Огонь

А муравьи? Многие годы одни и те же приемы, охотничьи уловки, форма жилищ. Где же здесь развитие? Где разум?

Что ж таки могло заставить муравьев прервать тысячелетний застой? Что сплотило их в эти сверкающие колонны и двинуло вперед?

От наступающей фаланги невиданного врага во все стороны разбегались люди. Некоторые спешили под защиту стен Юта, кое-кто из рыбаков – к своим хижинами, надеясь укрыться там. Внизу у ворот суетливо перебирали ногами два сторожевых бурака. Рядом, сжимая руками неуклюжие костяные гарпуны, кучкой собирались люди, возбужденно переговаривались. Створки ворот были пока открыты. В них сплошным потоком вбегали семьи рыбаков из тех, что жили поблизости. Навьюченные какими-то узлами женщины тянули за руки раскапризничавшихся детей, прижимали к груди спеленатых младенцев.

– Управителю Соогу сообщили? – спросил Имар.

– Д-да… да, – неуверенно промямлил Хлом, – я послал прислужника.

– И что?

– Он еще… н-не возвращался.

Вдруг на глазах у Имара войско неведомых врагов разделилось на две неравные части. Большая, рассыпавшись полукругом, продолжила свое слитное движение в сторону ворот, а несколько десятков шестиногих чудовищ с невероятной, возможной только для насекомых скоростью устремились вдоль берега темноводного Не спеша. Здесь стоял большой деревянный навес для хранения рыбы, сушились рыболовные сети. Между ними то и дело мелькали фигурки людей. Заметив опасность, они засуетились, заметались в лабиринте растянутых на кольях ловчих снастей. В панике люди запутывались в них, падали, бились, словно мухи в паутине. Некоторые, собрав остатки мужества, острогами и гарпунами попытались встретить накатывающуюся с востока смертоносную волну.

Муравьи налетели на немногочисленную группу защитников, как песчаная буря. Два человека покатились по земле, сбитые ударами зазубренных передних лап. Жвалы насекомых работали как ножи, отгрызая неумелые руки прямо вместе с оружием – рыбаки привыкли острожить рыб с борта плоскодонок, а там нужна сноровка и меткость, никак не сила. Молниеносно подныривая под гарпунье жало, муравьи беспощадно вцеплялись в ноги людей, бывало, что и скусывали их начисто. Кровь заливала прибрежный песок, бездыханные, изуродованные тела валились как подкошенные. Гарпуны бессильно скользили по крепкой броне муравьев, лишь царапая хитиновую оболочку. Рыбаки пытались бить муравьев по глазам – бесполезно. Даже полностью ослепленный шестиногий продолжал сражаться – глаза для этого ему были не нужны. Цепочка людей редела, они пятились под напором хитиновой фаланги, оставляя на песке неподвижные тела.

Но вдруг один муравей и, почти сразу же, другой замерли на месте… а вот и третий! Передние ноги подкосились, и тела в исцарапанной броне повалились набок, бессильно цепляя воздух скрюченными лапами.

Кто-то из оборонявшихся – похоже, недавний выходец из пустыни, не забывший еще, как бороться со скорпионами и фалангами, – метко и сильно бил костяной острогой в сочленение тоненьких хитиновых пластин между муравьиной головой и туловищем. Туда, где прячется самая уязвимая часть любого насекомого – мозг. Смертельные удары разили муравьев наповал. Это приметили и другие рыбаки, попытались повторить сноровистые движения бывшего пустынника. Пусть пока действовали неумело, пусть получилось не сразу и не у всех, а кое-кто поплатился за этот бросок жизнью, – но еще четыре чудовища, совсем недавно казавшиеся неуязвимыми в своей хитиновой броне, медленно, будто не веря в собственную гибель, осели на песок. Двух муравьев подняли на острия сразу несколько человек, неимоверным усилием отбросили, опрокинули шестиногих на спину, прямо в гущу наступающих собратьев. Ослепленные боем передовые муравьи, не разобравшись, вцепились в них жвалами – этой сумятицей немедленно воспользовались рыбаки, и сразу три остроги нашли свою цель.

Насекомые ослабили натиск на немногочисленных уже гарпунщиков, стали вести себя осторожнее. Многим людям за спинами оборонявшихся это спасло жизнь – они успели выскочить из перепутавшихся сетей и со всех ног устремились к воротам Юта. Некоторые сталкивали в воду плоскодонки, что подсыхали на песке, разумно рассудив, что в воде-то уж точно никакие шестиногие убийцы их не достанут.

А на берегу рыбаки продолжали медленно пятиться, меткими ударами осаживая не в меру ретивых насекомых, потом словно по команде перемахнули через растянутую сеть, выдрали колья и повалили ее прямо на муравьев. Стройная фаланга муравьев была разрушена, и теперь уже шестиногие беспомощно бились в сетях, а неумолимые остроги собирали свою смертельную жатву.

Хлом и Имар ошеломленно наблюдали со сторожевой площадки за этим отважным сопротивлением. Помощник пробормотал:

– Я скажу Управителю про их мужество. Он милостив и справедлив… Все будут награждены.

От наступающей на поселок армии отделился еще один отряд сотни в полторы муравьев. Невидимый командир шестиногих направил подкрепление своему завязшему передовому отряду. Со стены поселка их было видно хорошо, а вот люди на берегу могли и не заметить новую опасность. Если рыбаки, увлеченные битвой, промедлят еще какое-то время, то муравьиная фаланга, получив подмогу, прижмет храбрых гарпунщиков к дощатой стене сушильного навеса и истребит всех до единого.

Фефн понял это почти одновременно с Имаром – ну, может, на мгновение раньше – и поразился сметливости гонца. Вот кого следовало ставить помощником Управителя, если уж не нашлось в Юте толковых самок! Нет, непременно нужно будет сместить Управителя Соога и поставить на его место кого-нибудь посмышленей! Хотя бы того же Шихха…

– Хлом! – закричал Имар почти в самое ухо помощника. – Надо послать туда гонца! Предупредить их! Пусть уходят, срочно. Их слишком мало… Они же погибнут зря!

– Да… да… – растерянно шептал тот. – Конечно… Только надо… подождать приказа Управителя. Без него нельзя.

Без подсказки своего повелителя Хлом не мог решиться ни на какое активное действие, он слишком привык исполнять чужие приказы, передавать чужую волю, ни за что не отвечая.

Мысли Имара носили такой явственный отпечаток неприязни к помощнику, что до сих пор образ Хлома сопровождался словами «мямля, трус!».

Что такое «мямля», Фефн не знал, а соответствующего образа мозг Имара предложить не смог – ведь человек спал и видел сон, хотя и по приказу Повелителя. Зато смертоносец хорошо понимал значение слова «трус», и его недовольство Хломом, а также Соогом, который выбирает таких безынициативных помощников, усилилось. Выросло до такой степени, что люди в комнате начали ощущать его физически – как неприятный, болезненный зуд. И если девушки к всплескам эмоций Младшего Повелителя были привычны и ничем не показали своих чувств, то спящий гонец беспокойно зашевелился, что-то бессвязно пробормотал. Служительница склонилась над ним, прошептала несколько успокаивающих слов, погладила покрытый испариной лоб Имара. Гонец успокоился, замолчал, дыхание его выровнялось.

Ладно, Соог, Хлом – это все потом. Сначала надо до конца понять, что же все-таки произошло…

Имар, уразумев, что от помощника толку немного, не стал дожидаться возвращения прислужника с приказами Повелителя Соога. Он вихрем скатился с площадки, промчался через огромный, вытоптанный многими сотнями ног и лап внутренний двор и стремительной молнией выскочил в ворота. Кто-то из рыбаков крикнул ему вслед:

– Стой, Имар! Куда? Назад!

Но где там! Недаром он был гонцом, еще с детства тренировал ноги, развивал дыхание. Измерил вдоль и поперек почти весь Третий Круг. Имар несся с такой скоростью, что волна муравьиного подкрепления, на которую он то и дело оглядывался, казалось, стояла на месте. Глаза заливал пот, мутная пелена застилала все вокруг, но Имар не снижал темп. Если он опоздает, то люди, так самоотверженно сражавшиеся, погибнут бесславно, и не спасет их на это раз охотничье мастерство бывших пустынников.

А Младший Повелитель, в который уже раз за этот день, поразился человеческим способностям – и тому недоступному смертоносцам чувству, которое люди зовут самопожертвованием. Ни один из Повелителей никогда не бросился бы вот так, без оглядки, рискуя своей жизнью, спасать сородичей. По приказу – да, конечно. Попавшему в беду смертоносцу стоит только послать сигнал – и на подмогу вылетит патрульный шар, а то и два. Но исключительно по приказу Повелителя. И уж тем более не щадят себя смертоносцы, когда есть подозрение на смертоубийство, когда велика возможность, что кто-то из двуногих поднимет руку на их сородича. Дозоры прочесывают пустыню, убивают слуг без разбора, и бывает, что пропадают без вести во время пылевых бурь и песчаных буранов. Но все это – не из добрых чувств к пропавшему собрату – просто таков закон, слово Смертоносца-Повелителя.