь на юг, он лишь изредка замечал, как за стеной деревьев мелькает море. Затем он и сам начал принюхиваться и в конце концов уловил нужный запах.

Вельстил крадучись шел дальше, и с каждым порывом капризного морского бриза, шелестевшего в листве, этот запах становился все острее и явственнее. Наконец он усилился, и стало ясно, что источник находится в глубине леса. Тогда Вельстил остановился и, обострив все свои чувства, осмотрел окрестную темноту.

В ноздри ему ударил аромат живой крови, однако же он почти неуловимо отличался от обычного запаха людей — густой и пряный, но не такой резкий. Вельстил закрыл глаза и, целиком отдавшись этому запаху, ждал, когда сработает память…

Нижние ярусы твердыни Дармута.

Некто рослый в серо-зеленом одеянии несет на плече своего собрата.

Вельстил открыл глаза.

Эльфы. Так пахнут эльфы.

Он сделал шаг вперед — и запах тотчас ослабел, развеялся на ветру. Тогда Вельстил отступил назад — и запах снова усилился. И тем не менее он никого и ничего не видел. Вельстил медленно поворачивался во все стороны.

Эльфы здесь… совсем рядом с ним.

Хкуандув услышал шаги — кто-то приближался к ним с севера, мягко ступая по палой листве. Шаги были еще далеко, когда он легким прикосновением разбудил своих спутников. И тут же без слов указал им на густую крону росших вокруг сосен и елей. Все трое тотчас вскарабкались наверх и исчезли из виду.

Хкуандув остался стоять, пристально глядя на север, и, когда не только услышал, но и увидел, что кто-то идет к нему, отступил под нижние ветви могучей ели и прижался к ее стволу, слился с ним. Подтянул шарф так, чтобы прикрыть нос, и наклонил голову, чтобы спрятать под капюшоном блеск глаз.

Неподвижность мысли суть безмолвие, неслышимое и незамечаемое.

Безмолвие плоти оставляет только тьму, непроницаемую и неосязаемую.

Именно так Эйллеан, бабушка Лиишила, попробовала описать это состояние Хкуандуву одной долгой, долгой ночью в Криджеахэ. Так редко пересекались их пути. И в ту ночь оба греймасга долго пытались изложить друг другу в словах тайны тьмы и безмолвия. Кончилось все тем, что они дружно посмеялись над собой, — разве можно полноценно выразить такое словами?

Хкуандув запахнул плащ и очистил свой разум, став не более чем пустым сосудом, который наполнялся лишь тем, что воспринимали его чувства. Погрузившись в гармоничный покой разума, души и тела, Хкуандув позволил тьме поглотить его.

Чужак прошел прямо в том месте, где лишь несколько мгновений назад отдыхали спутники Хкуандува.

Он был очень бледен — даже по людским меркам, — темноволос, с седыми прядями на висках. Плащ отменного покроя сильно изношен, сапоги стоптались, как будто их хозяину довелось пройти не одну сотню лиг. Человек остановился и втянул ноздрями воздух.

Он повернулся вокруг собственной оси, прошелся по небольшой отлогой прогалине, а затем вернулся в самую середину и снова принюхался. Он подошел так близко, что плечом задевал ветку ели, под которой затаился Хкуандув.

Глаза его матово мерцали, радужки были почти бесцветные.

Не шелохнувшись, не допустив ни единой мысли, Хкуандув осторожно втянул ноздрями воздух. К аромату еловой хвои примешался иной запах — затхлый и пресный, лишенный даже намека на людской пот.

Вельстил чуял запах не одного эльфа — троих, а быть может, и четверых. Запах висел над небольшой прогалиной, и его постепенно развеивали порывы ветра. И все же куда бы Вельстил ни поворачивался, как бы ни всматривался, он так и не увидел ни одного эльфа.

Возможно, это объясняется тем, что Магьер побывала в Краю Эльфов, но вот почему эльфы выслеживают ее… или же они идут по следу Лисила? Так или иначе, Вельстила беспокоило, как это обстоятельство может повлиять на его замыслы.

Запах живого исчез окончательно, и теперь Вельстил чуял только запахи хвои, мха и соленого ветра. Он огляделся по сторонам, по-прежнему ничего не увидел и наконец повернул назад — туда, где его дожидались Чейн и дикие монахи.

Нельзя же охотиться за добычей, которую невозможно отыскать.

Когда чужак окончательно исчез из виду, Хкуандув трижды щелкнул языком, давая понять своим спутникам, чтобы дожидались его. Выскользнув из тьмы, он двинулся по следу чужака. Когда впереди что-то мелькнуло, Хкуандув замер и не двигался до тех пор, пока всякое движение не прекратилось. И вновь бесшумно двинулся дальше, по звукам выслеживая бледного человека.

А затем услышал фырканье и ворчанье.

Хкуандув подошел ближе, ступая размеренно и совершенно беззвучно. Когда странные звуки стали ближе, он заметил, что на прогалине над самым берегом движутся какие-то фигуры. Хкуандув боком прислонился к осине — листва ее только чуть заметно затрепетала — и снова растворился во тьме.

Темноволосый чужак подошел к другому человеку — рослому, рыжеволосому, на вид значительно моложе. Вокруг этих двоих бродили и другие люди, по-звериному сутулясь и возбужденно принюхиваясь. Все они проявляли боязливую покорность по отношению к темноволосому. Лица у них были искажены, глаза так же матово блестели. Их длинные рясы и накидки были покрыты темными пятнами.

— Это была Магьер? — спросил рослый молодой человек.

Хкуандув прикрыл глаза, впуская чужие слова в пустой сосуд своего разума. Чужаки говорили по-белашкийски, вполголоса, а молодой и вовсе хрипел и сипел.

— Нет… я так не думаю, — ответил чужак с седыми висками.

— Тогда кто? Кто еще мог здесь оказаться? Разве кто-то из илладонцев спасся с той шхуны.

— Нет, это не они, — сказал темноволосый. — Они не стали бы…

Тут послышалось ожесточенное сопение, и Хкуандув открыл глаза.

Кое-кто из странных сутулых людей с рычанием, мелкими шажками крался к нему по отлогой прогалине.

— Что там еще? — раздраженно спросил темноволосый.