Страница 8 из 114
Отец, конечно, не мог не заметить перемен.
— Ты должен быть немного экономнее, — сказал он, ухмыляясь. — Надеюсь, ты понимаешь, о чем я. Когда ты в последний раз менял повязку, то просто дрожал от усталости и невольно причинил мучения принцу. Ему пришлось стиснуть зубы, чтобы не закричать, но ты, видимо, этого даже не заметил.
Я попросил у отца прощения и с трудом объяснил Натаки, что, для того чтобы я мог хорошо лечить, мне необходимо Хотя бы четыре часа сна.
Наконец пришел день, когда Акинидад в первый раз смог встать. По этому поводу мы с отцом поспорили. Я считал, что еще слишком рано, и напомнил ему похожий случай.
Отец покачал головой:
— Тогда это был взрослый человек, почти сорока- лет. У десятилетнего мальчика кости срастаются намного быстрее. Принц мог бы встать уже четыре или пять дней назад.
Конечно, я подчинился. Прежде чем явить «чудо» перед глазами царствующей семьи, мы решили попробовать без зрителей. Акинидад тоже очень волновался. Он встал на правую ногу и, опираясь на меня, осторожно поставил левую на пол. Постепенно он наступал на нее все увереннее и уже без моей поддержки пересек комнату. Конечно, он еще заметно прихрамывал, но теперь левая нога у него выправилась и стала такой же длины, как и правая.
Затем мы перенесли принца во внутренние покои, где уже собралась вся его семья: родители, дяди и тети, двоюродные братья и сестры. Супруга правителя делала вид, что не замечает нас. Но когда она увидела, что ее сын подошел к ней почти не прихрамывая, она соизволила произнести:
— Он, конечно, еще немного хромает, но я думаю, что эти врачи могут быть нам полезны.
— Нога еще слаба, ваше величество. Должно пройти некоторое время, прежде чем кронпринц сможет бегать так же, как другие мальчики, — сказал мой отец правителю, склонившись перед ним в низком поклоне. Тот понял намек и не смог сдержать легкой улыбки.
Уже на следующий день мой отец был приглашен на прием и перед всем собравшимся двором объявлен «верховным царским врачом» и правителем области Нага. Затем, когда мы остались в узком кругу, правитель рассказал о своих планах и намерениях:
— Область Нага уже давно нуждается в хорошем правителе. Она состоит из маленького города на Ниле, вокруг него расположено несколько деревень и плодородные поля. Эта награда — больше, чем просто почетный титул, это выражение моей благодарности.
— Это для меня большая честь, но мы ведь договорились, что сможем уехать с сыном, когда кронпринц будет совсем здоров.
Правитель кивнул:
— Против этого я не возражаю. Но я хотел бы спросить тебя, верховный врач Геракл: что ждет тебя в Египте? Тебя и твоего сына там скорее всего считают погибшими. Вместо вас в войске уже давно другой врач. Так что тебе остается стать только частным врачом или надеяться на царскую милость. А в Александрии сейчас хватает и других забот. Ты уже немолод, Геракл, и тебе тяжело будет начинать все сначала. Другое дело — твой сын, перед которым открыты все пути. Здесь ты друг правителя, его верховный врач, правитель Наги. Ты мог бы передать свое искусство другим врачам. Можно было бы создать в Напате школу, где ты обучил бы своим знаниям более юных. Что ты скажешь на это?
Отец задумчиво кивнул:
— Могу я посоветоваться с сыном? Он-то, во всяком случае, может уехать?
Правитель поднялся:
— Ты тоже, если ты этого пожелаешь.
В этот вечер мы говорили с отцом допоздна.
— Если как следует все обдумать и взвесить, правитель прав. В Египте меня вряд ли ждет что-то хорошее. А тебе сейчас самое время становиться самостоятельным. Ты же не можешь всегда оставаться моим помощником, тебе надо идти своей дорогой. Итак, Олимп, я решил остаться здесь. А тебе я советую ехать в Сиену, чтобы разведать обстановку. Только не говори сразу с правителем города о Сатис, прошу тебя. Ты ведь можешь взять с собой свою рабыню, тогда тебе не будет одиноко в постели, и душа твоя будет спокойнее. Если для тебя не найдется места в Сиене или Элефантине, езжай дальше, в Мемфис или Александрию. В столице молодому врачу найти место достаточно легко.
