Страница 5 из 71
К счастью для Михаила, змея выползла из своей норы, все еще пребывая в спячке, то есть находилась в коматозном состоянии. Мы крикнули солдату, чтобы тащил винтовку, но он нас не понял. Так что, схватив первое, что попалось под руку, а именно штатив от фотоаппарата, я собрался с духом и убил гадюку, после чего мы поздравили Михаила с тем, что он жив, и съели свой скудный ланч в тени наших автомобилей.
Поехали дальше. Пока меня болтало из стороны в сторону, патрульная машина, у которой рессоры были получше, развила приличную скорость и вырвалась вперед. Птиц не было. Это невероятно, но не было даже мух. Мертвая зона.
Приблизительно в тридцати пяти милях к востоку от нашей колеи находится невысокий холм, который бедуины называют Джебел Искандер, то есть Гора Александра. Они не знают, что проводники Александра сбились с пути, направляясь в Сиву, это название просто веками передается из уст в уста. После войны один британский офицер, узнав от арабов, что здесь находили глиняные сосуды, отправился на холм и откопал восемь великолепных амфор периода эллинизма. Я видел одну из них в Мерса Матру. Она была из красной глины, около четырех футов в высоту, яйцеобразная, с заостренным дном, длинным горлом и двумя ручками. Если предположить, что это сосуд для воды, взятый в дорогу людьми Александра, а похоже, что так и есть, остается только догадываться, какие еще бесценные реликвии можно найти, если устроить настоящие раскопки.
Когда солнце уже садилось, мы проехали равнину и оказались среди одного из самых фантастических на свете ландшафтов. Думаю, примерно так должны выглядеть горы на Луне. Кажется, природа, понимая, как тоскливы и бесцветны были предыдущие двести миль, вложила всю свою фантазию в этот маленький клочок земли. Долина со всех сторон окружена причудливыми холмами самых невообразимых очертаний: конус, куб, пирамида, нечто, издали напоминающее укрепленный замок с башенками. Некоторые холмы были похожи на руины древних городов. Здесь, в этой удивительной долине, кто-то из нас впервые воскликнул:
— Смотрите! Птица!
Это была первая птица, которую мы увидели с раннего утра. Значит, Сива уже близко.
Примерно час мы спускались с холма, любуясь лунным пейзажем, и уже внизу, в ущелье, вдруг увидели множество финиковых пальм на розовом фоне заката.
Чем дальше, тем удивительнее проявляла себя неподражаемая фантазия создателя Сивы: скалы, усеянные мазанками, громоздились подобно небоскребам. Этакий африканский Манхэттен. Из моря финиковых пальм поднимался к небу холм, облепленный маленькими домиками.
Уже оказавшись в тени этого холма, мы поняли, что есть в нем нечто странное. Люди не выходили на крыши посмотреть на нас. За маленькими квадратными окошками в стенах не было заметно никакой жизни.
Позже мы узнали, что старый город признали опасным для проживания и люди ушли из него несколько лет назад. Они построили неподалеку новую деревню — скопление низких, с плоскими крышами белых глинобитных домиков, крытых пальмовыми ветками.
Я отправился в полицейский участок, где меня ожидал Мамур, чиновник, представляющий здесь египетское правительство. Мамур, врач и начальник местного отряда верблюжьего корпуса, все трое египтяне, — единственные здесь официальные лица. В Сиве нет европейцев.
Мамур сказал, что он открыл пустующую правительственную гостиницу, чтобы принять меня в ней, что она находится в миле отсюда, в пальмовой роще. Это оказалась мрачная постройка с белеными стенами, одиноко торчащая на холме. Окна были тщательно затянуты москитной сеткой, чему я от души порадовался, потому что принадлежу к людям, на которых москиты нападают в любое время года.
В доме царила печальная атмосфера былого величия. Здесь останавливался покойный король Фуад, когда посетил оазис, и память о прикосновении королевской руки хранят перила на лестнице, обитые синим бархатом, несколько потертым, правда. Имеется также ванная — вот уж чего меньше всего можно было бы ожидать в Сиве, но насчет ее комфортабельности не обманется и самый неопытный или оптимистично настроенный путешественник.
