Страница 9 из 65
— Иа, иа… Иа, иа!
Затем пытается залезть мне под юбку со словами:
— Ту, ту… Ту-ту!
— Соня!!! — ору я, как потерпевшая.
В дверях появляется моя Соня.
— Сонь, ничего не понимаю! Что он заладил как ослик Иа — иа-иа. Потом — ту-ту, как паровоз. Он больной, что ли?
Соня хохочет:
— Ио по-ихнему — я. А ту — ты. Вот он и объясняет, что я и ты… То есть, ты и он должны…
— Sex-sex! — радостно кивает Джузеппе-Сизый Нос, внимательно прислушивающийся к Сониным словам.
— Сонечка, я не могу! — взмаливаюсь я. — Я лучше без обуви обойдусь. Куплю себе одну пару сапог за полную стоимость — и все. Нет, две. Можно, Сонь, а?
— Ладно, хрен с тобой, я сама, — соглашается Соня устало. А затем, повернувшись к Джузеппе, широко улыбается, выставляя бюст вперед, и победно кричит:
— Иа!
Звучит как «банзай!»
Я покупаю две пары сапог на шпильках — для себя, за полную цену. Увы, пока я проявляю себя только транжиркой, но никак не челночницей.
Болонья: есть ли секс в шопе?
Болонья — это кожа. Сумки и куртки, перчатки и роскошные плащи из лайки. Рано утром мы направляемся в квартал «стоковых» (скидочных) магазинов всей группой на городском автобусе. В начале нужной улицы Галя командует:
— Расходимся, встречаемся в отеле в 13.00.
Мы начинаем путешествие по местным шопам вдвоем с Соней. По пути меня хватает за рукав некто лысый в костюме от Дольче и Габбана:
— Belissima! Cara! Manjare! Disco! Vino! Amore! Io Giuseppe!
Я уже все понимаю: он Джузеппе, а я красавица и дорогуша. Он мне ужин, дискотеку и вино. А я ему за это — любовь. Все ясно. Говорю Соне:
— Очередной пьянчужка Джузеппе!
— Почему пьянчужка? — удивляется Соня.
— Потому что пытается отвлечь нас на выпивку от строгания полена.
— От строгания… чего? — изумляется Соня.
Понимаю, что товарка Буратино не читала:
— В нашем случае строгание полена — это шопинг. Так что давай не отвлекаться на ухаживания, и по магазинам.
Но в каждой лавке нам встречается очередной «пьянчужка Джузеппе» с аналогичными предложениями. Через какое-то время я теряю Соню из виду и продолжаю шопинг вдоль улицы одна, отчаянно отбиваясь от новых Джузеппе. У них что, одно мужское имя на всю Италию? И по-английски они все не знают ни слова. Чему их в средней школе-то учат?
Где-то через час я натыкаюсь на Соню у сумочных оптовиков. Она скептически смотрит на мои покупки — одну сумочку, две пары перчаток и шелковый шейный платок:
— И это что у тебя, товарная партия?
— Боюсь, Соня, — сокрушаюсь я, — шопница из меня плохая.
Сонин же улов впечатляет: шесть кожаных курток модного фасона «милитари», десяток сумок и два дорогих лайковых пальто от Cavalli. И все это с постным видом тащит на себе долговязый нескладный итальяшка, похожий на Дуремара. Права была наша Галя: прямо не страна, а Поле чудес из сказки о золотом ключике!
— Значит так, подруга, — деловито говорит мне Соня, — мне нужно, чтобы ты на часок освободила нашу с тобой камеру. Погуляешь, хорошо?
Понимая, что коллега, очевидно, склеила Дуремара и намерена поиметь с него не менее двухсот пятидесяти евро (как велела наша Галя), я послушно киваю. Даже к лучшему, пойду пока погуляю по историческому центру, хоть достопримечательности осмотрю.
Подъезжаем к отелю. Заваливаемся втроем — Соня, Дуремар и я. Я оставляю покупки на ресепшн и прошу у портье зонт: в Италии опять дожди. Соня и Дуремар получают ключи от нашего номера и направляются к лифту.
— Putana! — тихо, но отчетливо произносит им вслед пожилая итальянка за стойкой портье.
Интернациональное слово в переводе не нуждается, и все-таки расслышавшая его Соня оборачивается и огрызается в ответ:
— Сама шлюха! Чего уставилась-то? Мужика, что ли, не видела, корова старая?
Итальянка не понимает или делает вид. Не зря же она трудится в отеле, где постоянно останавливаются русские челночницы.
