Чужие грехи

Мармелот, явно удивленный встречей с таким странным существом, остановился, зашипел и выгнул спину, как испуганный кот. Крогер же, ничуть не смущенный появлением короля джунглей, превосходящего его размерами раза в два, бросился вперед. Щелкнув огромными челюстями, рептилия сомкнула их вокруг головы и шеи могучего хищника.

Попавшись, как кот в банку, мармелот отчаянно затряс головой, царапая когтями чешуйчатое горло или живот – не знаю, как правильно назвать, – противника, и вслепую заметался. Наконец он перевернулся на спину и вцепился в соперника передними лапами, разрывая тело того до костей своими жуткими когтями. Тем не менее громадные челюсти не разжимались. Более того, они сжимались все крепче и крепче, погружаясь все глубже в плоть извивающейся кошки.

Борьба стихала, но чем меньше звуков издавали бойцы, тем громче и тревожнее становились звуки вокруг. Явно привлеченные шумом и запахом крови, обитатели холмов подступали все ближе к месту битвы. Безумные вопли печальников да истерический смех хохотунов, вместе с ночными криками других зверей создавали потрясающий эффект.

Если мы сейчас же не отыщем безопасное мест/), вскоре станем добычей одного из этих хищников-.

Приказав Лорали оставаться в кустах, я метнулся к костру, схватил горящую ветку и швырнул ее в пещеру. Оттуда никто не кинулся на меня, и я стал заглядывать внутрь. При свете горящей ветви я увидел, что пещера мала и, очевидно, пуста, если не считать груды сухих папоротниковых ветвей у задней стены.

Войдя, я подхватил мой факел и оглядел груду. Очевидно, ветки служили гнездом, ибо посреди них лежало округлое яйцо зелено-желтого цвета – того же окраса, что и чешуя крогера.

Торопливо выскочив из пещеры, я негромко окликнул спутницу:

– Быстро заноси в пещеру дрова, а я сооружу заграждение.

Пока мы трудились в лихорадочной спешке, грозные звуки снаружи приближались. Борьба мармелота с крогером совсем прекратилась, а костерок наш почти догорел.

Обильно пропотев от яростной работы, я, закладывая вход в пещеру, оставил небольшое отверстие, сквозь которое мог протиснуться лишь человек.

Лорали тем временем перетащила в пещеру все заготовленные дрова и теперь ожидала меня внутри, в темноте.

Подхватив из останков костра горящий прут, я протиснулся через оставленную дыру и передал факел принцессе, а сам заложил отверстие приготовленным камнем. И только я сделал это, как в свете оставшихся углей появилась полудюжина серых хищников, которые и принялась рвать на части застывших в смертельной схватке двух могучих соперников.

Разглядывая зверей сквозь щели в камнях, я узнал в этих тварях печальников. Вскоре к ним подключились более трусливые хохотуны, и над кровавой трапезой разнеслись рев, рявканье и ворчанье.

Мне не хотелось разводить костер в пещере, поскольку она никак не проветривалась. Но делать было нечего, и я уже принялся складывать дрова, когда к каменному барьеру подобрался хохотун, принюхался, отдернул голову и издал тот самый жуткий звук, по которому эти звери и получили свое название. Я набросал на баррикаду несколько прутьев и поджег их той же горящей веткой. И вовремя. Привлеченные криком собрата, хохотуны уже подобрались ко входу и принялись принюхиваться и царапать камни когтями.

Дым поначалу чуть не придушил нас, заставив прослезиться. Но когда он потянулся в отверстия между камней, звери отпрянули.

Вскоре влага древесины испарилась, и дыма стало меньше. Потихоньку подкладывая дрова, я смог отрегулировать процесс так, что дым можно было терпеть.

Глянув поверх огня на мою спутницу и уже собравшись заговорить с ней, я увидел, что, несмотря на все страхи, она уснула, вымотавшись до конца. Она лежала на боку, подложив под голову с разметавшимися волосами белую руку, выделяясь соблазнительными изгибами тела на фоне дымной атмосферы пещеры.

Не обращая внимания на жуткий шум снаружи, я наконец задремал. Дважды я обнаруживал, что клюю носом, и пробуждался, подгоняемый мыслью, что костер погаснет.

Взяв трехфутовую ветку папоротника, я положил один ее конец в огонь, а другой обхватил ладонью. Пока пламя доберется до моей руки, я смогу поспать по крайней мере минут десять.

Проснулся я внезапно. Сквозь отверстия в баррикаде проникал дневной свет. Костер прогорел до углей, а ветка, которую я держал, погасла в футе от моей ладони. Напротив безмятежно спала Лорали.

Рядом с углями костра у входа в пещеру лежали начисто обглоданные кости мармелота и крогера. Вытоптанные вокруг заросли покрывала кровь, но кроме этого от ночных хищников и следа на осталось.

Неподалеку я заметил большой куст водяного папоротника и устремился к нему в поисках пищи и воды. Обнаружив там стручки, я наломал ветвей с водой и понес припасы в пещеру.

У пещеры, на крутом склоне холма, я заметил пасущееся в траве небольшое животное. Бесшумно опустив на землю ветви, я взялся за лук и достал стрелу из колчана, тщательно прицелился. Пронзенное в районе плеча навылет, существо пронзительно вскрикнуло и покатилось с холма, вскоре застыв у моих ног.

Это оказалась дикая фрелла, овцеподобное безволосое существо, мясо которой так ценится на Венере. Я уже пробовал его, приготовленное в домашних условиях в Черной Башне.

Вернувшись к пещере с запасами, я развел новый костер на углях старого снаружи, и вскоре утренний воздух наполнился ароматом поджаренной фреллы.

Шагнув в полумрак пещеры, я увидел, что Лорали уже проснулась и внимательно разглядывает гнездо у задней стены.

– Я слышала, как там что-то движется, – прошептала она, – и мне страшно.

Взяв дубинку в руки, я подошел к гнезду. Послышался странный скребущий звук, который шел, казалось, из того места, где лежало яйцо. Однако движения я не заметил.

Успокоенная моим присутствием, принцесса подошла и заглянула в гнездо.

– Что бы это могло быть?

Я не успел ответить, ответило само гнездо. Яйцо раскололось, и крошечный крогер – в точности такой же, что схватился вчера с мармелотом, только гораздо меньше – выкатился из скорлупы, встал, покачиваясь, на лапы и вопросительно стал посматривать на нас, наклоняя головку набок.

Я взмахнул дубинкой, собираясь тут же покончить с этим маленьким чудовищем, но принцесса вцепилась в мою руку.

– Неужели ты осмелишься ударить это несчастное маленькое создание?

Крогер неуверенно двинулся в ее сторону, встал, покачиваясь, на краю гнезда и издал неразборчивое хриплое кваканье.

– Ах ты малыш! – воскликнула Лорали. – Знаешь, кажется, я нравлюсь ему. Ну разве он не миленький?

– Миленький?! Да он отвратителен. Я бы придушил его, если бы у него было горло.

– Какая жестокость! Неужели ты способен на такое?

– Я жесток, потому что голоден, – ответил я, – а королевский дворецкий уже готов подавать завтрак. Идешь со мной или останешься здесь играть с этим ходячим кошмаром?

Она протянула руку к крогеру, который тут же разинул огромную пасть и издал пронзительное кваканье.

– Бедная сиротинушка, она голодна. Я не смогу и кусочка съесть, пока не накормлю ее. Помоги же ему слезть, что же ты?

Я протянул свою дубинку наподобие лопаты, намереваясь подцепить тварь под живот, горло или как там оно у него называется и снять на пол. Но она отпрянула в сторону, спрыгнула сама вниз и побрела, переваливаясь, к принцессе. Испуганно вскрикнув, та вылетела из пещеры. Крогер брел за ней.

Я тоже выскочил из пещеры и увидел, как принцесса, подхватив самый аппетитный из приготовленных мною кусков мяса фреллы, бросила в хищную пасть юной рептилии.

Та мгновенно захлопнула пасть, села рядом с принцессой, закрыла глаза сероватой пленкой век, опустила морду между лап и заснула.

– Я же говорила, что малышка голодна, – сказала принцесса, когда мы сели завтракать.

Когда мы поели, Лорали заставила меня изготовить для нее лук, стрелы и колчан. Выбрав достаточное количество тростника нужной длины, я усадил принцессу за оперение стрел обрывками листьев папоротника, а сам принялся за изготовление наконечников из осколков камней.