Страница 1 из 102
Фаина Гримберг
Анна Леопольдовна
Анна Леопольдовна. Биографическая статья
Из энциклопедического словаря. Изд. Брокгауза и Ефрона. т. II. СПб., 1890
Анна Леопольдовна, правительница Российской империи, родилась в Ростоке 7 декабря 1718 г. от герцога мекленбур-шверинского Карла-Леопольда и супруги его Екатерины Иоанновны (внучки царя Алексея Михайловича), была крещена по обряду протестантской церкви и названа Елизаветой-Екатериной-Христиной. Молодая Елизавета недолго оставалась при отце. Грубый, деспотичный нрав герцога принудил Екатерину Иоанновну покинуть мужа и вместе с дочерью возвратиться в Россию в 1722 году. Родители Елисаветы едва ли особенно заботились о ее воспитании. На это воспитание, по-видимому, обращено было некоторое внимание лишь по воцарении младшей сестры герцогини Екатерины – Анны Иоанновны, когда снова возник вопрос о престолонаследии. Анна Иоанновна, как известно, не имела прямых наследников; для того чтобы оставить после себя законных преемников, императрица по совету гр. Остермана, гр. Левенфольда и Феофана Прокоповича выразила намерение назначить наследником престола кого-либо из будущих детей молодой племянницы своей Елисаветы. Это намерение сразу придало Елисавете особенное значение при дворе. Феофану Прокоповичу поручено было наставлять ее в православной вере, а 12 мая 1738 г. Елисавета приняла православие и названа Анной в честь императрицы. Анна Иоанновна заботилась не только о духовном, но и светском воспитании племянницы. Для этих целей она избрала ей в наставницы г-жу Адеркас – женщину умную и опытную, не оказавшую, однако, благотворного влияния на духовное развитие своей воспитанницы; есть также упоминания об учителе принцессы, Геннингере. Но плохое воспитание, данное принцессе А., не мешало императрице думать о выдаче ее замуж. Выбор первоначально пал на маркграфа бранденбургского Карла, родственника короля прусского. Уже начались переговоры по этому делу; но встревоженный венский двор поручил фельдмаршалу Секендорфу, находившемуся тогда в Берлине, всеми мерами воспрепятствовать успешному исходу таких переговоров. Секендорф действовал настолько удачно, что дело расстроилось, и из Вены последовало предложение выбрать в женихи принцессе А. принца Антона-Ульриха Брауншвейг-Люнебургского, племянника императрицы Римской. Предложение не было отвергнуто, и молодой принц приехал в Петербург в феврале 1733 года. Хотя принц и не понравился А. Л., тем не менее ей пришлось считать его своим женихом. А между тем естественное чувство влекло ее в другую сторону. Ей особенно нравился молодой, красивый граф Карл-Мориц Линар, посланник саксонский. Г-жа Адеркас не только не препятствовала, но прямо благоприятствовала сношениям своей воспитанницы с ловким графом. Интрига обнаружилась летом 1735 года, и г-жа Адеркас потеряла место а граф Линар был отослан под благовидным предлогом обратно к саксонскому двору. Принцессу тем не менее через четыре года выдали замуж за принца Антона; 3 июля 1739 года пышно отпразднована была эта свадьба, а через 13 месяцев (12 августа 1740 г.) у молодых супругов родился сын Иоанн.
В это время здоровье императрицы уже стало внушать серьезные опасения. Возникал вопрос о том, кому поручить управление государством. Манифестом 5 октября 1740 г. государыня «определила в законные после себя наследники внука своего принца Иоанна». Но до совершеннолетия принца необходимо было назначить регента. Вопрос официально оставался нерешенным почти до самого дня кончины императрицы. Лишь 16 октября, за день до смерти, Анна Иоанновна регентом назначила Бирона. Манифест 17 октября 1740 года, извещавший о кончине императрицы Анны Иоанновны, давал знать, что согласно воле покойной, утвержденной ее собственноручной подписью, Империя должна быть управляема по особом у уставу и определению, которые изложены будут в указе Правительствующего Сената. Действительно 18 октября обнародован был указ, которым герцог Бирон, согласно воле императрицы, назначался регентом до совершеннолетия принца Иоанна и таким образом получал «мочь и власть управлять всеми государственными делами как внутренними, так и иностранными».
