Запад

— Рваг помер! — с радостным удивлением воскликнул коренастый мут с уродливым шрамом через всю морду. Обвел сородичей хитрым, с прищуром, взглядом и заявил: — Теперь я главный! И его баба — моя!

В одну секунду в подвале стало тесно. Муты бросились друг на друга, словно по отмашке невидимого судьи, воздух наполнился свирепым рычанием. Одновременно с воинами в драку пустились самки: похоже, им тоже было что делить.

Книжник лихорадочно шарил глазами в поисках выхода. Темный провал двери мелькал за спинами дерущихся, прорваться туда не было никакой возможности. Зато удалось осторожно подползти и дотянуться до рассыпавшейся охапки ядовитых стилов — как раз под застывшей рукой сдохшего главаря. Книжник успел схватить несколько опасных металлических предметов, когда почувствовал, что его настойчиво тянут за ноги. Обернувшись, увидел, что это «детишки», решившие, очевидно, взяться за него «под шумок». Книжник принялся отчаянно отбрыкиваться, но без толку: муты-подростки были куда сильнее его.

В руках тощего, но жилистого «мальчугана» мелькнуло длинное кривое лезвие:

— Череп — мой!

— Дашь поиграться? — шмыгнув носом, заклянчил какой-то карапуз.

— Хотите посмотреть, как сердце в руке прыгает? — с любопытством разглядывая человека, поинтересовался еще один юный хирург. Не очень умело примерился своим кошмарным тесаком в районе грудной клетки.

— А я печенку люблю! — с обезоруживающей непосредственностью улыбнулась Книжнику тощенькая девочка с шерстью на голове, заплетенной в подобие множества афрокосичек.

Наверное, именно иллюзия того, что перед ним — обыкновенные человеческие дети, остановила семинариста от того, чтобы швырнуть в маленьких монстров по ядовитому дротику. И эти потерянные секунды наверняка стоили бы ему жизни. Но произошло что-то необъяснимое: с воплями ужаса маленькие нео бросились врассыпную.

Книжника накрыла широкая тень.

— Жив? — коротко бросил знакомый голос.

— Я… — начал было парень, но тень уже исчезла.

И подземелье наполнилось звуками схватки. Откуда только взялись силы: Книжник перекувырнулся, мельком осматриваясь, до боли сжав пальцами стилосы. Знакомая фигура была теперь в самом центре свалки, и всю свою ярость муты переключили на природного врага — человека. Хотя количественно нео просто подавляли, хладнокровный вест, видимо, решил, что внезапность на его стороне. Пожалуй, первые секунды схватки так оно и было, о чем свидетельствовало несколько порубленных, корчащихся в агонии тел. Но муты были неплохими воинами и даже без вожака быстро организовались и взяли веста в кольцо, не давая тому пользоваться своим главным преимуществом — мощным, всерубящим клинком. Теперь у нео были неплохие шансы улучить момент и достать врага ударами длинных корявых пик в спину.

Что-то новое включилось в душе Книжника, захватило его, прогоняя страх, придавая сил, подталкивая к действию.

— Эй, твари!!! — заорал парень, вскакивая на ноги.

Десяток искаженных злобой морд разом повернулись в его сторону.

— Кто на меня, слабаки?!

Книжник сам обалдел от собственной наглости. Особенно когда от толпы, наседавшей на веста, отделились четверо и подались в его сторону. Это был критический момент, тот самый, когда надо побороть ватное, непослушное тело — и совершить действие.

— А-а!!! — заорал Книжник, вкладывая всю свою невеликую силу в единственный мощный бросок.

Три стила из ладони ушли веером. Один воткнулся ближайшему муту в плечо, два — эффектно вошли в глаз и в лоб тому, что был по центру. Останавливающее действие этого оружия невелико — нео с торчащим из плеча металлическим стержнем продолжал надвигаться, не заметив попадания, успел даже замахнуться массивной заточкой из куска арматуры, когда почувствовал действие яда. Призадумавшись, опустился на цементный пол, вытаращился в пустоту перед собой — и тихо издох. Одновременно с ним, хрипя, повалился средний — все еще пытаясь выдернуть железный стержень из глазницы. На двоих оставшихся происшедшее не произвело должного впечатления: они продолжали надвигаться на пленного, один — вращая палицей, сооруженной из куска водопроводной трубы, другой — поигрывая железным шаром на ржавой цепи.

