Страница 109 из 114
Однако чаще всего мы не делаем того, что думаем. Пока в голове у меня проносились подобные мысли, я разыскал отдел, где занимаются ядами.
Еще довольно молодой, но уже исполненный достоинства и важности учитель объяснял дюжине окруживших его учеников различие между минеральными и растительными ядами.
— Хорошо ли ты разбираешься в змеиных ядах?
Он спокойно окончил свое объяснение и повернулся ко мне.
— Сейчас как раз идет занятие, а через час я буду к твоим услугам.
— Я — Олимп, личный врач царицы. И ты нужен мне немедленно. Иди сюда!
Ученики посмотрели на своего учителя, тот кивнул и сказал, принужденно улыбнувшись:
— Покоряюсь силе, господа. Увидимся позже.
— Если ты хочешь сохранить свою должность и голову, то немедленно забудешь то, о чем мы будем сейчас говорить, — грубо оборвал я его. — В сущности, у меня к тебе только один вопрос: яд какой змеи убивает человека быстро и безболезненно?
Учитель не потерял своего спокойствия, и это вызывало к нему невольное уважение.
— Безболезненно, пожалуй, никакой, но быстро… Это зависит от возраста человека, его физического состояния, а также от самочувствия змеи. Если незадолго до укуса она уже выпустила свой яд, то иногда второй укус может даже оказаться не смертельным. Люди по-разному реагируют на яд: дряхлый старик умрет быстрее, чем молодой мужчина, полный сил, дети более восприимчивы к нему, чем взрослые, и так далее.
— Хорошо, тогда я уточню свой вопрос. Яд какой змеи может убить даже молодого и полного сил человека?
— Пойдем!
Через какую-то боковую дверь он провел меня в маленький внутренний дворик, уставленный с двух сторон рядами. клеток разной величины, все с. металлической решеткой.
— Это наша змея-урей, — кивнул учитель. — Она очень священная и очень ядовитая. Священная только для египтян, а ядовитая для всех людей, любого возраста, пола и цвета кожи.
Змея лежала спокойно, ее холодные глаза уставились в пустоту. Трудно было судить о ее длине, но, вероятно, она составляла не меньше шести футов.
— Мы держим ее в тени, тогда она более вялая и не такая агрессивная.
— А она… уже убивала человека?
— Ну да, уже многих. По возможности, я стараюсь использовать во время занятий приговоренных к смерти. Тот, кого должны заживо сжечь на костре, действительно благодарен, если эту казнь ему заменяют укусом змеи, — а ученики при этом учатся.
Он посмотрел на меня с удовлетворением.
— Могу я еще чем-то быть полезен?..
— Да, я хотел бы увидеть, как действует укус этой змеи на человека лет сорока.
Учитель посмотрел на меня долгим взглядом, в котором мелькнуло что-то вроде любопытства.
— В самом деле? Это должен быть мужчина?
— Лучше женщина.
— За это придется заплатить.
— Сколько бы это ни стоило, — усмехнулся я.
— Приходи сюда завтра днем около трех.
— Хорошо. И еще один вопрос: если змея укусит, как скоро у нее вновь будет достаточно яда?
— Не беспокойся, Олимп. Она не израсходует весь свой яд за один укус. С помощью опытов было установлено, что запас яда у этой змеи полностью возобновляется за двадцать четыре часа.
Должно быть, это был конец июля; в эти дни император решил добиться победы хотя бы на море и собрал в восточной гавани все оставшиеся немногочисленные суда.
Царица приказала вынести из дворца все свои драгоценности — прежде всего украшения: короны, диадемы, цепочки, браслеты, кольца и пекторали заполнили несколько корзин. Затем последовали роскошные одеяния, дорогие ткани, золотые пояса, сандалии и пышные парики. Из золота и драгоценных камней она приказала взять только самые дорогие: здесь было несколько кожаных мешочков с лазуритом, бирюзой, карнеолом, а также несколько дюжин не встречающихся здесь смарагдов, или изумрудов, и рубинов — было чем залюбоваться. А жемчужины! Большие и маленькие, круглые и овальные, всевозможных цветов: молочно-белые, коричневатые, зеленоватые, красноватые, серые и черные.