Хотя назначению Бирона в регенты способствовали важнейшие придворные чины и сановники государства (А. П. Бестужев-Рюмин, фельдмаршал Миних, канцлер кн. Черкасский, адм. гр. Головкин, д. т. сов. кн. Трубецкой, оберштальмейстер кн. Куракин, ген. пор. Салтыков, гофмар. Шепелев и ген. Ушаков), тем не менее сам Бирон сознавал всю шаткость своего положения. Регент поэтому начал свое управление рядом милостей: издан был манифест о строгом соблюдении законов и суде правом, сбавлен подушный оклад 1740 г. на 17 копеек, освобождены от наказания преступники, кроме виновных по двум первым пунктам: воров, разбойников, смертных убийц и похитителей многой казны государевой. В то же время сделано было распоряжение для ограничения роскоши в придворном быту: запрещено носить платья дороже 4-х рублей аршин. Наконец, дарованы милости отдельным лицам: кн. А. Черкасскому возвращен камергерский чин и дозволено жить где захочет. В. Тредиаковскому выдано 360 руб. из конфискованного имения А. Волынского. Все эти милости показывали, что и сам Бирон далеко не был уверен в прочности своего положения, а эта неуверенность, разумеется, еще более возбуждала против него общественное мнение. В гвардии послышались недовольные голоса П. Ханыкова, М. Аргамакова, кн. И. Путятина, Алфимова и др. Явились доносы на секретаря конторы принцессы Анны, М. Семенова, и на адъютанта принца Антона-Ульриха, П. Граматина. Движение это было тем опаснее для Бирона, что недовольные не только отрицали права герцога на регентство, но прямо задавали вопросы, почему же регентами не назначены были родители молодого принца? Естественно поэтому, что центрами этого движения против регента были принц Антон, а затем и сама А. Л. Еще за 11 дней до смерти императрицы подполковник Пустошкин, узнав о назначении принца Иоанна наследником, проводил мысль, что от российского шляхетства надо подать государыне челобитную о том, чтобы принцу Антону быть регентом. Хотя попытка Пустошкина не удалась, принц Антон тем не менее стремился переменить постановление о регентстве и по этому поводу обращался за советом к Остерману и Кейзерлингу, а также находил поддержку и сочувствие в вышеназванных представителях гвардии. Испуганный Бирон велел арестовать главных его приверженцев, а в торжественном собрании Кабинета министров, сенаторов и генералитета 23 окт. заставил Антона-Ульриха наравне с другими подписать распоряжение покойной императрицы о регентстве, а через несколько дней принудил принца отказаться от военных чинов. Самой гвардии грозил также разгром: Бирон поговаривал о том, что рядовых солдат дворянского происхождения можно определить офицерами в армейские полки, а места их занять людьми простого происхождения. Таким образом и эта попытка сделать принца Брауншвейгского регентом окончилась неудачей. Но кроме принца Антона, во всяком случае, не менее законные притязания на регентство могла иметь А. Л. Слишком слабая и нерешительная для того, чтобы самой осуществить эти притязания, принцесса нашла себе защитника в лице графа Миниха. Честолюбивый и решительный фельдмаршал рассчитывал, что в случае удачи он займет первенствующее положение в государстве и поэтому немедленно взялся за дело. Седьмого ноября А. Л. жаловалась фельдмаршалу на свое безвыходное положение, а в ночь с 8 на 9-е, с согласия принцессы, он вместе с Манштейном и 80 солдатами полка арестовал регента, ближайших его родственников и приверженцев. Самого герцога особая комиссия приговорила даже к смертной казни 7 апреля 1740 г., а Бестужева – к четвертованию 27 января 1741 г. Наказания эти, однако, смягчены: Бирон был сослан в Пелым, Бестужев – в отцовскую пошехонскую деревню на житье без выезда.
Таким образом 9-го ноября, по низвержении Бирона, А. Л. провозгласила себя правительницей. Странно было видеть бразды правления в руках доброй, но ленивой и беспечной внучки царя Иоанна Алексеевича. Плохое воспитание, какое она получила в детстве, не вселило в нее потребность к духовной деятельности, а при полном отсутствии энергии жизнь принцессы превращалась в мирное прозябание. Время она проводила большей частью лежа на софе или в карточной игре. Одетая в простое спальное платье и повязав непричесанную голову белым платком, А. Л. нередко «по несколько дней сряду сидела во внутренних покоях, часто надолго оставляя без всякого решения важнейшие дела, и допускала к себе лишь немногих друзей и родственников любимицы своей фрейлины Менгден или некоторых иностранных министров, которых она приглашала к себе для карточной игры». Единственной живой струей в этой затхлой атмосфере была прежняя привязанность правительницы к графу Линару. Он снова послан был в Петербург в 1841 г. королем польским и курфюрстом саксонским для того, чтобы вместе с австрийским послом Боттой склонить правительницу к союзу с Австрией. Для того чтобы удержать Линара при дворе, А. Л. дала ему оберкамергерский чин и задумала женить его на своей любимице – Менгден. Ввиду этой женитьбы Линар поехал в Дрезден просить об отставке, получил ее и уже возвращался в Петербург, когда в Кенигсберге узнал о низвержении правительницы.