В потной ладони семинариста оставался лишь один отравленный стилос, который он и швырнул в ближайшего мута. Тот умудрится сбить его на лету коротким движением палицы, и Книжник в ужасе вжался спиной в холодную бетонную стену. И когда оскалившийся от злобного удовольствия нео уже бешено крутил свою цепь, чтобы метко выпустить железный шар в лоб беззащитной жертвы, голова его вдруг съехала на бок, не теряя застывшего на ней выражения. Пальцы выпустили цепь, и шар с треском врезался в потолок, куда мигом позже из артерий ударили брызги горячей крови. Обладатель палицы не успел удивиться участи соплеменника, так как был занят сбором своих рассыпавшихся по полу потрохов.

Надо же — весту хватило нескольких секунд, чтобы уложить добрый десяток мутов, на миг отвлекшихся на крик пленника, да еще и подоспеть на помощь попавшему в переделку спутнику. Что и говорить — воин с Запада знал свое дело.

Наступившую вдруг тишину нарушали лишь тихие стоны и бульканье выталкиваемой умирающими телами крови. Переступив через трясущегося в агонии мута, к Книжнику подошел вест. Внимательно оглядел бледного, дрожащего от пережитого ужаса семинариста, едва заметно улыбнулся. И, уже отвернувшись, небрежно, через плечо бросил:

— Зови меня — Зигфрид.

Глава четвертая

НА ЗАПАД

Некоторое время Книжник приходил в себя, наблюдая за тем, как вест деловито обходит помещение. В руке чужеземец продолжал сжимать меч — им он водил над пыльной поверхностью, отбрасывая какие-то тряпки, обрывки шкур, кости. Похоже, он что-то искал здесь, среди устроенного им самим царства мертвых. Тем временем костер по центру ослабевал, и света в подземелье становилось все меньше. Решившись, Книжник спросил:

— Почему ты сначала бросил меня, а после решил вдруг спасти? — Он сделал паузу и добавил: — Зигфрид…

Чужеземное имя звучало непривычно, резало слух. Однако стоило ценить жест, сделанный высокомерным вестом. Наверное, это следует почитать за великую честь — звать по имени того, кто не откликается на меньшее, чем «повелитель». Что ж, и на том спасибо.

На этот раз вест не стал принимать высокомерную позу, а ответил просто:

— Нужно узнать было, где у них гнездо. С твоей помощью решил я сделать это.

Книжник оторопел:

— Так я был приманкой?!

— Конечно, — спокойно ответил Зигфрид. — Я и не думал, что ты на большее способен.

— Ну спасибо тебе на добром слове! — В голосе семинариста отчетливо сверкнули ядовитые нотки. Куда-то ушла обычная робость, уступив место раздражению. — Хорош союзник, ничего не скажешь! Знаешь, как это у нас называется? Предательство, вот как!

— Я же успел до того, как тебя убили, — спокойно возразил вест.

— Да я чуть со страху не окочурился! — заорал парень, до боли сжав кулаки. Еще немного — и он бросился бы на веста, рискуя напороться на небезызвестный клинок. — Меня эти мальцы проклятые чуть на игрушки не порезали!

— Зато получил ты возможность проявить себя, — хладнокровно заметил Зигфрид. — И теперь вижу я, что воином и впрямь хочешь стать ты.

— Да я… Тебя… — Книжник задохнулся от ярости.

— Хочешь напасть на меня? — с интересом произнес вест.

— Я не буду звать тебя Зигфридом, много чести! — выпалил Книжник. — Буду звать просто — Зиг!

Вест недоуменно посмотрел на разбушевавшегося спутника и вдруг расхохотался — громко, раскатисто. Вся злость семинариста немедленно испарилась, он даже почувствовал, что краснеет от стыда за собственный страх, глупость и несдержанность. Смех Зигфрида оборвался, и вест сказал уже со свойственным ему спокойствием:

— Боги с тобой, зови меня Зигом. В конце концов, ты почти что жизнь мне спас.

— Почти что? — Книжник недоуменно пожал плечами.