Нахожу центр Болоньи и с удивлением обнаруживаю, что кругом все закрыто — и магазины, и кафешки.
— Siesta! — объясняет мне молоденькая итальянка, запирая свою пиццерию. От нее же я узнаю, что теперь точки общепита откроются только после 16.00. Но я страшно хочу «манджаре» и захожу в супермаркет — хоть супермаркеты в Италии не предаются сиесте с часу до четырех! Выхожу из магазина с пакетом, в нем бананы и питьевой йогурт. Тут из ближайшего офиса, оживленно болтая по сотовому, выплывает лысый пожилой господин в дорогом костюме. Видит меня, немедленно прекращает разговор и направляется ко мне:
— Tu Italiano? (Ты итальянка?)
— No! No capito! Io Russo! (Нет, не понимаю. Я русская. — Авт.)
Едва услышав, что я из России, престарелый синьор, к моему большому удивлению, переходит на хороший английский и весьма деловой тон:
— So, what do you think if we spend time together? (Итак, как вы смотрите на то, чтобы провести вместе время? — Авт.)
— What do you mean? — удивляюсь я. — And when? (Что вы имеете в виду? И когда?)
— I mean sex. Right away, ‘cause I have siesta-break now. I’ll give you a gift. (Я имею в виду секс. Прямо сейчас, так как у меня перерыв на сиесту. Я вас отблагодарю.)
— Shame on you! Look at the mirror! (Как вам не стыдно! Посмотритесь в зеркало!) — восклицаю я в сердцах, совершенно забыв, что я теперь сговорчивая и небрезгливая челночница.
— Strange! (Странно!) — пожимает плечами синьор. — Аll Russian girls are usually happy to do this for gift! (Обычно русские девушки счастливы сделать это за подарок!)
Обескураженная, бреду со своими бананами назад в отель. Соня уже освободилась, хвастается мне, что за час заработала триста евро:
— Я ему сразу сказала: не меньше двухсот пятидесяти и деньги вперед. Он сразу, как в номер вошли, три сотенных бумажки мне отсчитал. Я ему: сдачи нет! А он: и не надо! А сам уже ручонки шаловливые мне под юбку тянет. И не мучил меня особенно, только слюнявый очень. Всю облизал с головы до ног. А потом дернулся туда-сюда по-быстрому — и опа! — три сотни евро в моем кармане! Удача!
В ответ с возмущением рассказываю про престарелого ловеласа:
— Ему уже о душе надо думать, а он все туда же — перепихнуться в обеденный перерыв за гифт!
— А какой гифт? — деловито осведомляется Соня.
— Да я как-то не спросила…
Сокамерница смотрит на меня внимательно:
— Слушай, а раз ты такая цаца, зачем ты вообще к нам прибилась, а?
— Да я не цаца, — пытаюсь оправдаться я, — я бы сама с удовольствием… Но не с дедом же! И не с жирдяем с красным носом! Боюсь, меня стошнит прямо на него.
— А я всегда в этот момент глаза закрываю и думаю о том, сколько всего смогу на эти деньги купить, — делится Соня. — И так сразу хорошо становится, прямо до оргазма!
Милан: «целевая» на дороге
Подлинный Милан — это не именные бутики и не Неделя моды, а то, что от них осталось. И это — то самое «добро», за которым мы, челноки, сюда приехали. «Добро» продается в аутлетах — магазинах, торгующих нераспроданными остатками дизайнерских коллекций с существенными скидками. Аутлеты сосредоточены за пределами города — на огромном пространстве под открытым небом. Все это похоже на «Диснейленд» для шопоголиков. Но цены в нем не низкие. Это хоть и распродажа, но все-таки одежда от именитых кутюрье. Милан — наша последняя точка шопинга, денег отчаянно не хватает, так как все «целевики», кроме меня, уже изрядно закупились во Флоренции и Болонье.
Вечером наши «целевички» Катя и Вера ведут нас с Соней в местный салон красоты, они бывают тут каждый приезд.
— Да у меня уже денег почти нет, какой на фиг салон! — упирается Соня.
— Пойдем, не пожалеешь! — настаивают коллеги.
Хозяин салона (он же, судя по всему, и парикмахер, и маникюрщик в одном лице) смахивает уже не на пьянчужку Джузеппе, а на самого Буратино. Мелкий, нескладный, вертлявый и носатый, зовут Дино. Он сразу же начинает втолковывать что-то на итальянском нашей Кате, Соня напряженно прислушивается. На неискушенный слух в плавной итальянской речи постоянно выскакивает русская фамилия — Ломакина.