Страница 78 из 79
Групповое сознание характерно тем, что человеческая индивидуальность приносится в жертву группе, что даже жизнь человека — ничто, если она приходит в столкновение с интересами группы или, наоборот, используется во имя ее интересов. Групповое сознание, помноженное на патернализм, до сих пор не сдавший своих позиций в Японии, во многом объясняет и, что значительно серьезнее, предопределяет поведение японцев.
Обратимся к давнему прошлому Японии, когда буси-до — кодекс поведения воина-самурая, базирующийся на этих двух основополагающих принципах, определял верность воина сюзерену и группе, в которую он входил, и его беспредельную жестокость ко всем, кто противопоставлен ей пли предает ее. И даже верность, преданность, представляющие собой высокие и, казалось бы, однозначные понятия, превращались в собственную противоположность, поскольку они были бездумными, слепыми, безоговорочными. Такого воина можно было подвигнуть на самые безрассудные действия. Этим пользовались в старые времена, пользовались и еще совсем недавно, в годы второй мировой войны.
Разумеется, мораль бусидо претерпела, да и не могла не претерпеть, существенные изменения. Как-никак, времена меняются. Вспомним блестящую сатиру на эту обветшавшую мораль в новеллах Акутагавы «Оиси Кураноскэ в один из своих дней» и «Рассказ об одной мести». В них Акутагава не просто развенчивает эту мораль, но перечеркивает ее, считая, что она отжила свой век. Но, пожалуй, окончательно хоронить ее еще рано. Ведь совсем недавно, когда началась война и принципы бусидо были гальванизированы, в Японии появились летчики-смертники — камикадзе, появились человеко-торпеды. Вряд ли можно сомневаться в том, что если не бусидо в сто чистом, так сказать, исконном виде, то уж, во всяком случае, его пережитки, групповое сознание, свойственное японцам в прошлом, свойственное им и сегодня, лежало в основе этого явления.
Тогда ультраправые использовали особенности национальной психологии японцев. Теперь их стали активно использовать и левые экстремисты. Истинно левое, революционное движение опирается на классовое сознание, хотя при этом национальная психология ни в коем случае не может сбрасываться со счетов — прежде всего для того, чтобы выбрать наиболее эффективные методы воспитания классового сознания.
Леваки даже не задумываются над этим, поскольку их цель иная — терроризировать общество и на волне терроризма достичь господства.
В связи с этим возникает такой вопрос: почему в Японии, почему среди японской молодежи, независимо от того, где она действует — внутри страны или за ее пределами (подобных примеров тоже немало), — левый экстремизм получил такое распространение? Как уже говорилось, отчасти это можно объяснить групповым сознанием японцев. Но подобное объяснение будет недостаточно полным, поскольку оно лишь приоткрывает завесу над проблемой, указывает лишь на специфические черты национальной психологии японцев, облегчающие и усугубляющие проникновение в среду японской молодежи левацких идей. Другая причина этого явления — столкновение идеалов японской молодежи с действительностью. Экономический бум, наблюдавшийся в Японии, сопровождался катастрофическим духовным обнищанием масс. Но при этом не следует забывать, что Япония — страна с многовековой культурой, страна, в которой духовные ценности всегда ставились гораздо выше ценностей материальных Естественно, что в такой стране духовное оскудение воспринимается молодежью особенно болезненно.
Есть и еще одна причина. Для японцев Китай гораздо ближе, чем страны Европы и Америки. И не только территориально. В течение многих столетий Япония находилась под огромным культурным и идеологическим влиянием Китая. Достаточно упомянуть, что японская иероглифическая письменность — китайского происхождения, что буддизм проник в Японию из Китая, что китайская литература и философия не один век служили японцам образцом для подражания. Может быть, поэтому левацкие «идеи» Мао, главным образом периода культурной революции, показались столь привлекательными незрелой, недостаточно критически мыслящей части японской молодежи, чем не преминули воспользоваться политиканы, преследующие свои корыстные интересы.
Именно такую молодежь изобразил Оэ в своем романе. Главным образом это студенты, в головах у них невообразимая мешанина. «Идеи» Мао Цзэдуна, высказывания структуралистов, мысли Синрана, одного из основателей буддийской секты Дзёдо, жившего в XII веке, афоризмы Паскаля — и все это валится в одну кучу, без глубокого осмысления, без попытки увидеть их несовместимость. Малограмотные начетчики — такими представляются эти студенты в романе Оэ. Возьмем, например, так называемый Великий поход, предпринятый Корпусом лососей — подпольным партизанским формированием леваков — в подражание Великому походу китайской Красной армии в 30-е годы. Во имя чего проводит Корпус лососей свой поход, какова его цель? Это поход без цели, без пункта назначения. Собственно, его даже нельзя назвать походом в обычном смысле слова. Проводится он лишь для того чтобы, создавая видимость беспрерывных действий, годы и годы держать в руках молодежь — участников похода, — иметь наготове людей, которые в любой момент могут совершать акции, призванные удовлетворять амбициозные устремления руководителей. Духовная и душевная пустота — вот что отличает изображенных Оэ леваков.
Японские леваки — разумеется, и то, которых мы видим в романе Оэ, — превратили террор в высшую, абсолютную форму своей деятельности. Чтобы доказать молодежи, что избранный ею путь, вся ее террористическая деятельность ложна и бесперспективна, что она может привести лишь в тупик, а не к революции, к которой эта молодежь якобы стремится, Оэ в речи отца Мори доводит построения студентов до абсурда. Выступая перед ними вместе с сыном, отец Мори призывает их к братоубийству, называя его главным «революционным принципом», и убеждает их оттачивать, совершенствовать методы убийства. Убив братьев, беритесь за родителей, провоцирует он их. Вселяйте страх, убивайте — вот призывы, обращенные отцом Мори к тем, кто причисляет себя к «истинным революционерам». Он пытается хотя бы таким способом открыть молодежи глаза на происходящее, хотя бы назвать своими словами то, что они делают, — вдруг прозреют и поймут не только абсурдность своих действий, по и несовместимость их с подлинными революционными принципами.
Роман Оэ с полным основанием можно отнести к иронико-философской прозе. Он ироничен с первой и до последней страницы, а в некоторых своих частях поднимается до острой сатиры. Выше приводились слова Оэ о том, что силу соображения ему помог выработать Булгаков. Возможно, ироничность Оэ тоже имеет одним из своих источников «Мастера и Маргариту».
Ироническая интонация пронизывает весь роман. Это можно видеть и в карикатурном изображении руководителей леваков, людей беспринципных и циничных, использующих обманутую молодежь для достижения своих корыстных целей. Можно видеть это и во многих эпизодах романа. Назовем, например, сцену нападения на машину, перевозившую ядерное сырье, — молодых Людей, которые прикрылись жестяными латами, чтобы уберечься от радиации. Причем речь идет о студентах физического факультета университета, которым должно быть прекрасно известно, что никакая жесть не способна защитить их от облучения. Просто Оэ решил таким способом окарикатурить нападавших, показать их глупость, их полную несостоятельность, неспособность на что-либо серьезное. Чем иным, как не сарказмом, проникнуто предложение Добровольного арбитра не убивать членов враждебных группировок, а хватать, пороть их, повторяя это много раз, чтобы в конце концов превратить их в своих единомышленников? Этот метод хорош еще и тем, утверждает Добровольный арбитр, что поркой искалечить своих будущих сторонников невозможно — не то что железными трубами, которыми избивают противников, пытаясь врагов превратить в союзников. Столь же саркастичны призывы отца Мори убивать всех подряд, начиная с братьев и отцов, что якобы надлежит делать истинным революционерам. А разве это не сарказм — отец Мори делает вид, что с полным пониманием относится к борьбе против строительства атомных электростанций, проходящей под лозунгом: «Ядерную энергию — в руки тех, кто не стоит у власти!» Как будто в этом случае атомные электростанции перестанут загрязнять окружающую среду, а ядерные бомбы перестанут нести угрозу человечеству.