Мне было трудно согласиться с решением отца. Хотя он, конечно, был прав: здесь он был знатным, уважаемым лицом, а в Египте ему пришлось бы все начинать сначала.
— Но тогда мы больше никогда не увидимся…
Невольно слезы побежали у меня по щекам. Отец ласково
потрепал меня по плечу, и я увидел, что глаза его тоже влажно блестят.
— Кто может знать это? Мерое собирается заключать мир с Египтом. Может быть, во время поездки правителя в Египет я буду его сопровождать. Во всяком случае, я ведь не покидаю этот мир, а Нил всегда был прекрасной дорогой.
Оставалось еще спросить Натаки. Конечно, я мог бы этого и не делать, ведь она была моей рабыней. Но я не хотел насильно увозить ее на чужбину. Она еще не настолько хорошо понимала по-гречески, так что мне пришлось попросить помощи переводчика.
Тот сначала не понял, чего я от него хочу:
— Рабыня? Зачем же ты хочешь у нее спрашивать? Она должна тебе повиноваться, вот и все!
— Я все же хотел бы спросить.
Он перевел, хотя и неохотно. Лицо Натаки исказилось, и она заплакала, выкрикивая что-то.
— Она говорит, что не хочет, чтобы ее продавали кому-то другому.
— Но ведь об этом и речи нет, — перебил я. — Я только спрашиваю, хочет ли она ехать со мной в Египет. Если она захочет остаться здесь, я, конечно, отпущу ее.
Переводчик ухмыльнулся:
— Это чужие обычаи, у нас такого нет. Раз раб, то всегда раб.
Потом он спросил ее.
— Она хочет ехать с тобой, все равно куда.
Я улыбнулся ей:
— Это будет для тебя не очень легко, Натаки. Тебе придется выучить греческий и египетский и привыкнуть к чужому для тебя миру.
Эту длинную фразу переводчик перевел всего несколькими словами, но я не стал особенно задумываться над этим. Потом Натаки рассказала мне, что он сказал только:
— Ты должна во всем слушаться своего господина.
Правитель устроил в мою честь прощальный прием, на
котором даже его супруга почтила нас своим недолгим присутствием и пожелала мне счастья и милости богов. Затем правитель пригласил меня в соседнюю залу. Он предложил мне присесть на скамеечку у его ног и сказал то, чего я совсем не ожидал:
— Олимп, на днях мне пришло в голову, как ты мог бы пригодиться мне в Египте. Тебе это тоже могло бы принести пользу. Ты станешь моим послом и передашь фараону мое предложение мира.
Он указал на свиток, который лежал перед ним:
— Послание написано по-египетски. Ты мог бы перевести его на греческий, а потом я поставлю свою печать и подпись. До границы тебя доставит лодка, а дальше доберешься сам — кошелек с добрым нубийским золотом облегчит тебе путь. Ну, что ты на это скажешь?
— 39 —
— Я очень благодарен тебе, ваше величество. Стать послом для меня очень почетно. Мой отец уже знает об этом?
— Да, я сказал ему. Он тоже считает, что это принесло бы тебе пользу. Твой статус посла сохранится до тех пор, пока ты не передашь этот свиток фараону или его супруге — понятно? — слегка усмехнулся он.
— Да, ваше величество.
Я перевел на греческий это небольшое послание. В нем Теритекас предлагал установить между Мерое и Египтом нейтральную, свободную от войск зону шириной в сто стадии.
После того как правитель подписал греческий текст, он передал мне еще какой-то предмет:
— Мой подарок фараонам. Это печать Бокхори, последнего египетского фараона, после которого власть над объединенным Египтом принял мой предшественник Шабако. Печать вырезана из лазурита, на ней стоит его царское имя Вакаре.
Он положил печать в полотняный мешочек и передал мне. Я принял ее с поклоном:
— Прекрасный подарок, ваше величество.
Мы с отцом решили, что он не будет провожать меня к лодке. Прощаться при всех было бы слишком мучительно. Я твердо верил, что мы еще увидимся, и это облегчало боль расставания. Напоследок отец сказал мне: