Заарин

— Еще и утиные, — добавила мать. — Головка яичком — это очень хороший знак, но посмотри, любимый, нет ли на его теле родимых пятен в форме рыбы? Это к богатству и благополучию…

— Вообще ни одной родинки, — сказал Ю Цун, осмотрев младенца.

— Может, еще появятся… — Чжоу Мэйхуа не сумела скрыть некоторое разочарование.

— Нашел! — воскликнул вдруг ее муж. — Родинка прямо под левым сосочком!

— На что она похожа? — Жена аж привстала с кровати.

— Не знаю даже… — ответил Ю Цун, поднеся младенца к глазам, — вроде бы на кошку… или, может, тигра… да, скорее, на Тигра, приготовившегося к прыжку!

— Значит, наш сын будет военным, — сказала чуть разочарованная Чжоу Мэйхуа, — и это неплохо…

Ю Цун, напротив, радовался:

— Мы назовем сына Чжаньху — сражающийся тигр! Он прославит свое имя, как великий богдо Чингисхан!

Как всегда, родители ошибались. Их сыну была уготована совсем иная судьба…

Дверь без стука распахнулась, и в тесную клетушку вошел хозяин турбазы, а следом за ним протиснулись двое молодых мужчин в форме полиции, бурят и русский.

— Вот они, — сказал хозяин, пряча от своих работников глаза.

— Отлично. — Бурят с лейтенантскими звездочками на погонах раскрыл китайские загранпаспорта и, коверкая слова, прочел в них английскую транскрипцию имен гастарбайтеров. Те молчали.

— Вы арестованы, — сказал лейтенант.

— Водэ тянь… — пробормотала Чжоу Мэйхуа, что на русский язык можно перевести, как «о господи…».

— Не банимай! — с жизнерадостной улыбкой объявил Ю Цун.

— Они что, не знают русского? — спросил второй полицейский с сержантскими лычками на погонах.

— Еще вчера знали, — ответил хозяин турбазы.

— Все ясно с ними, — усмехнулся лейтенант и, повернувшись к китайцам, сказал: — Пять минут вам на сборы.

Новорожденный Чжаньху заплакал только теперь…

Ребята одни возвращались в Иркутск на джипе Артема.

— Стас, что ты там гениальное успел написать? — спросил Артем.

— Сам толком не помню. — Стас достал из кармана листок и попытался разобрать написанное. — Я был в измененном состоянии сознания.

— Именно в таком состоянии все лучшее и пишется, — заметил Артем. — Давай, не скромничай, пусть все поэты от Гомера до Бродского икнут одновременно!

— Стихотворение детское, точнее, псевдодетское, так что икать предстоит твоему любимому Хармсу, но про любовь, большую, чистую и, как положено, трагическую! — объявил Стас.

— Читай, мне страшно интересно! — приободрила его Джина, и он начал с пафосом:

— Ура, про сопли! — захохотал Артем. — У тебя, случаем, насморка нет? И правильно, кстати, будет «в носу», а не «в носе»! Русскую грамматику покуда никто не отменял.

— Правильно так, как у автора, — заступилась за поэта Джина. — Читай дальше, он тебе просто завидует!

И Стас дочитал стихотворение до конца.

— Классно, Стас! — похвалила Джина. — А про кого твой стишок?

— Сама догадайся…

Артем рулил, посматривая время от времени в зеркало на Джину, и думал с улыбкой:

«Зря мы волновались со Стасом, девчонка ну ни капельки не изменилась, и это очень хорошо… Впрочем, почему она должна была меняться? Что за чушь лезет мне в голову?»

Все-таки хорошо они отдохнули втроем у дяди Васи в деревне Хужир! Позагорали классно, поприкалывались и даже поплавали вместе со Стасом в ледяном Байкале…

Ближе к вечеру того же дня уже в «боинге», летящем из Иркутска в Москву, Дмитрий Хандагуров, заботливый супруг и будущий отец, нежно взял беременную жену за руку и сказал:

— Все-таки хорошо мы провели отпуск, а еще говорят, в России негде комфортабельно отдохнуть… Как-нибудь приедем еще на Байкал?

— Обязательно! — ответила Татьяна. — Больше никаких Египтов и Турций, только сюда, на Ольхон, чудное место!

Таллинские Хандагуровы были уверены, что провели отпуск на исторической родине.

И не они одни были введены в заблуждение. Дружная семья Владимира Атановича Шамбуева, например, давным-давно мечтала в полном составе отдохнуть где-нибудь на Байкале, и теперь их мечта сбылась.

Нина Павловна Забазнова, вернувшись в лицей после взятых отгулов, была крайне удивлена поведением некогда пылкого любовника, Валентина Петровича Вереникина, который, к счастью, полностью излечился и теперь проходил обследование в надежде снова преподавать, но, к величайшему сожалению Нины Павловны, ее демонстративно игнорировал, увы…

Тетка завуча, Татьяна Ивановна, об инвалидной коляске уже и не вспоминала. Абсолютно здоровая и будто помолодевшая, она возвращалась в Москву тем же рейсом, что и Хандагуровы, обдумывая в полете, как станет судиться с домом престарелых, коему передана была в собственность ее московская трехкомнатная квартира. Умирать Татьяна Ивановна и не думала, отнюдь…

Наталья Лунева в кои веки выбралась к родному брату в Хужир. На выходные ожидала приезда мужа Тимофея, заядлого собутыльника Василия. Только об этом женщина и беспокоилась. С тех пор как бросила сама, терпеть не могла пьянок… Дочка утром с друзьями решила вернуться в Хандабай. Мать ее отпустила — не пропадет, не маленькая.

Юрий Беликов возвращался в своей «японке» один. Он был отправлен на остров сутки назад. После двух массовых убийств, потрясших Иркутск, еще и на ольхонской турбазе какие-то ненормальные взяли в заложники группу отдыхающих. К счастью, все благополучно завершилось, конечно, не для террористов — их всех до единого пришлось уничтожить при штурме. Зато заложники не пострадали, слава богу…

Вот только зачем начальство навязало ему выжившего из ума подполковника-отставника, руководителя Лаборатории по изучению аномальных явлений? — думал капитан юстиции, а теперь еще и штатный переговорщик с террористами. Не было и не могло быть от подполковника никакой пользы, только морока одна — всюду он лез со своими тупыми советами.

Степан Юрьевич Есько, как и его сотрудница Марина Младич, на спортивной машине которой они ехали по Качугскому тракту, имели на сей счет иное мнение, прямо противоположное мнению еще молодого, но уже туповатого служаки. Гибели заложников вряд ли возможно было избежать, кабы не их направленное вмешательство в сознание террористов не без ритуальной помощи местного шамана Василия Шарменева.

А тот продолжал обучение Ивана, время от времени прикладываясь к бутылке коньяка, не забывая, впрочем, напомнить ученику, что эту его вредную привычку перенимать совсем не обязательно. Оба они, как и все остальные, о мстительных происках духа заарина даже и не слышали. Не считая, конечно, всезнающей Матери Хищной Птицы да еще эмбриона в чреве Татьяны Хандагуровой, пребывающего в Бардо Утробы. Тот обладал сверхсознанием Бардо, а потому ведал, что с ними со всеми произошло. Впрочем, спустя девятнадцать недель он появится на свет в Срединном мире и все забудет, увы…