Мне предоставили королевскую спальню с широкой кроватью под латунным балдахином на возвышении. Спустившись на одну ступеньку, из этой комнаты можно было выйти в очень приятную гостиную, где стояли деревянный стол и два стула с обитыми полотном сиденьями. Со стены, как это принято, смотрел портрет покойного монарха в тарбуше и сюртуке. Из длинного окна, затянутого сеткой, открывался великолепный вид на оазис Сива, простиравшийся за пальмовой рощей.
Со двора доносились полные отчаяния голоса — повар, слуга, Михаил и водитель патрульной машины пытались разжечь капризную керосинку. Выглянув в окно, я увидел повара, который нес петуха. Скоро до меня донеслась причудливая симфония запахов, свидетельствующая о том, что повар со страстью и пылом профессионала, которому никто не мешает, готовит нам грандиозный пир.
Солнце село, и тьма опустилась на наше одинокое жилище. Над пальмами зажглись звезды, проснулись летучие мыши; а в миле от нас виднелись таинственные очертания мертвого города на холме, серого и призрачного.
Вошел слуга с керосиновой лампой, и подали обед, который в такой глуши мог приготовить разве что повар-суданец: суп, омлет, рыба из Мерса Матру, жареный цыпленок, консервированные груши, пикантный сыр, апельсины.
Укладываясь спать в ту ночь, я видел, как большая золотая луна, проплыв по небу, повисла над темной рощей. Собака не залает, шакал не завоет, птица не закричит. Оазис дремал в зеленоватом свете, укрытый тишиной, точно снегом.
2
Ранним утром Сива похожа на картину Гогена или Ван Гога. Бесконечные вариации теплых тонов: коричневая охра холмов, золотистый песок, яркая зелень деревьев, плотная синева неба без единого облачка. На открытых участках зной просто пульсирует. Козы бегут сквозь ослепительный свет в спасительную тень пальмовой рощи. Голуби вспархивают с вершин деревьев, и белое оперение загорается в солнечных лучах. Звуки же — напротив, неяркие, приглушенные: колокольчик на шее у козы, ленивая песня мужчины, работающего в саду, пощелкивание ослиных копыт и мерный стук верблюжьих.
Из окна гостиницы, если посмотреть на запад, видна узкая полоска озера с ярко-синей водой, исчирканной снежно-белыми штрихами — лиман пересыхает летом, так что можно перейти его по сгусткам сверкающей соли. В древние времена жрецы Амона поставляли соль в храмы Египта и Персии. Здешние жители говорят, что на острове посреди озера лежат меч, печать и кольцо Соломона. Один из первых исследователей Сивы, французский инженер, полковник Бутен хотел на складной парусиновой лодке доплыть до этого острова, но местные не позволили ему даже спустить ее на воду. А приехал бы летом — легко добрался бы куда надо по соленой дороге.
Обрабатывая укус москита нашатырным спиртом, я размышлял, приходит ли людям в голову, что они поминают Амона всякий раз, когда просят в аптеке аммонизированный хинин или этот самый нашатырь — хлорид аммония. Кстати, считается, что именно здесь, недалеко от святилища Амона, он был впервые получен из верблюжьих экскрементов. И еще я подумал, поднеся бутылочку поближе к носу, не использовал ли оракул удушливый запах этого химического соединения. Треножник дельфийской пифии, помнится, стоял прямо над пропастью, из которой поднимались испарения, и Плутарх полагал, что именно благодаря им пифия впадала в пророческий транс. А, например, прорицатели одного из племен, живущих на Гиндукуше, с той же целью вдыхают дым горящей древесины кедра.
Мамур приехал, когда я завтракал. Это был крупный мужчина в тиковом костюме цвета хаки и тропическом шлеме. Мы заговорили о Сиве.
Население — около пяти тысяч человек, мужчин больше, чем женщин. Многобрачие не практикуется, но разводы так часты, что некоторая часть женского населения, подобно денежным знакам, находится в постоянном обращении. Один житель Сивы сменил сорок жен. Здесь все еще придерживаются учения Сенусси, но фанатизма и ненависти к чужим после войны поубавилось. Каир теперь не кажется таким далеким. Самолетом до оазиса можно долететь за несколько часов, а машина из Мерса Матру доезжает сюда за день — не то, что прежде, когда до Сивы добирались неделю, а то и десять дней. Но с туземцами по-прежнему трудно. К тому же, они всегда готовы передраться друг с другом.