Маскарад

   Я взяла коммуникатор, скорее уже по привычке собираясь позвонить Таю, но тут же передумала. Во Дворец заседаний я тоже не поехала. Подожду следующих знаков судьбы....

Глава 10.

Таймэн Блэйк

   Джули не захотела возвращаться ко мне. Ни одна девушка в жизни не отказывала мне, а малышка умудрилась так со мной поступить уже целых два раза. Интересно, имеет ли отношение мой дар к успеху в любовных делах? Даже если так, то с Джули, с этим удивительным созданием, никакой дар не поможет.

   Всепоглощающей печали я не чувствую, нет. И это не потому, что мне все равно. Просто я уверен, что наше расставание не продлиться долго. В прошлый раз Джули оттолкнула меня, потому что считала, что я играл в любовь. Но ведь я сумел ее убедить в обратном и вернуть, значит, верну и сейчас. Тем более новая причина для ее обиды не так уж серьезна, как прежняя.

   Я чувствую лишь пустоту и холод. Снова один, стены давят. Мне холодно, потому что моей девочки нет рядом. Ее отсутствие кажется мне чем-то противоестественным, нелогичным. Эта девушка создана, чтобы быть рядом со мной, в этом нет сомнений, но сейчас я один, и от этого.... Холодно. Целых две недели одиноких вечеров. Четырнадцать холодных вечеров. Оказывается, я отвык быть один. Когда жил в доме Этноров, со мной рядом постоянно находились друзья. После моего разоблачения сразу отправился в командировку с Марком, а по возвращении Джули вновь вошла в мою жизнь. Пусть ее физически тогда не было рядом, но я чувствовал, будто нас связывает невидимая нить. А теперь я совсем один.

   Мне ничего не хочется делать. Я уже привык вместе с Джули заниматься любимыми делами, поэтому теперь не хочу смотреть фильмы, слушать музыку, играть в стрелялки на компьютере, которые моя девочка просто обожает.... Ничего не хочу. По вечерам я развлекаю себя тем, что выпускаю свою силу из заточения и читаю мысли соседей, стараюсь увидеть, что происходит за стенами моей квартиры. Проще говоря, подглядываю. Это забавно, хотя неприлично, не буду спорить. А еще у меня появилась привычка разговаривать с самим собой, комментировать каждое действие, будто я рассказываю Джули.

   Ничего страшного, нужно потерпеть немножко. Джули вернется, обязательно, она ведь меня любит. И я ее люблю, очень сильно люблю, но, черт возьми, как же холодно.... я принялся рассматривать рисунки матери. Каждый вечер я брал в руки эти пожелтевшие листочки, уже запомнил каждый штрих и черточку, но использовать силу все же опасался. Одно дело читать мысли, заглядывать же в прошлое наверняка гораздо сложнее. А вдруг в один прекрасный момент сила перестанет мне подчиняться? Страшно.... И холодно!

   Ладно, решено! Я отключил коммуникатор, чтобы никто не мешал. Взял в руки фотографию, где молоденькая Марион лучезарно улыбается в окружении своей семьи. Закрыл глаза, вызвал образ двери, открыл все засовы. Светящееся облачко с радостным свистом вылетело наружу. Меня в очередной раз охватило чувство чего-то необыкновенного, волшебного, сердце бешено застучало. Я прижал фотографию ко лбу. Сначала пришли эмоции: чистая, искренняя радость, спокойствие, удовлетворение жизнью. В ушах зазвучал звонкий смех, похожий на перезвон маленьких колокольчиков. Я понял. Так смеялась Марион, она была счастлива. И я счастлив вместе с ней. Вдруг что-то изменилась. Тишина, странная и давящая. Мое облачко почернело.... Радость сменилась невероятным, всепоглащающим горем. Из глаз хлынули слезы. Меня переполнило чувство абсолютной безысходности и, что еще страшнее, желание покинуть этот мир. Перед глазами будто возник экран. Моя мать стоит перед распахнутым окном. Ее руки дрожат. Она точно знает, что хочет сделать, но все же колеблется. Даже в таком состоянии расстаться с жизнью - неимоверно трудный шаг. Вот она взбирается на подоконник и наклоняет голову. Далеко внизу мелькают люди и машины, кажущиеся невероятно маленькими. Очень высоко. Марион держится обеими руками за раму. Отпускает одну руку и чуть подается вперед....