Я рассматривал все эти сокровища, собранные в аудиенц-зале, и, когда вошла царица, состроил насмешливую мину.
— Ты думаешь, я все это хочу прихватить с собой туда, в царство теней? Да, может, и так, но главная причина в том, что я не хочу оставлять их римлянам. Октавий постоянно нуждается в деньгах. Конечно, кое-что ему достанется, но только не самое лучшее. Пусть оно лучше сгорит в огне. Вот, взгляни!
Она подняла массивную золотую чашу с ручками.
— Она принадлежала еще моему предку, Птолемею Сотеру, первому греческому царю Египта. Она весит не меньше четырех или пяти аттических мин, а посмотри на эти рисунки!
По краю чаши были изображены двенадцать подвигов Геракла. Чеканка была выполнена очень искусно, и, хотя размер ее не превышал длины большого пальца, все детали были обозначены очень живо и четко, так что можно было разглядеть нечеловеческое напряжение на лице героя, боровшегося с Немейским львом, и казалось, что слышишь свирепое рычание Кербера.
Клеопатра осторожно положила прекрасный сосуд. Позади открылась дверь и вошла Шармион.
— Подожди минутку, дорогая. Ты был в мусейоне?
— Да, царица. Быстрее всего убивает яд змеи-урея. Но если уж нет другого выхода, то я бы все же посоветовал тебе меконий. Если подмешать определенную дозу в вино или медовый напиток, то ты просто уснешь…
— Вот именно! И через какое время после этого наступит смерть?
— Через час, может быть, два…
Лицо ее посуровело, и на лбу появились морщинки.
— А если за это время римляне заставят меня принять рвотное, то я окажусь у них в руках, понятно? Живая! Для меня риск слишком велик. Если я все же пойду на это, то смерть должна быть почти мгновенной, так что, если Октавий и попытается помешать мне, надо, чтобы все было кончено еще прежде, чем он успеет открыть рот. Вот как должно быть, Гиппо, и никак иначе!
— Завтра утром я пойду в мусейон и возьму змею. Но прежде я еще испытаю ее.
Она кивнула, как бы говоря, что дальнейшее ее не интересует. Я спросил об Ирас и узнал, что она в гробнице: наводит там уют.
— Уют?
— Да, Гиппо, уют — на время и навсегда-.
В мусейоне меня уже ждали. В зале, где проходят занятия, я увидел какую-то женщину. Она сидела, привязанная к табуретке, а конец веревки держал служитель, стоявший позади нее.
— Это Лейкотея, — кивнул учитель. — Ее схватили, когда она пыталась отравить своего третьего мужа. Первый был еврей, второй египтянин, а теперь она хотела проделать это с греком, но тот оказался хитрее. Ее приговорили к сожжению заживо, так что она может быть благодарна нам за то, что ее избавили от такой ужасной смерти. Правда, Лейкотея?
Крепкая, не особенно привлекательная женщина молча кивнула головой. Учитель пожал плечами.
— Ну да что тут говорить! Итак, приступим!
Служитель провел женщину во двор — та почти не сопротивлялась. В это время учитель палкой расшевелил урея. Змея зашипела, высовывая язычок. Дальше все произошло очень быстро, как будто было уже давно отработано. Учитель открыл крошечную дверцу сбоку клетки, служитель повалил женщину наземь и просунул ее правую руку в отверстие. Я смутно успел заметить, как змея укусила ее и вновь отпрянула. Лейкотея приглушенно вскрикнула, забилась в судорогах, глаза ее закатились, дыхание становилось все поверхностнее и вскоре прекратилось.
Я осмотрел ее: все, что указывало на причину ее смерти, были две маленькие красные точки на подушечке большого пальца.
— Ну, — взглянул на меня учитель, — я не слишком много наобещал тебе?
— Нет-нет, все в порядке. Прикажи тотчас же доставить эту змею в Брухейон, в дом личного врача Гиппократа — так зовут меня при дворе.
— Твое имя здесь знает каждый! — с наигранным почтением воскликнул учитель.
Этого человека ничто не могло вывести из равновесия. Даже туго набитый кошель с серебром не вызвал у него почти никакой реакции. Он только слегка наклонил голову и сказал:
— Всегда к твоим услугам, досточтимый Гиппократ.