Страница 1 из 112
И. И. Фирсов
Федор Апраксин. С чистой совестью
С чистой совестью
Из энциклопедического словаря. Изд. Брокгауза и Ефрона. Т. 2. СПб., 1890
Апраксин Федор Матвеевич (1661–1728) — граф, генерал-адмирал русского флота, знаменитый сподвижник Петра I, родился в 1661 г.
С 1682 г. был стольником Петра I, принимал участие во всех играх и занятиях с потешными. В 1692 г. был назначен воеводой в Архангельске. В 1695 г., при составлении Преображенского и Семеновского полков, оставаясь архангельским воеводою, получил чин поручика, а в 1696 г., при взятии Азова, награжден чином полковника. В 1697 г. ему был поручен главный надзор за судостроением в Воронеже, а в 1700 г. Апраксин был назначен начальником Адмиралтейского приказа с званием адмиралтейца и азовским губернатором. С 1705 г. управлял Оружейным и Монетным дворами в Москве. В 1708–1709 гг. успешно руководил отражением нападения шведов на Кронштадт и Петербург. В память этого события Петр I повелел выбить медаль с изображением на одной стороне грудного портрета Апраксина с надписью: «Царскаго Величества Адмирал Ф. М. Апраксин», а на другой — изображение флота, построившегося в линию, с надписью: «Храня сие, не спит; лучше смерть, а не неверность, 1708 г.». В1710 г. за взятие крепости Выборг был награжден орденом Св. Андрея Первозванного. В 1713 г. Апраксин, начальствуя над галерным флотом, состоявшим из 200 судов, взял города Гельсингфорс и Борго, а в 1714 г. во время знаменитого Гангутского сражения также был во главе галерной эскадры.
По возвращении в Санкт-Петербург Апраксина в числе других вельмож подвергли следствию за разные злоупотребления и беспорядки, оказавшиеся во вверенном ему морском ведомстве. Несмотря на безукоризненную честность и бескорыстие, он был приговорен к уплате денежного штрафа. Но Петр I, желая вознаградить Апраксина за понесенную им вследствие штрафа денежную потерю, в 1716 г. подарил ему все поместья, оставшиеся после смерти вдовствующей сестры графа, царицы Марфы Матвеевны.
В 1715–1719 гг. Апраксин исполнял многие поручения, в том числе руководил рядом морских и десантных операций на Балтике. В 1721 г. при торжестве по случаю заключения Ништадтского мира он получил от Петра I дозволение поднимать кейзер-флаг. В 1723 г. Апраксин принял начальство над флотом, состоявшим из 24 линейных кораблей и 5 фрегатов. Последний поход адмирала был к Ревелю — для прикрытия города от англичан (вследствие дипломатического разрыва России с Англией).
Ф. М. Апраксин скончался в 1728 г. в возрасте 67 лет. Оставшееся после него имущество, согласно воле покойного, было распределено таким образом: дом в Санкт-Петербурге императору Петру II, а остальное движимое и недвижимое имущество меньшому брату, графу Андрею Матвеевичу. Прах Ф. М. Апраксина покоится в московском Златоустовском монастыре. По отзывам современников, Федор Матвеевич был гостеприимен, исполнен пламенного желания добра всем и каждому. Несмотря на постоянное расположение к себе государя, покойный не только не имел завистников, но и пользовался всеобщим уважением.
Иван Фирсов
С чистой совестью
Роман
Памяти брата Володи и всех, кто погиб в сорок первом.
Часть первая
Безотцовщина
Псковский городовой дворянин из захудалых помещиков Афанасий Ордин-Нащокин приглянулся царю Алексею Михайловичу в первые же годы его правления. Второй по счету царь из рода Романовых правил не только «заведенным порядком и государевой волей», как было прежде. Алексей Михайлович сразу стал присматривать среди окружения людей умных, прозорливых. Однако промеж родовитого московского боярства таких лиц в то время было не сыскать днем с огнем.
Наделенный недюжинным умом, псковитянин с детства штудировал математику, знал латинский, немецкий, польский. Поневоле с юных лет сталкивался он с иноземцами-купцами, дельцами, посольскими людьми. Проявил себя еще при Михаиле Романове, улаживая пограничные ссоры со Швецией, ездил в Молдавию.
Скоро призвал его на службу и новый царь.
Первый и довольно долгий военный раздор Алексей Михайлович по воцарении затеял с поляками из-за Правобережной Малороссии.
Не прерывая войны с Польшей, он сделал попытку вернуть утерянные земли на берегах Балтики. Но за двумя зайцами не угонишься…
Летом 1656 года из Полоцка отправилось царское войско на стругах вниз по Западной Двине. Крепость Двинск сдалась после первого приступа. Через две недели отряд боярина Стрешнева без особого сопротивления занял Кукейнос. Войска вскоре начали осаду Риги, главной цитадели на пути к морю.
В Кукейносе же царь посадил воеводой Ордина-Нащокина:
— Осмотрись помаленьку и начинай сторожевые суда ладить, к морю пойдем, к Варяжскому. Нам бы только Ригу полонить.
Прежде всего Нащокину пришлось наводить порядок в Кукейносе. Горожане присягнули безропотно на верность московскому царю, а вошедшие в город казаки по привычке начали грабить мирное население. Трудно приходилось воеводе, но справедливость для него была превыше всего. «Лучше бы я на себе раны видел, — писал он царю, — только бы невинные люди такой крови не терпели; лучше бы согласился я быть в заточении необратном, только бы не жить здесь и не видать над людьми таких злых бед».
Жизнь в городе налаживалась, и Нащокин спешно начал строить флотилию судов. Десятки морских галер покачивались через полгода на волнах Западной Двины. Воевода между тем управлял вскоре всей Ливонией, не забывая и своей заветной цели — Балтийского моря. Для этого надо было победить шведов. И галеры стояли наготове, ожидая приказа. Но царь осенью, не добившись успеха, снял осаду Риги, а потом решил просить замирения со шведами.
— Ни к чему это, государь, — смело возражал ему Нащокин, — надобно мириться с поляками. Вместе с Посполитой, Данией и Бранденбургом одолеть бы шведов и завладеть бы морем.
Царь не соглашался, поляки, мол, Малороссию не признают за нами.
Для Нащокина намного важнее казалось установить общение и торговлю с Европой.
— Покуда Бог с ней, с Малороссией, — увещевал он царя Алексея, — ихние казаки то и дело изменяют нам, как тот же Богдан Хмельницкий. Так стоят ли они того, чтобы стоять за них, променяв на Балтийский берег?
Царь понимал, что море нужно, и писал Нащокину грамоту на переговоры: «Промышляй всякими мерами, чтобы выговорить у шведов в нашу сторону в Ниенштанце и под Нарвой корабельные пристани, на реке Неве город Орешек, да на реке Двине город Кукейнос». Но в союз с Польшей вступать наотрез отказался.
А среди шведов простаков не оказалось. Видели они, что русский царь повязан войной с Речью Посполитой, да и силы у него понемногу тают… В конце концов пришлось покинуть русским войскам отвоеванные отчие места. Кровью обливалось сердце при виде полыхающих у берегов Западной Двины десятков судов сторожевой флотилии. Поневоле выпало уничтожить сотворенное своими руками. И на этот раз ворота к морю, а значит в Европу, оказались наглухо закрытыми…
Царь продолжал воевать с Речью Посполитой, и конца войны не было видно, хотя оба соперника еле дышали.
Тринадцать лет бились русские и поляки за право опекать Правобережную Украину и Белоруссию. «Москва и Польша, казалось, готовы были выпить у друг друга последние капли крови». Грозный общий враг — турецкий султан — наконец-то их отрезвил.
Почетному миру с Польшей зимой 1667 года Москва обязана дипломатическому искусству Ордина-Нащокина, у которого «о государевом деле сердце болело». Алексей Михайлович пожаловал его в бояре и определил начальником Посольского приказа. Московские бояре, околопрестольная братия, приняли в штыки худородного дворянина из провинции. Превосходил он думных бояр умом, образованностью и широтой взглядов на жизнь. С молодых лет Афанасий приглядывался к иноземным заведениям, сравнивал с московскими и давно решил многое делать «с примеру сторонних чужих земель».