   Стоп! Я открыл глаза. Не могу смотреть дальше, это слишком тяжело. От головокружения пришлось лечь на кровать. Все-таки Марион тогда не смогла сделать роковой шаг в бездну. Тем самым она позволила мне появиться на свет. Через несколько минут я все же решил продолжить. Взял портрет человека, на которого я так сильно похож. Мой отец. Я сосредоточился. Облачко вновь приняло обычный цвет и засияло еще ярче. По-моему, ничего не происходит, ведь я не ощущаю ничего необычного. Дымка принялась летать из стороны в сторону, будто недовольная моей недогадливостью. И тут я понял. Чувства, которые испытывала мама, рисуя, схожи с моими собственными чувствами. Мама очень сильно ЛЮБИЛА. И я люблю сейчас. Наши эмоции будто слились воедино. Разобраться, где чьи чувства, нельзя. Марион любила этого мужчину, любила беззаветно и безоглядно. Как и я люблю Джули....

   Перейдем к автопортрету. Прекрасная Марион с золотыми глазами. Первой эмоцией, которая нахлынула, оказался страх. Страх сменился любопытством. Маме, как и мне самому, было интересно, на что она способна. Поначалу ей все нравилось. Новая сила и нежданная любовь смогли заглушить ее непереносимую боль утраты. Я увидел ее силу. Она похожа на огромную черную воронку, будто смерч, способный разрушить все на своем пути.

   Помнится, моя собственная сила сначала тоже напоминала нечто подобное, но не таких масштабов. От черной воронки исходит опасность. Мама тоже это почувствовала, но не знала, как справиться с самой собой. И снова боль.... Но не такая, как после смерти близких. В этот раз Марион винила только себя, считала себя настоящим чудовищем, но фатальные мысли ее больше не преследовали, потому что теперь у нее появился повод жить. Ребенок! Сын, с которым она не может быть рядом, но обязана наблюдать за его жизнью. А еще ее переполняло острое желание, чтобы ее мальчик был счастливым и ни в коем случае не повторил ее судьбу. Ведь Марион, сама того не желая, убила любимого. Боль, только боль.... От такой боли можно сойти с ума. Но есть еще и маленькое чудо, ради которого стоит терпеть.

   По щекам помимо моей воли катились слезы. Стало тяжело дышать. Я разорвал контакт и открыл окно, чтобы подышать свежим воздухом. Мне по-прежнему очень плохо. Черт, нужно успокоиться. Я сдавил виски ладонями и сделал несколько глубоких вдохов. Элинна предупреждала меня об этом. Читая чужие эмоции, будто пропускаешь их через себя. Опасность в том, что я не смогу в какой-то момент отделить свои собственные чувства от чужих. Так и рассудком повредиться недолго.

   Постепенно я успокоился. Остался последний рисунок, который интересует меня - изображение младенца в корзине. Вновь всепоглощающая любовь, но на этот раз немного другая. Видимо, именно так выглядит материнская любовь. Я не знаю, у меня ведь нет детей. Я был для мамы спасением, новым смыслом жизни, новой целью. Для начала - уберечь меня. Марион очень боялась, что ее найдут и уничтожат, как других кадиров, но гораздо больше она боялась за меня. Причем главной угрозой она считала саму себя. Тогда наилучшим выходом для нее казался детский приют. Пусть лучше я никогда не узнал бы, кто я есть на самом деле.

   Я вновь увидел черный смерч, безумный, сметающий все на пути. Постепенно воронка замедляет вращение, становится светлее и превращается в подобие моего светящегося облачка. Только сила Марион намного больше. В облаке сверкают молнии, от него веет какой-то скрытой угрозой. Кажется, что в любую минуту вновь появится смертоносный смерч. Кажется, маме все же удалось обуздать свою силу, хотя бы немного. Но где же она? Почему не хочет со мной встретиться? Мама, мама.... Услышь меня! Я так хочу тебя увидеть! Мама!

   - Таймэн....

   Боже, в моей голове действительно звучит ее голос? Или я уже сошел с ума? Внушил себе?

   - Таймэн, милый....

   - Мама? - произнес я шепотом.

   - Да...

   Такое впечатление, будто я говорю с ней по коммуникатору, а связь очень плохая. Голос звучит глухо.